странным, а, точнее, почему-то никто даже не замечал, что если Ира не сидит у него на коленях, то он, как минимум, держит ее за руку.
На третий вечер, как только за Владом закрылась дверь, Ира стремительно переоделась и сказала Лешке:
— Пойду, прогуляюсь.
— Мамуль, а не слишком поздно?
— Не думаю, Лёшик. Ложись спать.
— Ладно.
Ира пулей выскочила из квартиры. Идти пришлось недолго — на углу соседнего дома ее ждал Женечка.
— Садись, — не здороваясь, сказал он и распахнул дверцу такси.
Какие черти понесли ее на ночь глядя из дому, Ира не знала, а заодно поймала себя на том, что, казалось бы, совершенно неожиданное для нее появление явно ждавшего ее Женечки воспринимается ею, как само собой разумеющееся.
Ира медленно приходила в себя. Женечка, уже слегка одетый, не спеша ликвидировал последствия погрома. Когда она окончательно сориентировалась в пространстве, он заканчивал пылесосить ковер. Ира попыталась встать.
— Полежи еще минутку, — его голос звучал совершенно спокойно и буднично.
Он унес пылесос и вернулся с каким-то флакончиком, сел рядом, откинул накрывавшую Иру простынку и стал медленно и тщательно втирать содержимое в ее обнаженное тело.
— Ай! Больно! — вскрикнула Ира. Женечка нежно подул. — Что это? Зачем?
— А ты посмотри на себя, — с улыбкой предложил Женечка.
Ира взглянула. Ее тело покрывали ссадины и кровоподтеки.
— Батюшки! — воскликнула она.
— Потерпи чуть. Если тебя сейчас не подлечить — завтра, как на улицу выйдешь?
Ира еще раз оглядела себя:
— Какой ужас!
— Не переживай, я — не лучше, — с довольной улыбкой «успокоил» Женечка. Он продолжал втирать в Ирино тело свое зелье и нежно дул, когда она вскрикивала. — Ну, вот и всё, Мисс Вселенская Страсть.
— Издеваешься?
— Отнюдь, — очень тепло ответил Женечка. — А теперь, рассказывай.
— Что? — слегка смутилась Ира.
— Как что? Я едва успел. Только вышел из машины, а ты уже несешься на всех парах.
— Да я просто прогуляться вышла.
— Это больше напоминало вечернюю пробежку.
— Жень, я даже не думала о тебе.
— Знаю. Ты пару дней не находила себе места, а потом рванула хоть куда-нибудь, а на самом деле… — Женечка дал ей возможность самой закончить мысль по поводу «а на самом деле» пусть даже и не вслух.
А на самом деле, с момента, как приехал Влад, и даже раньше, когда позвонил Радный, Ире больше всего на свете хотелось оказаться рядом с Женечкой. Только рядом с ним она чувствовала себя в полной безопасности, несмотря на его непредсказуемость и постоянные подвохи. Но как было позволить себе даже вспомнить о нем, когда испытываешь совершенно непонятные чувства к другому и безумно хочешь третьего?!
Женечка сидел молча и не перебивал сумбур, носящийся в ее голове. А Ире стало стыдно и неловко. Женечка одним движением усадил ее к себе на колени и обнял как ребенка.
— Ты хочешь его, и он несется к тебе. Ты боишься своих желаний, и вокруг вас постоянно кто-то снует, не давая остаться наедине. Ты всегда неплохо умела управлять ситуацией, а поскольку нынче не даешь себе толком решить, чего тебе надо, получается полная абракадабра.
— Женечка, прости меня, — промямлила Ира в полной боевой готовности разрыдаться.
— Чего?! Ирка! Ты с ума сошла! — Женечка от души хохотал. — Дурочка ты дурочка! Если рассматривать наши с тобой взаимоотношения с точки зрения общечеловеческой обыденности, то я никогда не питал иллюзий по поводу того, что являюсь единственным мужчиной в твоей жизни и, я знаю, что вполне взаимно.
Видишь ли, каждое явление в нашем бытие и не только в нашем, а и в Бытие вообще, очень многогранно и многофункционально. То, что большинство понимают под термином «любовь», не что иное, как банальный инстинкт размножения. Его ты уже пережила в ранней юности и благополучно продолжила род человеческий. В данном аспекте требования верности обусловлены необходимостью. Верность со стороны женщины дает мужчине уверенность в своем отцовстве. Верность со стороны мужчины дает женщине уверенность, что она сможет вырастить свое дитя. Данная точка зрения основополагающая для человеческого социума в целом. Семья — ячейка социума. Это удобно. Это функционально.
Другой, поощряемый социумом, правда, с гораздо меньшим энтузиазмом, способ обращения с сексуальной энергией, это полный отказ от подобных отношений. Сексуальная энергия очень мощная, ее можно не растрачивать на размножение, а сберегать и перенаправлять. Процент истинных аскетов невелик, но их аккумулированная энергия незримо и неосязаемо хранит, защищает и просвещает человечество. Все другие способы отношения к сексу считаются социумом аморальными, греховными и неизменно осуждаются. И это абсолютно верно. Для социума.
Но есть нечто совершенно иное, не имеющее ничего общего ни с размножением, ни с аскетизмом. Это нечто за пределами интересов социума, за пределами морали. Это явление совершенно иного масштаба, аккумулирующее невероятное количество энергии за счет ее немыслимых всплесков. И при размножении, и при аскезе, так или иначе, она все равно тратится. Тратится в интересах социума. Совершенно бесполезно и без следа улетучивается она при обычных беспорядочных связях — именно поэтому они осуждаются. Явление, о котором я тебе говорю, я бы назвал мистериальной страстью. Эта энергия вообще не тратится, а лишь накапливается в неимоверных количествах, создавая новые идеи и галактики. Кстати, говоря об идеях, я не имею в виду человеческие know how. В таких взаимоотношениях нет места верности и ревности, нет места порабощающей привязанности. В этом случае, существа принадлежат друг другу, не используя, и не требуя ничего. Подобное соитие никогда не приводит к зачатию. Чисто внешне, высшая форма очень похожа на самую низшую, когда постель не является поводом для знакомства.
Ты сопротивляешься сама себе из чисто моральных соображений, навязанных социумом. Мораль придумана человеком взамен утраченных им инстинктов — свято место пусто не бывает — и, как все искусственное, не способна научить, как действовать вне насажденного ею правила. То, что происходит с тобой вообще и в частности сейчас — тоже правило, даже закон, но за пределами морали и человеческого вообще.
— Да, Жень, я поняла, — начала Ира с саркастичной издевкой, — у меня великая миссия поиметь все мужское население планеты и тем самым спасти человечество.
— Не переживай, — подхватил ее тон Женечка, — если и поиметь, то далеко не все мужское население, а лишь лучшую его часть. Да и «спасение человечества» — идея далеко не самая блестящая. По крайней мере, в том виде, в каком ее принято понимать среди людей. У каждого своя собственная персональная смерть, и индивиду абсолютно без разницы — гибнет он в большой компании в какой-нибудь вселенской катастрофе или отдает богу душу сам на сам. Ира, не обременяй себя заботами о человечестве, пока ты не в состоянии понять, что это такое. Лучше подумай, что, если нечто упорно стучится в твою дверь, то это нечто надо впустить. Ведь все происходит не просто так. Твой разум не хозяин тебе, а слуга. Смирение — отказ от борьбы с обстоятельствами в пользу овладения собой. И не разумом это делается. Зачастую через него, но не им.
Утром в Ириной квартире царило небывалое, для этого времени суток, оживление. Оказалось, что невесть откуда нарисовался какой-то друг Николая, обладающий собственным прогулочным катером и, за
