альтернативными идеологиями, служили оправданием нарушения частных интересов, лежавших в основе status quo. Именно эти угрозы и позволили капитализму выжить и преуспеть. Богатые оказались хитрее, чем думал Маркс. Они поняли, что само их существование — в длительной перспективе — зависит от устранения революционных ситуаций, и они их устранили. Бисмарк, немецкий консерватор и аристократ, изобрел в 80-е гг. девятнадцатого века государственные пенсии по старости и медицинское страхование. Уинстон Черчилль, сын английского герцога, в 1911 г. учредил первую широкомасштабную систему социального страхования от безработицы (11). Президент Франклин Рузвельт, потомок патрицианской семьи, спроектировал государство всеобщего благосостояния (social welfare state), которое спасло капитализм после катастрофы, постигшей его в Америке. Все это не произошло бы, если бы капитализм не был под угрозой.
Были другие периоды, когда господствующие общественные системы не имели конкурентов, — в Древнем Египте, в императорском Риме, в Средние века, в Японии до прибытия адмирала Перри, в Срединной Империи Китая. Во все этих ситуациях господствующая система потеряла способность к приспособлению. Когда менялись технологии или идеологии, она не могла удержаться или дать им отпор.
Социализм был изобретен вскоре после капитализма как средство устранения видимых недостатков капитализма девятнадцатого столетия — возрастающего неравенства, безработицы, нищеты и бесправия рабочих. Как полагали социалисты, после излечения этих болезней при социализме будет создан новый человек — «социальный индивид», который будет «краеугольным камнем производства и благосостояния» (12).
Коммунизм провалился, потому что на практике не удалось создать такого человека. Оказалось, что невозможно побудить большинство людей тяжело работать в течение длительного времени для общественных целей. В 20-е и 30-е гг. советских людей можно было побудить строить социализм. В 40-е гг. их можно было побудить нанести поражение Гитлеру. В 50-е и 60-е гг. их можно было побудить к восстановлению разрушенного фашизмом. Еще в 50-е гг. СССР казался дееспособным — рост производства в СССР был выше, чем в Соединенных Штатах. Но через семьдесят лет после начала эксперимента уже нельзя было побудить советских людей работать для строительства социализма, и советская система рухнула. В состязании между индивидуальными и социальными ценностями победили ценности индивидуальные.
Но во время этого состязания его исход никоим образом не был очевиден. 8 декабря 1941 г., когда Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну, Соединенные Штаты и Великобритания оставались, по существу, единственными капиталистическими странами на земле, причем Британия находилась на грани военного поражения (13). Весь остальной мир был фашистским, коммунистическим или представлял собой феодальные колонии. Финансовый кризис 20-х гг. и «великая депрессия» 30-х привели капитализм на грань гибели. Капитализм, который теперь кажется неодолимым, мог исчезнуть, если бы совершил хоть несколько ошибок.
Второй путь — коммунизм — и то, что европейцы называют третьим путем — государство всеобщего благосостояния, — по существу перестали быть жизнеспособными альтернативами. Хотя государство всеобщего благосостояния не развалилось, как коммунизм, оно, по сути, потерпело поражение. Даже в таких странах, как Швеция, где государство всеобщего благосостояния имело наибольшую поддержку, оно теперь отступает. Остается только капитализм, основанный на «выживании наиболее приспособленного». У него нет альтернатив. Левые политические партии (французские или испанские социалисты) проводят в точности ту же политику, что и правые партии (британские или германские консерваторы).
Когда второй мир рухнул, третий мир распался. В нем есть теперь очевидные победители («маленькие тигры» — Гонконг, Сингапур, Тайвань и Южная Корея), потенциальные победители (Таиланд и Малайзия), страны, быстро интегрирующиеся с глобальным капитализмом (Китай), — и проигрывающие страны (Африка) (14). Третий мир ушел в прошлое вслед за вторым. Как мы видим, экономическая топография мира меняется.
Чтобы понять динамику этого нового экономического мира, полезно заимствовать две концепции из естественных наук — тектонику плит из геологии и кусочное равновесие из биологии. В геологии видимые землетрясения и извержения вулканов вызываются невидимым движением континентальных плит по расплавленному ядру Земли. Экономический кризис в Мексике был столь же неожиданным и бурным, как любое извержение вулкана. Сокращение деятельности корпораций потрясает основы человеческой жизни (ожидания людей относительно их экономического будущего) столь же глубоко, как любое землетрясение. Но вулканы и землетрясения нельзя понять, если просто на них смотреть. Чтобы понять силы, вызывающие землетрясения, геофизик должен смотреть глубже, изучая силы, порождаемые континентальными плитами под поверхностью земли. Точно так же нельзя понять то, что случилось с Мексикой, рассматривая неуклюжие ошибки политиков, заправлявших делами в мексиканской столице. Те, кто внезапно оказался в центре экономического землетрясения, так же мало могут сказать о его причинах, как люди в центре настоящего землетрясения.
Но тектоника плит вызывает также медленные, почти незаметные изменения, коренным образом меняющие поверхность Земли с течением времени — с геологической точки зрения, за очень короткие периоды времени. В тектонике континентальных плит поверхность земли, которая кажется неподвижной, в действительности находится в постоянном движении. Индийская плита проталкивается под азиатскую плиту, и от этого величайший в мире по весу и объему горный массив Нангапарбат в Гималаях за каждые сто лет поднимается более чем на два фута (15). По этой причине скоро произойдет важное событие: Нангапарбат станет не только величайшей, но и самой высокой горой на земле.
Так же обстоит дело с тектоникой экономических плит — экономической поверхностью Земли, то есть с распределением доходов и богатства: оно кажется неизменным, так как его изменения почти незаметны в течение года. Но в сравнительно) короткое время эти изменения радикально снижают покупательную способность населения: так, снижение заработной платы рядовых рабочих на 1 % в год за двадцать лет становится весьма заметным. К концу этого века реальная заработная плата рядовых рабочих вернется к уровню середины века, на пятьдесят лет назад, несмотря на то, что валовой внутренний доход с тех пор вырос более чем вдвое.
Ниже уровня экономической поверхности Земли, испытывающей в наше время фундаментальную перестройку, ниже столь заметных экономических землетрясений и извержений происходит движение пяти экономических плит. Пяти экономических плит, силы которых столь же неодолимы, как геологические силы.
Чтобы понять, что делают эти силы и что надо делать, чтобы к ним приспособиться, надо заимствовать из эволюционной биологии концепцию «кусочного равновесия» (16). Нормальное течение эволюции столь медленно, что в человеческом масштабе времени совершенно незаметно. При этом вид, находящийся на вершине пищевой цепочки и наиболее приспособленный, обычно становится лишь более господствующим, то есть более крупным и сильным. Но иногда происходит нечто, что биологи называют «разрывом равновесия». Окружающая среда внезапно меняется, и господствующий вид вымирает, а его место занимают другие виды. Эволюция совершает квантовый скачок. Естественный отбор, обычно действующий на периферии, внезапно меняет самую сердцевину системы.
Конечно, самый известный пример — это динозавры. Они господствовали на поверхности Земли в течение 130 миллионов лет, а затем все они внезапно вымерли (или превратились в птиц?) (17). Согласно новейшим теориям, это могла сделать комета, ударившаяся о Землю близ полуострова Юкатан с такой силой, что вызвала извержение серных вулканов на другой стороне планеты (18). Стойкое облако серной пыли настолько разрушило среду, что динозавры не могли выжить. По еще не выясненным причинам млекопитающие сумели удержаться в новой среде и стали господствующими видами. Но что бы тогда ни случилось, это случилось быстро, и это глубоко изменило судьбу тех, кто стал господствовать на Земле, и
