сообщения пауков, и тот телепатически передавал ему свое сокровенное знание подземного лабиринта. А так как память у пауков, по сути, фотографическая, извивы галерей словно бы купались в неярком рассеянном свечении, дающем Найлу возможность «видеть» каменные стены и неровный пол под ногами. Теперь единственным источником света был миниатюрный, хотя и достаточно мощный фонарь, найденный в свое время в ящике с больничным оборудованием, оставшимся еще от прежних, давно покинувших Землю людей. Похожий на белый стержень луч, который можно было регулировать, уверенно распарывал тьму за счет практически вечных ядерных батарей. И все равно промозглая мгла подземных галерей казалась неодолимой.
Найл уже прошел ту часть тоннеля, что была создана людьми, где громадные блоки скреплялись обретшим гладкость мрамора цементом. Теперь он ступал по природному камню, миллионы лет назад проточенному подземной рекой. На серой неровной поверхности то и дело попадались окаменелые следы аммонитов, а отдельные выщербины под ногами указывали, что пол местами искусственно выравнивался.
Он не рассчитывал, что будет так холодно, — в тот раз его согревал контакт с напористым умом паука. Расстояния тоже не казались такими протяженными. Вот уже час как в пути, а шума подземной реки (помнится, она где-то впереди) и в помине нет. Найл зевнул: сказывалась нехватка за истекшие сутки сна. А потому, случайно высветив фонариком подходящее, размером с человека углубление в скальной породе, он решил наконец отдохнуть.
Плащ с подбоем из мягкой овечьей шерсти идеально заполнил скальную нишу. Сразу же дал о себе знать промозглый холод, но терпеть его предстояло совсем недолго. Надо было лишь нажать на кончик серебристой трубки, которую он предусмотрительно достал из сумы. Выпроставшийся кокон — подобие спального мешка — сам развернулся поверх расстеленного плаща, приняв нужные размеры и форму. Невесомая на ощупь ткань вызывала невольное сомнение в своей надежности. Но оно тут же рассеялось, стоило, вжикнув застежкой, забраться внутрь. Предназначенный для астронавтов кокон сразу же окутал тело теплом. Серебристая материя обладала замечательными свойствами: водостойкая, так что любой дождь нипочем, и вместе с тем выводящая испарину; это препятствовало намоканию изнутри во время сна.
Вместо подушки Найл приспособил суму, подложив ее под голову. Не мешало бы подкрепиться, но усталость брала свое. Он выключил фонарик, а едва смежил веки, как глухая тишина повергла его в сон.
Очнулся он из-за смутного неудобства: до тупой боли отлежал на жестком полу плечо. Найл повернулся на спину. А может, его разбудил какой-то звук? Да нет, тишина все такая же незыблемая. Тем не менее он осмотрительно вынул из внутреннего кармана фонарик и, чуть помедлив, включил. В конусе света желтым росчерком мелькнули глаза, и в темноту порскнуло с полдесятка смутных силуэтов. Крысы. Черные долгоносые твари с сапог величиной, обитатели сточных канав. Будучи излюбленным лакомством у пауков помельче, наверху они встречались редко: восьмилапые с легкостью обездвиживали грызунов ударом воли издали, за сотню метров. Укус этих тварей, говорят, ядовит; впрочем, держаться они будут наверняка на расстоянии.
Найл полез в суму и вынул водостойкий мешочек, где лежал подаренный Симеоном хронометр — громоздкий и неуклюжий, зато со светящимися цифрами, и неделю заводить не надо. Ого, уже третий час пополудни. Получается, он проспал не меньше восьми часов.
Найл завел механизм, с усмешкой подметив, что даже от этого тихого звука крысы предпочитают укрыться подальше.
Опершись спиной о стену — насколько позволял ее неудобный угол наклона, — он поискал в суме что-нибудь из съестного. Но, найдя уже сверток с перепелами, вновь разглядел в луче фонарика горящие точки крысиных глаз. Лакомиться дичью как-то расхотелось. Вместо этого Найл достал из коробочки одну из тех коричневых таблеток и положил на язык. У таблетки был медвяный вкус, а когда она рассосалась, по жилам разлилось блаженное тепло, как от рюмки бренди. Он запил снадобье водой из фляжки. Через несколько минут тепло разошлось по всему телу; ощущение такое, будто подкрепился объемистой чашкой горячего супа.
Свернув спальный мешок, Найл поспешил набросить подбитый шерстью плащ: на таком холоде и простудиться недолго. С сумой за плечами он вновь зашагал в темноте, гоня прочь мысли о соблазнах обихоженного дворцового житья.
Вскоре явственно различился негромкий шум: где-то впереди находилась подземная река. Спустя какое-то время ее гул уже полонил, казалось, весь воздух, пробирая инстинктивным чувством уязвимости перед силой, способной в два счета тебя уничтожить: страхом перед неизвестным.
Надо сказать, что накануне вечером Найл наведывался в Белую башню и как следует запомнил карту подземных тоннелей. Тогда же он уяснил, что все эти норы отчасти естественного происхождения, а отчасти рукотворные, созданные людьми во время долгой войны с пауками. По отношению к городу река протекала с северо-запада на юго-восток. Когда-то, в конце последнего Оледенения, весь лабиринт был заполнен бушующим потоком. Однако, согласно карте, речной тоннель постепенно переходил во вполне одолимый маршрут. Источником оглушительного шума оказался десятиметровый водопад ниже по течению. Там же имелась и тропа, которая милях в пяти выходила наружу, во внешний мир. Карты Стигмастера устарели лет эдак на четыреста; хотя, если предположить, что русло реки с тех пор кардинально не изменилось, от них все еще был толк.
Через средней ширины реку был переброшен металлический мост, переходить по нему не было острой нужды, так как тропа шла по ближнему берегу. Чего карта не указывала, так это того, что тропа заводит в низкую сводчатую пещеру, вход в которую напоминал готическую арку. Поэтому Найл был вынужден пригибаться, чтобы не стукнуться головой. Камни под ногами становились все ребристее, так что требовалось быть все время начеку. Даже крысы, чьи хищно поблескивающие глаза неотступно следовали за ним в темноте, постепенно отстали. Должно быть, рев близкого водопада нервировал их так же, как и самого Найла.
Хорошо, что из-за неровности пола он пробирался вперед медленно, пядь за пядью. Внезапно поскользнувшись, Найл инстинктивно схватился за стену. При этом обронил фонарик, отчего на секунду запаниковал: а вдруг потерял. Когда фонарик нашелся, выяснилось, что буквально в нескольких пядях впереди зияет провал, на дне которого, в паре метров, стремится непроглядно черный поток. Кое-как отодвинувшись от гибельного места, Найл присел на пол.
Получается, вода здесь подточила берег, и он обрушился. Полутораметровая брешь отрезала всякий дальнейший путь. Хотя на той ее стороне тропа продолжалась.
Можно, собственно, попытаться обогнуть ее по неровному уступу шириной в ладонь. Но если тот осыплется пли соскользнет нога… А опоры там наверняка нет.
Минут десять Найл сидел недвижно. Что же делать? Можно просто возвратиться домой. Но это лишь означает, что следующая попытка выйти из города наземным путем не укроется от соглядатаев Мага.
Как вариант можно пройти через мост и направиться прямиком к священным пещерам. Но единственный путь наверх оттуда — это отвесная, почти без уступов стена, при одной лишь мысли о которой обмирает сердце.
Еще можно, опять-таки, перебраться по мосту и поискать, нет ли на той стороне какой-нибудь тропы. Хотя на карте ее не значится.
Вообще-то самым здравым было бы взять и перепрыгнуть через брешь. Полтора метра — не такое уж и расстояние. Только вот свод пещеры буквально в паре дюймов над головой, а потому любой удар о камень наверняка смахнет Найла прямиком в воду. Чертовы полтора метра: как высоко надо оторваться от пола, чтобы через них перескочить?
Ну что, рассиживаться смысла нет: мышцы уже закоченели от холода. Но прежде всего надо позаботиться, чтобы снова не потерялся фонарик. В боковом кармане сумки лежал моток бечевы. Отхватив кусок ножом, Найл крепко, на двойной узел приторочил фонарик к запястью. Но и этим не ограничился, бечевкой прихватил его к ремню.
Всё, готово. Суму Найл перебросил через провал, удовлетворенно проследив, как она грузно шлепнулась метрах в пяти от края. Затем, осмотрительно отступив на десяток шагов, разбежался и прыгнул, максимально опустив при этом голову. В момент прыжка из-под ноги вывернулся камень, но не настолько,
