тем не менее, фантастическими ну никак не ощущала. Наверное, Великая Тайна касается их тоже, но не для нее. Ира стала перебирать в своем сознании все знакомые ей явления на предмет ощущения в их сути Великой Тайны. Классификации не получалось никакой, даже намеков на то, какие признаки создают мистическую ауру. Она могла иметься у некого очень простого, реального и познанного нечто и напрочь отсутствовать у общепризнанно загадочных явлений.
Время шло, мозги плавились. Вполне возможно, что пребывание в состоянии поиска сути Великой Тайны продлилось бы и дольше, но с книжной полки вдруг с невероятным грохотом свалился коричневато- зеленоватый камень. Свалился по вполне объективным причинам — Ира, измываясь над собственным мыслительным устройством, то и дело меняла позу, пытаясь выбрать наиболее удобное положение тела. Невыносимая жара и убивавшее своей пока что бесплодностью занятие способствовали затеканию мышц и накоплению раздражения. Последнее перемещение в пространстве дивана оказалось весьма резким по отношению к расположенному вплотную книжному шкафу — вот каменюка и грохнулась. От разрезавшего тишину внезапного звука перехватило дыхание, и сердце застучало где-то в районе висков. Ира вскочила, пытаясь унять дрожь, прошла несколько раз по комнате, положила камень на место, потом взяла с полки и придавила к солнечному сплетению. Дрожь не унималась, сердце колотилось, а тело окутал промозглый холод, никак не сочетавшийся с повышенной температурой окружающей среды. Ира чувствовала, что продрогла до костей. Она положила камень на место и влезла под горячий душ. Прошло минут двадцать, прежде чем все функции организма вроде как восстановились.
— Всё, по тормозам, — сказала сама себе Ира и мужественно взяла в руки стопку фотографий.
Позвонил Лешка и сообщил, что благополучно приземлился в аэропорту Адлер. Ира ликовала по поводу возвращения сына, при этом трепетно ловя последние минуты благословенного одиночества. Самое главное, что она все успела. Точнее, вся работа все еще оставалась впереди, но она сделала главное — поняла, что делать. Запел мобильник:
— Ирчик, как ты там?
— Здравствуй, Геночка…
— Давно не слышал такого блаженства в твоем голосе?! Что с тобой?
— Со мной? Со мной все предельно замечательно.
— То, что замечательно, я не сомневаюсь, но что именно?
— Замечательно именно все! Геночка, не думаю, что очень быстро выдам тебе эскизы, но считай, что они уже готовы.
— Ира, ты приводишь меня в мистический трепет…
— Тебе, можно сказать, везет.
— Везет? Это почему же?
— Я вот, к примеру, ловлю отходняк после мистической истерики…
— Ирчик?!
— Геночка, я у тебя в неоплатном долгу. Знаешь, я только сегодня поняла: и чего это именно тема мебели меня так сильно зацепила? Не думаю, что посвящу этой сфере всю свою жизнь, но Мир для меня перевернулся именно благодаря вниканию в ее суть.
— Ир, что-то я ничего понять не могу?
— А я объяснить…
— Ирчик! Я тайно влюблен в тебя!
— Генка! Я тоже!
Изнуряющей духотой медленно тянулись самые жаркие дни лета. Даже ночи не приносили вожделенной прохлады. Лешка взял на себя заботы по установке кондиционера, выпроводив мать на день в горы. Ирина отправилась в гордом одиночестве, но с набором рисовальных принадлежностей. Вернулась она поздно вечером довольная, счастливая и с богатым живописным уловом. Умничка Лешка даже прибрать все успел. Чудо техники исправно держало температуру внутреннего пространства квартиры в оптимальных пределах, и Ирина возрадовалась тому, что теперь можно вновь полноценно взяться за работу.
Ее энтузиазм попыталась поубавить Наташка, выразив компетентную врачебную мысль, что кондиционеры — основная причина простудных заболеваний в летний период. При этом воительница медицинского фронта, стращая окружающих пагубным воздействием искусственно охлажденного воздуха, сама из-под живительного дуновения убегать восвояси не спешила. Торжественную победу над жарой в отдельно взятой квартире отмечали с чувством, с толком и с расстановкой всей большой добрососедской компанией. Виновник торжества кондиционер, сыграв роль магнита, собрал их всех на Иришкиной кухне. Расходились поздно и очень неохотно — снаружи свирепствовала дармовая сауна.
Иришка не вняла компетентным врачебным советам Натали, и не стала выключать источник прохлады на ночь. И впервые за несколько дней по-человечески выспалась. Наутро вломилась Наташа и с порога, не успев оценить обстановку у соседей, чрезвычайно изменившимся голосом прогундосила:
— Я же говорила!
Глаза ее округлились, потому что ни у Иришки, ни у Лешки даже легкого намека на зловредное ОРЗ не было. Ира усадила Наташку за стол и начала учить (в который раз!) уму-разуму:
— Наташ, вот ты мне скажи, кто из нас врач, а? Неужели тебя в институте не учили, что простывает человек не от холода, а от наличия в организме определенных микробов или вирусов? Вот что ты сейчас сделаешь? Правильно — таблеток наглотаешься, уложишь своих ненаглядных стафилококков баиньки и помчишься на работу, а они при первом же удобном случае снова проснутся.
— Ой, Ирка! Любишь ты учить!
— Я не учу, я опытом делюсь.
— Ага! Опыт у тебя! Прям целая врачебная практика!
— Наташ, у меня есть два постоянных пациента: я сама и мой сын. Попытайся вспомнить, когда последний раз я или Лешка болели?
Парировать оказалось нечем, и трясущаяся от смеси гнева с повышенной температурой Наташка пулей вылетела от Иры, так и не допив чай из ягод и листьев черной смородины.
— Мам, чего это с ней?
— Обострение хронического воспаления патологических амбиций.
Позавтракав вместе с Лешкой, Ира отправилась на первые смотрины преображения поющего дома.
Четверо молодых справных парней в форменных комбинезонах, обливаясь потом, упорно трудились над прокладкой коммуникаций. Троих Ира знала. Они вытянулись по стойке смирно, завидев ее. А четвертый, не уловив всеобщего настроя, бесхитростно возрадовался появлению представительницы прекрасной половины человечества. Коллеги резко одернули его неуместный, с их точки зрения, порыв. Валентиныч воспитал в своих подопечных страх и благоговение по отношению к Ирине, а они, в свою очередь, усиленно внедряли в плоть и кровь новенького те же чувства. Последний понятливостью не страдал ни разу. Черты неандертальца, лишь угадывавшиеся в облике, бурно цвели во глубине его натуры. Ира несколько удивилась, потому что штат себе Валентиныч набирал из крепких ребят с крепкими хотя бы азами инженерно-строительного образования. Неандерталец тоже был парнем крепким, даже очень, но, судя по всему, ему вряд ли удалось успешно пройти собеседование даже в ПТУ. Скорее всего, даже элементарную грамоту он разумел с трудом. Шиканье по поводу того, что Ирина — руководитель проекта, должного действия не имели, и он то и дело пытался традиционными для горилл способами продемонстрировать ей свое крайнее расположение. Утихомирить не в меру озабоченный природными инстинктами живой памятник предкам человечества удалось лишь Валентинычу, появившемуся минут через десять после Ириного приезда. Он быстренько объявил всеобщий получасовой перерыв и отправил ребят окунуться в море. Обрадовались все, кроме неандертальца.
— Валентиныч! Ты где это нашел?!
— Ирочка! Каюсь! Но пока выхода нет… Избавлюсь при первой же возможности.
Неандерталец оказался горячо любимой деточкой одного из ну не так, чтоб уж совсем начальников, но, тем не менее, далеко не последнего человека, от которого зависела безоблачная судьба строительного
