философия начинает принимать эклектический характер. Это – даже не греческая философия, а точнее – философия греко-римского мира, в состав которого вошло такое множество народов. Философия этого общества, естественно, должна представлять из себя сплав, амальгаму всевозможных элементов, утративших свою самобытную индивидуальность.
И в то же время творческие силы греческого духа, греческой философии были все еще настолько велики, что она по истечении нескольких веков сумела вновь овладеть умственным движением отживающего языческого мира и под знаменем Платона и Аристотеля привести в органическую систему всю греческую философию, увенчав ее здания одною недосягаемою вершиной. Таково значение
Ему предшествовал длинный период, эклектический по преимуществу. Цикл идей греческой философии был исчерпан. Прежние школы продолжали существовать на ряду друг с другом; но противоположности их сгладились в силу давности, взаимных споров и уступок, в силу общности практических интересов. Вследствие утомления умозрения, вследствие множества и различия учений развился тот естественный скептицизм, который является неизбежным плодом слишком сложной умственной культуры. Важную роль сыграл и скептицизм академический; его критика была очень сильна и показала тщетность многих учений. Третья причина лежала в самой практической тенденции нашего периода. Теория отошла на задний план, а в высших практических вопросах все школы, помимо маловажных оттенков, значительно сблизились друг с другом, за исключением, впрочем, эпикурейской школы, которая в тесном замкнутом кругу продолжала строго хранить заветы своего учителя.
Поэтому среди стоиков, академиков, перипатетиков развился эклектизм: они заимствуют друг у друга учения и стараются объединиться между собою. И сами римляне, ставшие учениками греков, будучи народом чисто практическим, еще больше усилили общую практическую тенденцию этого периода. Они искали в философии общих результатов и оставляли без внимания теоретические отличия; а в общих вопросах большинство школ сходилось между собою. Наконец, следует отметить тот умственный и религиозный космополитизм, который развивается все более и более в нашу эпоху, ту гуманную терпимость, которая признает достоинство всего человеческого, ищет истины во всяком искреннем стремлении человека к добру и правде.
Главной представительницей эклектизма была все-таки академическая школа. Антиох Аскалонский (ум. в 68 г.), друг Лукулла и один из учителей Цицерона, вновь преобразовал Академию из скептической в эклектическую со стоической окраской. Вместе со стоиками он утверждал против скептиков, что без твердых и несомненных убеждений невозможно разумное поведение.
Без истины нет вероятия, без правды нет правдолюбия. Нельзя без противоречия самому себе доказывать, что никакое доказательство невозможно; нельзя без противоречия утверждать, что никакое утверждение немыслимо. Нельзя говорить о ложных представлениях, не предполагая истинных, отрицая различие между истиной и ложью.
Но в чем же следует искать истину? В том, в чем главнейшие философы согласны между собою, – вот ответ, вполне характеризующий новое направление в философии. И, чтобы доказать существование такого общего согласия философов относительно главнейших пунктов, Антиох и его последователи предлагали своеобразное изложение академической, стоической и перипатетической философии: только на словах, только в частностях расходятся философы; в существе они все солидарны друг с другом. Сам Антиох налегал преимущественно на этику, в которой он искал середину между Аристотелем, Платоном и Зеноном (стоиком); он признавал ценность внешних благ в значительно большей степени, чем предшествовавшие стоики.
Это притупление чуткости к различию учений отдельных школ в высшей степени характерно для всего периода. Недаром один римский претор, Геллий, современник Антиоха, которому в его бытность в Афинах надоели бесконечные споры философов друг с другом, предложил себя в посредники.
Перипатетики строже других держались своих принципов благодаря научному характеру своей школы, но и у них замечаются попытки выйти из преданий аристотелевской мысли; и если стоики, приближаясь к Аристотелю, мало-помалу признали божество отличным от мира, то перипатетики со своей стороны, приблизились к стоикам, к стоическому пантеизму.
Наряду с эклектиками с новой силой возродился скептицизм. Когда Академия изменила своим скептическим принципам, возникла новая школа скептиков, находившаяся под влиянием средней Академии, но связывавшая себя с Пирроном. Наиболее выдающийся философ этой школы Энесидем (I в. по Р.Х.) и придерживался начал Пиррона, доказывая систематически относительность чувственного восприятия. Он и его ученики систематизировали скептические «тропы», или аргументы, боролись с догматическими философиями, пытаясь дать полную, всестороннюю критику всех догматических учений. Образчиком деятельности этой школы являются дошедшие до нас произведения Секста-Эмпирика (к концу II и началу III века), заключающие в себе свод всевозможных скептических аргументов – полную теорию скептицизма. Мы говорили уже о значении критической работы скептиков.
После Рождества Христова· философия продолжает развиваться в том же направлении: нравственные потребности все более и более усиливаются и мало-помалу принимают религиозно-мистическое направление. Человек не удовлетворяется более ни знанием, ни моралью, которые не дают его духу начал истинной жизни, твердого, незыблемого основания.
Отметим исключительно практическое направление и религиозный дух римского стоицизма императорской эпохи (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий). Уже мораль Сенеки проникнута глубоким сознанием греховности человеческого существа, напоминающим христианское учение. Раздвоение духа и плоти, власть чувственности над духом заставляет его подобно Платону, видеть в смерти начало истинной жизни. Нравственные черты стоического богословия, учение о бессмертии и божественном происхождении духа привлекают его все более и более и сообщают его учению религиозный характер. Он восстает против мифологии и суеверного культа богов, полагая истинное богопочитание не в жертвах и обрядах, а в чистоте сердца, в праведной жизни и познании божества.
Платоники также приобретают все более и более мистический, религиозный характер. Вся умозрительная философия получает окраску мистического платонизма, который признает истину в сверхчувственном мире и ищет новых путей к ее познанию. Аскетизм, мистика чисел, пифагорейские и другие мистерии, религии Востока приковывают к себе симпатии мыслителей, разочаровавшихся в рассудочном познании, стремящихся к непосредственному созерцанию, откровению тайны бытия, к соединению с божеством. Мы находим множество таких платоников самых разнообразных оттенков, которые сочетают свой мистический идеализм с различными религиозными и философскими учениями. Неопифагорейская школа получает особенное развитие и распространение и считает в рядах своих Плутарха, Нумения, Модерата. Знаменитый волшебник Аполлоний Тианский – пророк языческого мистицизма, Апулей и Цельз – противник христианства – также принадлежат к числу пифагорействующих платоников. Все это – теософы, умозрительные мистики, которые ищут истины в сверхчувственном мире, в области мистицизма, недоступной разсудочным сомнениям.
Параллельно этому философскому движению идет тесно связанное с ним религиозное брожение, охватывающее народы. Развивается религиозный синкретизм, стремление к религиозному объединению, к слиянию воедино религий всего мира. И философия является могущественнейшим орудием этого синкретизма, разрабатывая целую систему мистического богословия, посредствующую между единством божественной истины и множеством ее религиозных выражений, между единобожием философов и многобожием культа. Платоники, неопифагорейцы, стоики верят в единого верховного Бога – отца всех богов и множество других, подчиненных ему демонов – рожденных богов и духов. Боги разных народов суть частью лишь различные
Александрия была важнейшим центром религиозного синкретизма, где сталкивались все религии Запада и Востока. В первые века нашей эры здесь развивался гностицизм, пытавшийся превратить самое христианство в синкретическую систему; здесь же родились и христианская наука, христианский платонизм Климента и Оригена и языческий неоплатонизм, завершивший собою религиозную и философскую мысль
