Николай II

Там же, с. 27.

203

Там же, с. 30, 31.

204

Там же, с. 33.

205

Там же, с. 37.

206

Подробнее см.: Платонов О. Жизнь за царя. Правда о Григории Распутине. С. 109–120.

207

Фрейлина Ее Величества… С. 146.

208

Повороты дел (франц.).

209

Гиппиус 3. Петербургские дневники. 1914–1919. – Нью-Йорк – Москва, 1990, с. 22.

210

Эта подробность – le buste raide – в русском переводе 1923 г. опущена. (Прим. пер.) Палеолог М. Цит. соч., с. 56.

211

Отметим, что это прозвучало несколько нелогично: ведь в первые дни войны как раз русские наступали по чужой земле, а не наоборот. (Прим. пер.)

212

Там же, с. 82.

213

22 августа было объявлено, что запрет сохранится на все время войны; он был постепенно распространен не только на водку, но также и на вино, и на пиво. Наконец, в начале сентября, принимая Вел. кн. Константина Константиновича в качестве представителя Союзов Трезвенников, государь сказал: «Я уже предрешил навсегда воспретить в России казенную продажу водки». И эти слова монарха соответствовали в то время общенародному мнению, принявшему запрет спиртных напитков как очищение от греха. (Ольденбург С. Цит. соч., т. 2, с. 151–152.)

214

Палеолог М. Цит. соч., с. 94.

215

Там же, с. 97, 98, 99.

216

«В конце февраля 1915 г. союзники предприняли военную операцию, которая могла проложить в Россию путь караванам со снарядами… Союзный англо-французский флот начал обстрел Дарданелльских фортов… Но попытка флотом форсировать проливы, предпринятая 5 марта, привела к тому, что несколько крупных военных судов затонуло от плавучих мин. После этого англичане не пожелали более рисковать своими дредноутами. В своих военных мемуарах небезызвестный Ллойд-Джордж, уничижительно отзываясь о полководческом гении английских и русских генералов, заявил следующее: „Если бы мы отправили в Россию половину тех снарядов, которые затем были попусту затрачены в этих дурно организованных боях, и одну пятую пушек, выпустивших эти снаряды, то не только удалось бы предотвратить русское поражение, но немцы испытали бы отпор, по сравнению с которым захват нескольких… километров французской земли показался бы насмешкой“».

217

Один из бывших свидетелей по делу Мясоедова утверждает, что против него не было никаких улик в смысле шпионажа, и для основания смертного приговора в нем было упомянуто о «мародерстве»; «взял две статуэтки из брошенного дома в В[осточной] Пруссии»: «Его смерть была нужна толпе, подобно тому, как в 1812 году московской толпе была нужна смерть купеческого сына Верещагина». (Ольденбург С.С. Цит. соч., т. 2, с. 162.)

218

Палеолог М. Цит. соч., с. 177–178.

219

Цит. по: Палеолог М. Цит. соч., с. 163–164.

220

Подробности катастрофы см.: Фрейлина Ее Величества… С. 152–156.

221

Там же, с. 148.

222

Цит. по: Боханов А. Император Николай II. С. 354, 355.

223

Память о «Земгоре» до сих пор сохраняется у русских эмигрантов: так, его имя носит один из домов престарелых под Парижем. (Прим. пер.)

224

Жильяр П. Цит. соч., с. 96.

225

Тексты писем даются по изданию: Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 3–5. – М.—Л., 1923, 1926, 1927.

226

Отметим одну деталь: согласно традиции в Ставку женщины не допускались, и даже императрице и Великим княжнам, приезжавшим в гости, приходилось ночевать в своем поезде, а пребывание их в губернаторском доме было всегда кратковременным. (Прим. пер.)

227

Симанович А. Воспоминания личного секретаря Распутина. – Ташкент, 1990, c. 35.

228

Облик старца широко использовался и вражеской пропагандой – так, немецкая газета «Флигенде блеттер» опубликовала злую карикатуру: Вильгельм, измеряющий портновским аршином артиллерийский снаряд, и Николай, стоящий на коленях и измеряющий «орудие главного калибра» у Распутина… Этот рисунок немцы разбрасывали с аэропланов и цеппелинов.

229

Речь идет о выпуске, ввиду того что население припрятывало не только серебряную, но и медную монету, почтовых марок, «имевших хождение наравне с разменной монетой», как значилось на их оборотной стороне. Это было признаком скорого краха твердой российской денежной системы – до «керенок» оставался шаг.

230

Идя навстречу настроениям общества, Николай согласился на производство следствия о деятельности бывшего военного министра В.А. Сухомлинова, хотя был совершенно убежден в его невиновности. Когда Сухомлинов был заключен в Петропавловскую крепость, он ощущал это как большую несправедливость. Предание его суду по обвинению в измене (как оказалось, на основании явно недостаточных данных) вызвало недоумение в кругах союзников, способствовало зарождению в народе толков о дальнейших «изменах»… Как впоследствии писал Уинстон Черчилль в книге «Неизвестная война» (Нью-Йорк, 1932 г.), «бесспорно, он был только „козлом отпущения“ за неудачи». (Прим. пер.)

231

Это был внучатый племянник того барона Штюрмера, который был комиссаром австрийского правительства по наблюдению за Наполеоном на острове Св. Елены. (Прим. авт.)