Долго ли мы здесь будем с Эджином одни? ведь он ждет своих соплеменников… Мне не следовало терять время!
– Послушай, Эджин. Я ничего не знаю и знать не хочу ни о какой войне. Кто с кем воюет? Из-за чего? Мне-то какое дело, правда ведь? И ты не бойся: я никому не скажу о том, что ты ненароком проболтался мне… Но если у тебя действительно доброе сердце, Эджин, скажи мне: где мой хозяин, благородный соламнийский рыцарь? Пойми меня: я очень переживаю за него… Если ты знаешь, что с ним, скажи мне.
Ничего поначалу не ответив мне, Эджин обошел поляну.
– Ох, не надо было мне даже и заговаривать с тобой, Гален.
Выглядел он очень озабоченным.
– Но почему ты так беспокоишься, Эджин?
– Мне кажется, мой маленький друг, я прискакал не на ту поляну…
Он сказал мне «маленький друг»?! Я просто ушам своим не поверил! Знал бы он, что первому же встречному гоблину я продал бы его со всеми потрохами!
Подняв высоко голову, Эджин озирался вокруг: никого.
– Неужели я действительно перепутал поляну?
– Эджин, ты видел когда-нибудь картину «Всадник и Смерть»? Честное слово, сейчас ты выглядишь так, словно сошел с этой картины. А где вы условились встретиться, ты помнишь?
– Отлично помню, – гордо сказал Эджин. – На втором аванпосту. – И тотчас спохватился: – О, я опять проболтался! Тянут же меня за язык…
Он тяжело вздохнул. Я поднялся с травы и подошел к кентавру.
– Эджин, да я и знать не хочу, что такое второй аванпост и почему вы решили встретиться именно на этом аванпосту. Я вообще представления не имею, где мы сейчас. Я и слыхом ничего не слыхал ни о какой войне. Для чего надо было брать меня в плен? Какой вам от меня прок?
Эджин снова тяжело вздохнул.
– Я не имею права отвечать на твои вопросы, Гален. Мои старшие товарищи считают, что ты – подозрительный тип.
– Да что же во мне такого подозрительного, Эджин?!
– Мои товарищи считают, что ты похож на шпиона. Ты и твой хозяин. Поэтому мы и взяли вас в плен.
Эджин снова обошел всю поляну. Примятая им трава тотчас вырастала за ним вслед.
Дождь поутих, кажется, вокруг немного посветлело. Но на душе у меня было мрачно.
Я смотрел на Эджина снизу вверх, он на меня – сверху вниз.
– Эджин, а как у вас наказывают шпионов? Хоть это-то можешь ты мне сказать?
Кентавр улыбнулся:
– Мы – народ добродушный. И редко приговариваем кого-либо к казни. – Затем он нахмурился: – Говорят, что со шпионами поступают так: их подвешивают за ноги и вниз головой окунают в воду. Пока они не захлебнутся…
«Хорошая, однако, перспектива ждет меня!» – мрачно подумал я.
– Эджин, скажи, а несовершеннолетних тоже казнят? кентавр кивнул.
– Насколько мне известно, да. но понимаешь, я никогда не видел ни одного шпиона – ни молодого, ни старого…
Я продолжал гнуть свое:
– А вот если кто-либо шпионил не по своей воле? Если он стал шпионом только потому, что иначе ему угрожала бы смерть?
– Но, мой маленький друг, я уже сказал тебе, что ни разу не видел ни одного шпиона. А тем более, приговоренного к смертной казни.
– Но ведь тебе, наверное, рассказывали, как судят шпионов. Вот, Эджин, предположим: кого-то обвиняют в шпионаже, а он дает честное слово, что никогда-никогда не будет больше шпионить. Что тогда?
– Думаю, что если ты дашь честное слово больше никогда не шпионить, тебя простят. Тебя попросят рассказать обо всем чистую правду. Всю, без утайки. Но таким образом, ты предашь своих друзей. – С минуту он, наклонив голову, молчал. – Конечно, если эти двое – твои друзья.
«Эти двое?! Мои друзья?»
Я постарался сделать вид, то ничуть не удивлен. Наклонился, сорвал травинку. Помолчал – может быть, Эджин сам что-нибудь скажет еще. Но кентавр тоже молчал.
– Значит, вы схватили всех нас? Я имею в виду – всех троих? – я говорил медленно, вглядываясь в лицо кентавра.
– Нет, только двоих: тебя и рыцаря, твоего хозяина. Ничего не скажешь: он – храбрый. – Эджин улыбнулся. – Думаю, с таким даже приятно сразиться! – Затем он снова нахмурился.
– А третьего схватить нам не удалось. Мы его видели у самого замка, на дороге. Там мы не рискнули его схватить. Мы пошли вслед за вами, все ждали, когда он присоединится к вам. Но он исчез, словно в воду канул…
