реальных интересах и отношениях. Наше военное вторжение в Закавказье может быть оправдано и оправдывается в глазах трудящихся постольку, поскольку оно нанесло удар империализму и создало условия действительного, реального самоопределения кавказских национальностей. Если бы по нашей вине народные массы Закавказья оценили наше военное вмешательство, как захват, то тем самым оно превратилось бы в величайшее преступление – не против отвлеченного национального «принципа», а против интересов революции. Здесь полная аналогия с нашей крестьянской политикой. Разверстка была очень жестока. Но крестьянство оправдывает ее, хотя бы задним числом, постольку, поскольку убеждается, что как только условия позволяют, Советская власть переходит к своей основной задаче: всемерному облегчению жизни трудящихся, в том числе и крестьян.
А. Но все-таки вы не можете же отрицать, что классовый принцип для нас выше принципа национального самоопределения! Ведь это же азбука.
Б. Царство отвлеченных «принципов» всегда является, милый мой друг, последним убежищем для тех, кто запутался на земле. Я уже говорил вам, что классовый принцип, если его понимать не идеалистически, а по-марксистски, не исключает, а, наоборот, объемлет национальное самоопределение. Но это последнее мы понимаем опять-таки не как сверх-исторический принцип (по образцу кантовского категорического императива), а как совокупность реальных, материальных жизненных условий, дающих возможность массам угнетенных национальностей расправлять спину, подниматься вверх, учиться, развиваться, приобщаться к мировой культуре. Для нас, как для марксистов, должно быть бесспорным, что только последовательное, т.-е. революционное проведение классового «принципа» может обеспечить максимальное осуществление «принципа» национального самоопределения.
А. Но вам самому не приходилось разве говорить в объяснение нашей закавказской интервенции, что революционная оборона стоит для нас выше национального принципа.
Б. Вероятно, приходилось, даже наверное. Но в каких условиях и в каком смысле? В борьбе с империалистами и меньшевиками, которые национальное самоопределение превращают в метафизический абсолют, – постольку, поскольку он направляется против революции (сами они, конечно, топчут национальное самоопределение ногами). Мы отвечали горе-героям II Интернационала, что интересы обороны революции для нас выше юридических фетишей; реальные же интересы угнетенных слабых национальностей нам ближе, чем кому бы то ни было.
А. Но содержание красных войск в Закавказье, в Туркестане, на Украине?.. Разве это не есть нарушение национального самоопределения? Разве это не противоречие? И разве оно не объясняется тем, что революция для нас выше национального вопроса?
Б. Когда туземные трудящиеся массы понимают (и когда мы всеми силами облегчаем им такое понимание), что эти войска находятся на их территории только для того, чтобы обеспечить их неприкосновенность от империализма, – то тут противоречия нет. Когда эти войска не допускают никакого оскорбления национальных чувств туземных масс, наоборот, проявляют чисто братское внимание к ним, – то тут противоречия нет. Наконец, когда великорусский пролетариат делает все, что может, для того чтобы помочь более отсталым национальным элементам Союза принять сознательное и самостоятельное участие в строительстве Красной Армии, – дабы они могли защищать себя прежде всего собственными силами, – то тем самым должна исчезнуть и тень противоречия между нашей национальной программой и нашей практикой. Все эти вопросы разрешаются в зависимости не только ведь от нашей доброй воли: но нужно, чтобы мы проявили максимум доброй воли для их действительного разрешения по-пролетарски… Вспоминаю, что я читал года два тому назад доклады одного бывшего генерала, состоявшего на службе Советской власти, о том, какие грузины – ужасающие шовинисты, как мало они понимают московский интернационализм и сколь много нужно красных полков для противодействия грузинскому, азербайджанскому и всякому иному закавказскому национализму. Совершенно очевидно, что старое насильническое великодержавничество только чуть-чуть маскировалось у этого генерала новой терминологией. И незачем греха таить: этот генерал не исключение. В советском аппарате, в том числе и в военном, такие тенденции сильны до последней степени – и не только у бывших генералов. И если бы они взяли верх, то противоречие между нашей программой и политикой неизбежно привело бы к катастрофе. Потому-то мы и поставили ребром национальный вопрос, чтобы напряжением всех сил партии устранить такую опасность.
АА. Допустим. Но чем же вы все-таки объясняете, что те самые товарищи, которые вполне прониклись значением смычки с крестьянством, в то же время по национальному вопросу занимают, как и я, гораздо более сдержанную позицию, признавая этот вопрос раздутым и чреватым опасностью перегибания палки в сторону отсталых окраин?
Б. Чем я объясняю такое противоречие? Логически оно объясняется тем, что не все люди вообще сводят концы с концами. Но логического объяснения для нас недостаточно. Политическое же объяснение состоит в том, что руководящую роль у нас в партии играет (и в ближайшую эпоху не может не играть) великорусское ядро, которое на опыте этих пяти лет вполне прочувствовало и продумало вопрос о взаимоотношениях великорусского пролетариата и великорусского крестьянства. Методом простой аналогии мы эти отношения распространяем на весь наш Советский Союз, забывая, или недостаточно учитывая, что на периферии живут другие национальные группы, с другой историей, с другим уровнем развития и, главное, с накопленными обидами. Великорусское ядро партии в массе своей еще недостаточно прониклось национальной стороной вопроса о смычке, а тем более национальным вопросом во всем его объеме. Отсюда-то и проистекают противоречия, о которых вы говорите, – иногда наивные, иногда нелепые, иногда вопиющие. И вот почему в решениях XII съезда по национальному вопросу нет преувеличения. Наоборот, они отвечают глубочайшей жизненной необходимости. И нам придется их не только применять, но и дальше развивать.
А. Если коммунисты великорусского центра ведут правильную политику в Великороссии, то ведь в других частях нашего Союза имеются свои коммунисты, которые ведут ту же работу в другой национальной обстановке. Здесь только естественное и неизбежное разделение труда. При этом великорусские коммунисты должны и будут бороться с великодержавным шовинизмом, а коммунисты других национальностей – со своим местным национализмом, направленным, главным образом, против русских.
Б. В ваших словах есть только часть правды, а часть правды ведет иногда к совершенно ложным выводам. Партия наша вовсе не есть федерация национальных коммунистических групп с разделением труда по национальному признаку. Такая перестройка партии была бы в высокой степени опасна.
А. Я ее вовсе и не предлагаю…
Б. Конечно, не предлагаете. Но развитие вашей мысли может повести к такому выводу. Вы настаиваете на том, что коммунисты-великороссы должны бороться с великодержавным национализмом, украинские коммунисты – с украинским национализмом. Это напоминает формулу спартаковцев в начале войны: «главный враг – в собственной стране». Но там дело шло о борьбе пролетарского авангарда против своей империалистской буржуазии, своего милитаристического государства. Там этот лозунг имел глубокое революционное содержание. Конечно, немецкие революционеры должны были бороться с гогенцоллернским империализмом, а не обличать французский милитаризм и пр. Было бы, однако, полным искажением перспектив переносить этот принцип на составные части советского союзного государства, ибо у нас армия одна, дипломатия одна и, что важнее всего, одна централизованная партия. Совершенно правильно, что бороться против грузинского национализма могут лучше всего коммунисты- грузины. Но это вопрос такта, а не принципа. Основа же дела состоит в том, чтобы ясно понимать исторические корни великодержавного наступательного национализма великороссов и оборонительного национализма малых народов. Нужно уяснить себе реальные пропорции между этими историческими факторами, и это уяснение должно быть одинаковым в голове и у великоросса, и у грузина, и у украинца, ибо самые пропорции эти зависят не от субъективного местного или национального подхода, а отвечают – должны отвечать – действительному соотношению исторических сил. Азербайджанский коммунист, работающий в Баку или в мусульманской деревне, великорусский коммунист, работающий в Иваново- Вознесенске, должны иметь одинаковую концепцию в национальном вопросе.
И эта одинаковая концепция должна состоять в неодинаковом отношении к великорусскому и мусульманскому национализму, по отношению к первому – беспощадная борьба, суровый отпор, особенно во всех тех случаях, когда он проявляется административно-правительственно; по отношению ко второму –
