экономические реформы, повальное бегство офицеров из армии, а дальше — кровавая, ломающая души и судьбы осень 93-го, и в довершение — это требование срочно гнать войска в Чечню.
В общем, так и «не воспряв ото сна», Россия оказалась в глубокой коме. И Павел Сергеевич тоже в какой-то мере приложил к этому руку. Был герой-'афганец', популярный в армии человек, а стал «палачом» (как впрямую многие говорили и писали). Родной парламент из танков расстрелял, похвалялся Чечню одним парашютно-десантным полком взять за два часа…
Вот какие разговоры шли, какой ореол окружал эту фигуру в середине 90-х. Такое не проходит бесследно… И на всю эту внутреннюю сумятицу теперь наслаивались другие переживания — от бесконечных наскоков прессы. Каких только собак на него не вешали! То кличку «Паша-мерседес» прилепили, то депутат Юшенков в суд грозился потащить за оскорбление, то придумали «дело» об участии в разграблении им Западной группы войск, то пошли разборки вокруг генеральских дач… Словом, не министр, а сплошной скандал. Самого Жириновского переплюнул. Рехнуться можно!
А мы, воюющие в Чечне командиры, ждали от него какого-то горения, боевого азарта! До того ли…
Впрочем, министерская жизнь Павла Сергеевича закончилась закономерно. В конце концов Ельцин сдал своего преданного соратника в обмен все на те же голоса избирателей. Грачев не мог не подать в отставку после назначения А. Лебедя, его ярого противника, секретарем Совета безопасности. И миллионы не искушенных в политике людей радовались низвержению его с олимпа. Известный актер Алексей Петренко так высказался по этому поводу: «Молодец Лебедь! Дураков сымает…»
Любимому мною артисту и многим другим, кто тогда аплодировал Лебедю и обливал грязью Грачева, я хочу сказать: будьте великодушны и мудры. Ведь путь от надежд и иллюзий, через ошибки и заблуждения, к разочарованию прошли сотни тысяч российских офицеров. Павел Сергеевич — слепок армии. Он плоть от плоти наш. Мы вместе с ним верили и надеялись, ошибались и заблуждались, разочаровывались и стыдились и переживали за что-нибудь, по неведению содеянное. И если обозвал С. Юшенкова или правозащитника С. Ковалева — «гаденыш», то (не в обиду им будет сказано) абсолютное большинство военных так их и величало, да и до сих пор величает.
П. Грачев действительно был когда-то любим в Вооруженных Силах и особенно — в десантных войсках. Но что любопытно, это чувство уважения к нему среди военных теперь, спустя годы, стало искреннее, сильнее. Потому что есть с чем сравнивать.
Боюсь, многих это мое признание разочарует, но я продолжаю утверждать, что во многом благодаря Грачеву армия не рассыпалась в прах в начале 90-х, как многое в тот период. Военные знают и помнят, что именно Павел Сергеевич понапридумывал массу «хитростей», чтобы увеличить денежное довольствие офицерам: то надбавка за «напряженку», то пенсионные «накрутки», то оплата за «секретность» и т. п. А разве не его в том заслуга, что не дал крушить армию под видом военной реформы, как того требовали младореформаторы. Уступи он тогда в главном, не было бы сегодня у России армии, как нет у нее, по большому счету, экономики.
Это не мое мнение (я намеренно в данном случае дистанцируюсь от личных характеристик), так считает большинство моих сослуживцев, тех, кто носил и носит погоны.
…После отставки Грачева я не виделся с ним несколько лет. Но в августе 2000 г., через год после начала второй войны, он мне позвонил. Сказал, что помнит и гордится мною. Пригласил к себе на дачу. Я поблагодарил. Признаюсь, было приятно.
Обстоятельства тогда не позволили мне съездить к Павлу Сергеевичу. Но если он повторит приглашение, обязательно навещу. Не буду искать оправданий. И не позволю порочить его. Это мой командир. Под его началом я шел в первый в своей жизни настоящий бой. Такое не забывается…
ОПЕРАЦИЯ БЕЗ НАЗВАНИЯ
Около 10 тысяч хорошо вооруженных боевиков Дудаева готовы были стоять насмерть, защищая Грозный. На вооружении они имели до 25 танков, 30 боевых машин пехоты (БМП) и бронетранспортеров (БТР), до 80 артиллерийских орудий (в основном 122-миллиметровые гаубицы Д-30) и минометов. Несмотря на неоднократные обращения федерального командования с предложением прекратить сопротивление, дудаевцы продолжали укреплять оборонительные рубежи. Их было создано три: внутренний — радиусом от 1 до 1,5 км — вокруг президентского дворца; средний — на удалении до 1 км от первого в северо-западной части города и до 5 км в его юго-западной и юго-восточной частях; внешний рубеж проходил в основном по окраинам города.
На внутреннем рубеже обороны основу составляли созданные сплошные узлы сопротивления вокруг президентского дворца с использованием капитальных каменных строений. Нижние и верхние этажи зданий были приспособлены для ведения огня. Вдоль проспектов Орджоникидзе, Победы, улицы Первомайская были подготовлены позиции, откуда можно было бить прямой наводкой по танкам.
Средний рубеж обороны — это опорные пункты в начале Старопромысловоскго шоссе, узлы сопротивления у мостов через реку Сунжу, в микрорайоне Минутка, на улице Сайханова. В дополнение к этому готовые в любой момент взлететь на воздух или загореться нефтеперерабатывающие заводы им. Ленина и Шарипова и химический завод.
Внешний рубеж составляли опорные пункты на магистралях Грозный-Моздок, Долинский-Катаяма- Ташкала, у Нефтянки, Ханкалы и Старой Сунжи — на востоке и Черноречья — на юге города.
Даже беглая характеристика всех этих оборонительных сооружений не оставляла никаких надежд, что боевики так легко сдадутся. Поэтому оставался один-единственный вариант — штурмом брать Грозный и разоружать дудаевцев. Руководство операцией осуществлялось оперативной группой во главе с П. Грачевым. К 30 декабря были созданы группировки войск направлений: «Север» (командующий генерал- майор К. Пуликовский), «Северо-восток» (генерал-лейтенант Л. Рохлин), «Запад» (генерал-майор В. Петрук), «Восток» (генерал-майор Н. Стаськов).
Учитывая реальность активного сопротивления дудаевцев в условиях города, командование приняло решение о создании штурмовых отрядов в составе ударных группировок войск.
Основная задача командующим войсками группировок была поставлена еще 25 декабря. На этом этапе операции предусматривалось, что штурмовые отряды (наступая с северного, западного и восточного направлений) войдут в город и во взаимодействии со спецподразделениями МВД и ФСК захватят президентский дворец, здание правительства, телерадиоцентр, железнодорожный вокзал, некоторые другие важные объекты и блокируют центральную часть Грозного и район Катаяма. Расчет строился на внезапности действий наших войск, которые при самом худшем варианте развития событий должны овладеть городом в течение нескольких суток.
31 декабря 1994 года началась операция. По мнению некоторых генералов, инициатива «праздничного» новогоднего штурма принадлежала людям из ближайшего окружения министра обороны, якобы возжелавших приурочить взятие города ко дню рождения Павла Сергеевича (1 января). Не знаю, насколько велика здесь доля истины, но то, что операция действительно готовилась наспех, без реальной оценки сил и средств противника, — это факт. Даже название операции не успели придумать.
Исходя из оперативных данных о группировке, оборонявшей город, для штурма необходимо было иметь как минимум 50-60 тысяч человек. У таких расчетов своя логика, проверенная историческим опытом. Вот только один пример из Великой Отечественной войны.
С 17 ноября по 16 декабря 1941 года наши войска освобождали город Калинин от фашистов, имея четырехкратное превосходство в живой силе. Это нормальное соотношение атакующих к обороняющимся. У нас же по состоянию на 3 января непосредственно в Грозном было не более пяти тысяч человек, а боевиков, напомню, насчитывалось в два раза больше!
Радиосвязь в подразделениях, штурмующих Грозный, была почти парализована из-за царившей в эфире неразберихи. Между подразделениями практически не было взаимодействия, сказывалась неопытность большинства механиков-водителей танков и БМП. После проведенной огневой подготовки на ряде направлений выдвижения войск образовались труднопроходимые завалы. Смешанные колонны (автомобили и бронетанковая техника) растягивались вдоль узких улиц, не имея пространства для маневра. В результате из зданий пехоту и технику расстреливали в упор.
Командиры, начиная от комбата и ниже, фактически не имели карты Грозного, отсюда и частые «сбои» с маршрута, утрата ориентировки. А если у кого и были карты, то в лучшем случае образца 1980 года, сильно устаревшие, на которых отсутствовали целые микрорайоны.
По сути, боевики только и ждали появления бронетехники в городе, действуя по ставшей классической
