Когда Спасителя привели в зал суда, Пилат враждебно посмотрел на Него. Римского правителя подняли буквально с постели, и он торопился выполнить свои обязанности как можно скорее. С узником он был готов обойтись со всей строгостью. С суровым видом он повернулся, разглядывая Того, Кого предстояло допросить. Ради кого его вызвали в такой ранний час? Он знал, что это был Тот, Кого иудейские правители хотели осудить и казнить как можно скорее.
Пилат посмотрел на стражей Иисуса, а затем его испытующий взгляд остановился на Нем Самом. Немало пришлось ему повидать на своем веку, но никогда еще перед ним не стоял столь благородный и благочестивый человек. На Его лице Пилат не заметил ни малейшего следа вины, страха или дерзости. Перед ним был человек, державшийся спокойно и величаво. Его лицо не походило на лицо преступника, напротив, на нем лежал отсвет Неба.
Христос не мог не понравиться Пилату. Все доброе пробудилось в душе римского наместника. Он и раньше слышал об Иисусе и Его делах, и жена говорила ему что-то о чудесах, которые творил этот галилейский пророк, исцеляя больных и воскрешая мертвых. Все это теперь всплыло в памяти Пилата, как забытый сон. Ему припомнились необыкновенные случаи, о которых рассказывали разные люди. И он решил потребовать от иудеев ответа: в чем они обвиняют этого узника?
Кто этот Человек и почему вы привели Его? – спросил он. – В чем вы обвиняете Его? Иудеи пришли в замешательство. Они хорошо понимали, что ничем не могут подтвердить свои обвинения против Христа, и стремились избежать публичного суда. Они ответили, что Он обманщик по имени Иисус из Назарета.
И снова Пилат спросил: 'В чем вы обвиняете Человека Сего?' Священники не ответили на его вопрос, но раздраженно сказали: 'Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе'. Если члены синедриона, первые люди нации, приводят к тебе человека, которого они считают достойным смерти, зачем интересоваться, в чем Его обвиняют? Своей внушительной внешностью иудеи надеялись произвести впечатление на Пилата и заставить его выполнить их просьбу без долгих предварительных расспросов. Они желали лишь скорейшего утверждения своего приговора, потому что знали: многие свидетели чудес Христа могут рассказать о Нем нечто совершенно отличное от той лжи, которую они сейчас повторяли.
Зная слабохарактерность и нерешительность Пилата, священники думали, что без труда добьются осуществления своих планов. Бывало, он легко утверждал их приговор, посылая на смерть людей, которые, как священнослужители прекрасно знали, не заслуживали такой участи. Для Пилата жизнь узников не стоила и гроша, ему было безразлично, виновен человек или нет. Священники надеялись, что и теперь Пилат приговорит Иисуса к смерти без допроса. Они просили сделать им одолжение по случаю великого народного праздника.
Но от узника исходила некая сила, удерживавшая Пилата от подобного шага. Он просто не решался так поступить. Замыслы священников были очевидны. Пилат вспомнил и то, что недавно Иисус воскресил Лазаря, пролежавшего четыре дня во гробе. И прежде чем подписать приговор, он решил узнать, в чем же обвиняют Христа и обоснованны ли эти обвинения.
'Если вашего осуждения достаточно, – сказал он, – почему вы привели узника ко мне? Возьмите Его и судите по вашим законам'. Священники вынуждены были ответить, что они уже осудили Христа, но хотят заручиться согласием Пилата, чтобы приговор имел силу. 'И каков ваш приговор?' – спросил Пилат. 'Смерть, – ответили они. – Но у нас нет полномочий привести этот приговор в исполнение'. Они просили Пилата поверить им на слово, что Христос виновен, и утвердить приговор. Всю ответственность за последствия они брали на себя.
Пилата нельзя было назвать справедливым и добросовестным судьей, да и в нравственном отношении он вовсе не был безупречен, но выполнить их просьбу он отказался. Он не осудит Иисуса, пока ему не скажут, в чем Его обвиняют.
Священники оказались перед выбором. Они понимали, что должны скрыть свои истинные побуждения как можно тщательнее, чтобы у Пилата не создалось впечатления, будто Христос схвачен по религиозным мотивам. Если бы это стало известно, все их обвинения потеряли бы силу. Они решили представить Иисуса нарушителем гражданского закона. Тогда Его можно будет осудить за политические преступления. Среди иудеев очень часто возникали волнения и восстания против римских властей. Римляне обходились с восставшими очень сурово и все время были начеку, чтобы подавлять малейшие всплески народного негодования.
Совсем недавно, всего лишь несколько дней назад, фарисеи пытались уловить Христа, спрашивая Его: 'Позволительно ли давать подать кесарю?' Но Христос разоблачил их лицемерие. Присутствовавшие там римляне были свидетелями полного провала заговорщиков и их замешательства, когда Он ответил: 'Отдавайте кесарево кесарю' (Лк. 20:22–25).
И теперь священники в соответствии со своими замыслами намеревались представить учение Христа в искаженном виде. Им ничего не оставалось делать, как обратиться к лжесвидетельству, и они начали обвинять Его, говоря: 'Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом царем'. Эти три пункта не имели никакого основания. Священники знали это, но они были готовы солгать, лишь бы добиться своего.
Пилат видел их насквозь. Он не верил в то, что арестованный замышлял свергнуть правительство. Его кроткий и смиренный вид ни в малейшей мере не соответствовал этому обвинению. Пилат был убежден, что тут какой-то тайный заговор, составленный с целью уничтожить невинного человека, в чем-то мешавшего иудейским правителям. Обратившись к Иисусу, он спросил Его: 'Ты Царь Иудейский?' Спаситель ответил: 'Ты говорить'. И когда Он произнес это. Его лицо осветилось, как будто на Него упал солнечный луч.
Услышав Его ответ, Каиафа и бывшие с ним призвали Пилата засвидетельствовать, что Иисус признался в совершении преступления, в котором Его обвиняли. Возбужденные священники, книжники и правители требовали вынести Ему смертный приговор. Их крики подхватила толпа, и шум поднялся невыносимый. Видя, что Иисус ничего не отвечает своим обвинителям, Пилат смутился. Он сказал Ему: 'Не слышишь, сколько свидетельствует против Тебя?' Но Иисус и на это ничего не отвечал.
Стоя позади Пилата, на виду у всего народа, Христос слышал поношения в Свой адрес, но на все лжесвидетельства не отвечал ни слова. Его облик и поведение свидетельствовали об абсолютной невиновности. Невозмутимый, Он стоял среди бури, которая неистовствовала вокруг. Казалось, что тяжелые валы гнева, поднимающиеся все выше и выше, подобно волнам разбушевавшегося океана, ударялись о Него, но не вредили Ему. Он стоял молча, но это молчание было весьма красноречивым. Казалось, из глубины Его естества исходит свет.
Пилат был изумлен поведением Иисуса. Неужели этот человек не хочет спасти Свою жизнь? Он так безразличен к суду, размышлял Пилат. Глядя на Иисуса, не отвечавшего на оскорбления и насмешки, он чувствовал, что Иисус не может быть таким же неправедным и нечестивым, как кричащие священники. Надеясь узнать у Него истину и усмирить волнение толпы, Пилат отозвал Иисуса в сторону и снова спросил Его: 'Ты Царь Иудейский?'
Иисус не дал прямого ответа на этот вопрос. Зная, что Святой Дух действовал на Пилата, Он
