Владимир Трошин
Любимцы Богини
«Служба на флоте детка, не служба, а приключение»
Глава I
Лучи солнца под аккомпанемент стука колес, стреляющие в окно сквозь просветы деревьев, фотографическими вспышками выхватывали из утреннего полумрака пустые нижние места плацкартного купе, грязный пол с выдутым сквозняком, свалявшимся мусором и свисающий с верхней полки край одеяла. Одеяло принадлежало лежавшему под ним единственному обитателю этого купе, молодому человеку лет двадцати-двадцати пяти. Контуры фигуры пассажира еще сохраняли черты безмятежно спящего человека, но рвущиеся внутрь световые потоки, уже разбудили его.
«Ну, вот и новый день!», – просыпаясь, равнодушно подумал, юноша. Не открывая глаз, он ухватился на ощупь за вешалку для полотенца, и повернулся к стенке, надеясь избавиться от надоедливых солнечных бликов. Вставать не имело смысла. Вагон поезда «Москва-Владивосток», в котором от самой Москвы «яблоку негде было упасть», после Улан-Удэ внезапно опустел, и проблема с постоянной очередью в туалет отошла на задний план. К тому же незаметно закончились деньги. Лежащий под подушкой последний червонец «кровь из носа» нужно приберечь на дорогу из Владивостока. Молодой человек вздохнул: самое большее, что он может себе позволить, это стакан чая у проводника. А впереди еще сутки дороги! Сейчас бы опять заснуть. Но сон не шел. Как всегда, в самый не подходящий момент, проводники включили радио и голос диктора из репродуктора, срываясь и хрипя, пропадая в атмосферных помехах начал что-то перечислять. Пассажир прислушался: «В первом полугодии 1984 года сдан в эксплуатацию ряд новых участков магистральных газопроводов протяженностью около одиннадцати тысяч километров. Досрочно введен в действие магистральный газопровод Уренгой-Центр-1. На Байкало-Амурской железнодорожной магистрали досрочно завершено строительство главного железнодорожного пути и открыто…». Что открыто, он не узнал. Радио внезапно выключилось. Но того, что оно успело сообщить, было достаточно для привыкшего к трудностям и лишениям человека, чтобы забыть унылую перспективу жизни на ближайшие сутки и вспомнить своего одноклассника по школе Пашу Кириллова, который после окончания железнодорожного техникума поехал на БАМ. «Это где-то рядом! Глухие, безлюдные места. Мошка, таежный гнус. Говорят, еще не женился. Наверное, у него кто-то есть. Без «солнышка лесного» здесь умрешь от скуки. Интересно, какая у него девчонка? Такая же, какие нравились ему в школе?». Он попытался представить ее, но вместо этого вспомнил свою девушку и события, не такого уж далекого прошлого. Чуть больше месяца отделяло его от тех дней, а кажется, пролетела целая вечность.
Очередной выпуск инженер-механиков флота. На Адмиралтейском проезде перед трибуной стройные шеренги молодых офицеров. Среди них он, лейтенант-инженер Бобылев Василий, выпускник факультета ядерных энергетических установок. Черное и белое – обрамленное золотом нашивок. В глаза отдает своей белизной еще не успевшая пожелтеть слоновая кость рукояток именных кортиков – старинного оружия морского абордажного боя. Сзади, за фигурной решеткой парка сплошной стеной родственники, знакомые и просто приглашенные. Только что закончил свои поздравления заместитель главнокомандующего Военно- морским флотом. Аплодисменты сменились тишиной, в которой изредка слышатся отдельные негромкие голоса и щелканье затворов фотоаппаратов.
– К торжественному маршу! – раздается эхом от стен Адмиралтейства неестественно громкий голос заместителя начальника училища, и черно-белые коробки мгновенно повинуясь ему, поворачивают по направлению движения.
– На одного линейного дистанции, – линейные застучали каблуками с подковками, ударами прикладов карабинов, – равнение налево, шагом марш!
Качнувшись, сверкнули, холодом стали, лезвия палашей ассистентов знаменосца, медь оркестра, внимая первому шагу шеренг, ударила «Прощанием славянки». Из-за решетки парка под ноги молодым офицерам полетели живые цветы. Они падали на асфальт, покрывая его сплошным разноцветным ковром на всем пути движения парадных колонн.
После прохождения выпускников разобрали родственники. Курсантское братство, нерушимое все пять лет, распалось в один миг. Василий остался в одиночестве. Родители лейтенанта на выпуск не приехали. Скорее всего, проблема с деньгами. Бобылев понимал их, но все равно испытывал легкое чувство досады оттого, что он одинок и никому не нужен. Пройдет, думал он, и так дел невпроворот. Завтра нужно обязательно съездить к брату, который сейчас поступает в это же самое училище. На это ему придется потратить целый день: три часа езды на электричке с Балтийского вокзала, чтобы доехать только в один конец. Да и об отъезде из Ленинграда нужно подумать, хотя бы заранее собрать вещи.
Перекурив на одной из скамеек возле фонтана, лейтенант решительно направился в сторону КПП, лавируя между островками многочисленных родственников, собравшихся вокруг виновников торжества. Неожиданно чья-то рука обняла его сзади и прижала к себе. Василий спиной почувствовал жар пышной женской груди.
– Вася, ты, кажется, решил покинуть всех по-английски, – услышал он, без труда определив по голосу обладательницу уникального бюста. Знакомый голос принадлежал Ольге, жене однокурсника Жоры Жарикова, жизнерадостной полной блондинке. Жора женился еще на третьем курсе, а Оля была известна тем, что даже в течение рабочего дня могла по телефону проконтролировать местонахождение своего супруга. Звонки раздавались не только у дежурных по училищу, но и у начальников всех рангов, потому что Жарикова работала телефонисткой на главном переговорном пункте.
– Воспитанные джентльмены так не поступают, – продолжала она, – но мы с Георгием считаем, что в этом ты не виноват, просто с тобой нет дамы сердца. Познакомься, ее зовут Лена!
Не обращая внимания на напыщенную речь Ольги, Василий, аккуратно оторвав ее от себя, повернулся назад. Через ее плечо, на фоне струй фонтана он увидел смеющегося Жору, а рядом с ним высокую, светловолосую, в коротком платьице на бретельках, девчонку с пунцово-красным лицом. По-видимому, нравоучительная тирада Ольги подействовала на нее больше всех.
– В чем дело Жора! – возмутился Василий.
– Не обижайся. Скажи лучше, что ты сегодня делаешь?
– Зачем тебе это?
– Не ершись! Никто тебя не укусит, – влезла в разговор Ольга, – посидишь с нами в «Погребке»? Бобылев отрицательно покачал головой. Лукаво блеснув глазами, Ольга подтолкнула к нему Лену:
– Попроси его. Неужели он такой красавице откажет?
Василий взглянул на потупившую глаза, девушку. Девчонка действительно была хороша.
– Все Бобылев! Гуляем! Сбор в три часа у кафе! – почувствовав перемену в настроении молодого офицера, Ольга воспользовалась моментом. Жора поспешил объясниться. Обычная история. Чтобы отметить выпуск заказали места в «Погребке» на четверых. Должна была быть еще одна семейная пара. Как назло, в день выпуска у них заболел ребенок, и Жариковы остались одни. Предприимчивая Ольга сразу нашла выход, пригласив в кафе двоюродную сестру, а, увидев возвращавшегося в Дзержинку одинокого лейтенанта, устроила весь этот спектакль. Честно говоря, Василий сам был рад такому стечению обстоятельств. Вещи можно будет собрать за час, а вот что делать одному целый день в опустевшем Адмиралтействе?
Время в «Погребке» прошло незаметно. Бобылев не жалел что попал в такую компанию, но чувствовал себя неловко. Ему пришлось ухаживать за Леной. Уж больно юной казалась девушка сидящая напротив. Она наотрез отказалась от вина, и краснела, когда Василий пытался заговорить с ней. Под нажимом Ольги, он несколько раз приглашал ее на танец. Лицо Лены заливалось красной краской, во время танца она тщательно следила, чтобы между ними сохранялось целомудренное расстояние.
У выхода из кафе Ольга опять озадачила его просьбой:
– Вася! Проводи девушку домой!
Стараясь показаться солидным, Василий предложил взять такси. Но Лена отказалась:
– Давайте пойдем пешком. Можно я возьму Вас под руку?
До дома Лены добрались не скоро. Ловя на себе любопытные взгляды прохожих, в синих сумерках последних белых ночей, встречая на своем пути, такие же, как и они пары, молодые люди не спеша прошли почти весь Невский. Наверное, со стороны это выглядело романтично. Молодой офицер в морской парадной
