для всех практических целей, достаточную для устройства нашей практической жизни и наших моральных обязанностей.
Это завеса. Но философия Веданты учит нас, что вечный свет, находящийся за этой завесой, может быть более или менее ясно виден при помощи философского знания. Его можно увидеть, потому что в действительности он всегда там'.
Хотя совершенно различными путями ведантисты на самом деле приходят в конце концов к тому же самому результату, как Кант и более новые философы, которые вместе с Кантом держатся мнения, что 'наш опыт дает нам стороны Безусловного только так, как он является в условиях нашего сознания'. Эти условия или ограничения человеческого сознания в Индии назывались авидья; их результат есть Майя, иллюзорный мир.
'Может показаться странным, — говорит М. Мюллер, — что результаты философии Канта и его последователей как бы предупреждены и предвидены в различных выражениях Упанишад и в философии Веданты древней Индии'.
В главах о Логосе и о христианской теософии Макс Мюллер говорит, что религия является мостом между Видимым и Невидимым, между Конечным и Бесконечным.
'Может быть сказано с основанием, — пишет он, — что основатели мировых религий все были строителями мостов. Как только признавалось существование Потустороннего, Неба или Сил, выше или ниже нас, сейчас же образовывались пропасти между земным и небесным, материальным и духовным, феноменальным и ноуменальным, видимым и невидимым, — и главная цель всякой религии заключалась в том, чтобы соединить опять эти оба мира сводами надежды и страха или железными цепями логических силлогизмов.
Идея Логоса представляла именно этот мост. Она принимала самые разнообразные формы, выражая первую божественную мысль, и затем олицетворялась и превращалась в Сына Божия, воплощенного на земле. Причем кругом этой идеи собирался мифологический элемент древних религий'.
Из современных мыслителей к идеям теософии Макса Мюллера ближе всех известный психолог, недавно умерший проф. В. Джемс.
В последней главе своей книги 'Многообразие религиозного опыта' проф. Джемс говорит:
'Боги и вероучения различных религий, конечно, противоречат друг другу, но существует однообразное явление, свойственное всем религиям, — это душевное освобождение... Человек начинает сознавать, что высшая часть его существа родственна чему то, общему ей по качеству, но бесконечно превосходящему ее; в то же время он постигает, что может приобщиться к этому 'нечто' и спастись, если его низшее 'я' будет окончательно им подавлено...
В чем же состоит объективная истина содержания религиозного опыта? Представляет ли это 'нечто' только продукт нашего воображения или реальное бытие? Если оно реально существует, то в какой форме? Как следует понимать это 'общение', в реальности которого так убеждены религиозные люди?
Теоретическая задача различных богословских учений состоит именно в ответе на эти вопросы, и здесь проявляется все их противоречие. Все они согласны с тем, что это 'нечто' существует реально, хотя некоторые утверждают, что оно существует в образе личного Бога или нескольких богов, тогда как другие видят в нем только идеальное стремление... Разногласие всех этих учений ярче всего обнаруживается в истолковании переживаний 'общения'. Теизм и пантеизм, природа и второе рождение, спасение и карма, бессмертие и перевоплощение... доставляют материал для нескончаемых споров об этом вопросе'.
'Я высказал мнение, — говорит проф. Джемс, — что беспристрастная наука о религиях может выделить из разноголосицы этих споров общий остов учения, который она должна облечь в такую форму, чтобы оно не противоречило выводам естествознания. Это общее всем религиям учение наука о религиях должна принять за примиряющую гипотезу, в которую могли бы уверовать все без исключения люди.
И я считаю возможным высказать, как гипотезу, предположение, что чем бы ни было в потустороннем то 'нечто', общение с которым мы переживаем в религиозном опыте, по эту сторону оно является подсознательным продолжением нашей сознательной жизни.
Сознательное 'я' человека является непосредственным продолжением более широкого по объему 'я.'...
Последние пределы нашего существа пребывают, как нам кажется, в совершенно иной области бытия, чем чувственный и 'постигаемый' мир.
Эту область можно назвать мистической или сверхъестественной... Мы принадлежим к этой области в гораздо большей степени и в гораздо более интимном смысле, чем к видимому миру, потому что мы больше и интимнее всего живем в том мире, где родятся наши духовные стремления и идеалы... Общение с этим невидимым миром есть реальный процесс с реальными результатами... '
Это общение мы видим в мистике.
'Все корни религиозной жизни и центр ее мы должны искать в мистических состояниях сознания', — говорит проф. Джемс.
Что же такое мистика?
Возвращаясь к терминологии, установленной в предыдущих главах, мы можем сказать, что это есть познание расширенным сознанием.
До самого последнего времени научная психология не признавала реальности мистического опыта и считала все мистические состояния патологическими, болезненными состояниями обычного сознания. Очень многие психологи-позитивисты и теперь держатся этого взгляда, смешивая в одну общую массу реальные мистические состояния, и псевдомистические извращения обычного сознания, и чисто психопатические состояния.
Это, конечно, не может способствовать правильному пониманию вопроса. Поэтому, прежде чем идти дальше, мы должны установить, каким образом мы выделим реальные мистические состояния.
Проф. Джемс дает некоторые критерии для распознавания мистических состояний: невыразимость в словах, интуитивность, непроизвольность и т.п., но он сам же указывает, что все эти признаки принадлежат простым эмоциональным состояниям. И он определяет точно, чем отличаются мистические состояния от эмоциональных, к которым они действительно близки по своему характеру.
Рассматривая мистические состояния как познание расширенным сознанием, мы можем дать совершенно точные критерии для их распознавания и выделения из массы остального психического опыта.
1. Мистические состояния дают познание, которого не может дать ничто другое.
2. Мистические состояния дают познание ноуменального мира со всеми его признаками.
3. Мистические состояния людей разных веков и разных народов обнаруживают поразительное сходство, а иногда полную тождественность.
4. Результаты мистического опыта совершенно нелогичны с нашей обычной точки зрения. Они металогичны. То есть к ним вполне применим 'Tertium Organum', который и является ключом к мистическому опыту.
Последнее особенно важно — нелогичность данных мистического опыта заставляла науку отвергать их. Теперь мы установили, что нелогичность с нашей точки зрения есть необходимое условие потустороннего, или ноуменального, мира. Это не значит, что все, что нелогично, принадлежит к тому миру, но безусловно значит, что все, что принадлежит к тому миру, нелогично с нашей точки зрения.
Мы установили, что с нашей логикой проникнуть туда нельзя, и установили возможность нового орудия мысли, позволяющего ей проникать в области, бывшие раньше не доступными.
Сознание необходимости такого орудия мысли, несомненно, существовало очень давно, потому что — что представляет собой в сущности формула Tat tvam asi, как не аксиому трансцендентальной логики.
То есть то значит: ты есть и ты, и не ты и соответствует металогической формуле А есть и А и не-А.
Если мы посмотрим с этой точки зрения на древние писания, то поймем, что они искали новой логики и
