Логическое мышление всегда имеет дело только с двумя — одно должно быть верным, другое — ложным. Для психологического метода это не принципиально; и то, и другое может быть ошибочным или и то, и другое может быть правильным.
Я хочу дать вам пример психологического метода.
В 1915 году я давал в Санкт-Петербурге публичную лекцию о Жизни после Смерти. Я пытался свести вместе все существующие представления о жизни после смерти: позитивное, научное представление о смерти как об исчезновении; религиозное понимание смерти, связанное с представлением о бессмертной душе, рая в качестве награды и ада в качестве наказания; спиритуалистическое понимание представления о продолжении существования; теософическое представление о перевоплощении; буддийское представление о возвращении, и многие другие. Интересно то, что все они правильны; они только выглядят противоречивыми. Логически они противоречат друг другу, но с точки зрения психологического метода они дополняют друг друга.
Чтобы показать это, я задал вопрос: “Как могут все эти представления быть правильными, если они выглядят столь различными?” Это потому, что существует закон, которого мы не понимаем. Человеческий ум не может изобрести чего-либо абсолютно ложного. Нормальный ум, работая свободно и не будучи привязан к какой-либо предполагаемой истине, всегда приходит к некоторого рода истине. Законченная ложь может быть изобретена только больным умом или несвободным умом.
В. Нужно ли знать другие эзотерические учения и находить между ними связи?
О. Только в общем виде, для того, чтобы найти место этой системы. Вы недостаточно знаете, чтобы сравнивать и находить связи. Когда вы думаете об этой системе и читаете что-то, что напоминает вам о ней, вы берете только одну или другую идею, но не сравниваете все идеи. Части всегда могут быть аналогичны, но такое сравнение полезно только тогда, когда вы можете видеть за частями целое и вы можете найти, что две части не имеют ничего общего, так как для того, чтобы им быть сходными, все должно быть сходным. Допустите, что один пункт в одной системе похож на один пункт в другой, но эти пункты окружены пятнадцатью другими пунктами, которые не имеют никакого сходства, — это делает их существенно различными. Мы не можем пока делать этого; в обычном мышлении мы не привыкли находить отношение части к целому. Мы считаем, что части можно сравнивать и что части могут быть правильными или ошибочными без отношения к целому.
В. Но если вы находите две системы философии, имеющие пункты или высшие точки, похожие друг на друга?
О. Как вы знаете, что они похожи друг на друга? Вы знаете только слова; вы не знаете, что находится за словами. Слова не гарантируют смысла. Вот почему рекомендуется в течение долгого времени не пытаться находить параллели и изучать эту систему отдельно от чего-либо другого. Позднее, когда вы узнаете больше, вы можете попробовать находить параллели.
В. Есть ли гарантия, что в эту систему не внесено никаких новых идей со времени ее происхождения?
О. Это очень ясно. Если принципы сохраняются, они исключают ошибочные идеи. Формирующие идеи не могут существовать вместе с эзотерическими идеями.
В. Что гарантирует сохранение идей в чистоте?
О. Идеи становятся искаженными тогда, когда люди начинают изобретать свои собственные объяснения и теоретизировать;
но пока они работают искренне и пытаются проверять все, что приходит в их умы, и работают согласно принципам и правилам, искажение не появляется. В организации школьной работы принимаются все меры против такого искажения, и если это происходит, то только потому, что люди забывают эти меры предосторожности. Обычно искажение является влиянием формирующего центра, ибо когда люди начинают работать с формирующим центром и никто не поправляет их, нет никакой идеи в мире, которую невозможно не исказить в двадцать четыре часа.
В. Если это тот масштаб искажения, который вы имеете в виду, то я, конечно, искажаю идеи для самого себя.
О. Для самих себя это не имеет значения — вы имеете возможность исправить это. Все искажают идеи вначале до тех пор, пока они не имеют всего набора идей, но понимание одной части исправляет понимание другой. Вы не можете понимать всю вещь и неправильно понимать части, и если способны правильно думать о целом, будете понимать каждую часть. Кроме того, ваши вопросы показывают, правильно ли вы думаете, а если вы думаете неправильно, то это исправимо.
В. Разные люди хотят различных вещей. Как мы должны понимать значение школьной работы?
О. Школьная работа имеет много различных частей, но все они нужны для того, чтобы помочь вам пробудиться. Каждый человек должен иметь свою собственную цель. Если цели людей подходят целям школы, они работают в школе. Если не подходят, они оставляют ее.
Вы можете начать с идеи приобретения знания. Если вы находите новые идеи, вы начинаете ценить их. Слово “работа” часто применяется без разбора.
В. Но вы применяете его сами!
О. Я и имею это в виду. Я хочу показать вам, что единственный путь для вас — это понять психологический метод, идею эзотеризма, доказательства его существования и возможность обладать некоторым пониманием настоящей системы. После этого вы можете начинать работать. Настоящая система — это живая вещь, органическая вещь, которая растет и раскрывает новые горизонты.
Видите ли, мы живем в весьма исключительное время, и эта работа очень важна потому, что, помимо всего остального, она дает возможность оставаться здравомыслящим — или стать здравомыслящим. Чем дальше мы идем, чем больше говорим об этих идеях, тем более мы склонны терять из виду смысл целого. Мы принимаем идеи за доказанные, мы говорим о них, хотим что-то получить из этого учения, но не думаем о том, почему мы в состоянии иметь эти идеи и говорить о них.
Само учение, определенные виды учений, определенные виды идей становятся доступными людям только в некоторые моменты, в очень трудные периоды. Это не просто обычные идеи, которые вы можете получить в любое время и в любой момент. Совсем наоборот. Сам факт, что мы можем иметь эти идеи, говорит, что время сейчас крайне трудное. Было бы значительно легче работать с этими идеями, скажем, тридцать или сорок лет назад, но, в действительности, одна вещь зависит от другой, и если бы времена не были столь трудны, мы бы их не имели.
Таким образом, если мы помним об этом, даже одно это осознание само по себе приведет нас к правильному отношению;
оно всегда будет напоминать нам, что мы должны принимать эти идеи серьезно, что ничего в них нельзя принимать с точки зрения обычных симпатий и антипатий или обычных отношений правильного и ошибочного. В настоящее время невозможно предсказать, что может принести будущее, поэтому мы должны иметь особенную оценку и особенное отношение к этим идеям и этой системе и пытаться делать не только то, что правильно в данный момент, лично и индивидуально, но что правильно в связи с целым, не просто думать о личной цели, но о всей традиции, связанной с этой работой.
И, конечно, прежде всего, необходимо единство, так как удовлетворить нужды самой работы возможно только тогда, когда мы все готовы идти одним и тем же путем. Если имеются различные точки зрения, и один думает, что лучше идти направо, а другой — налево, никто ничего не будет делать правильно, ибо не будет никакого направления. Если один человек думает одно, а другой — другое, оба будут ошибаться; но не так, что один будет прав, а другой ошибаться. Действия должны быть связаны, они должны согласовываться друг с другом. Вас не просят соглашаться со всем и отказываться от своего собственного понимания, но вас просят действовать согласованно с другими людьми в школе.
Обстоятельства не в наших руках, они могут изменяться, принимать тот или иной оборот. Но весь принцип подражания школьной работе состоит в том, что не может быть различных мнений относительно действий, ибо иначе как мы сможем работать? Я только хочу показать вам, что в отношении принципов настоящей системы и организации работы мы никогда не должны забывать, что имеем дело с очень крупной вещью, и при этом есть много вещей, которые против нас. Если мы будем помнить об этом, то найдем правильный путь. Если мы забудем это, никуда не придем.
В. Что вы подразумеваете под подражанием школьной работе?
О. Я применил это слово не в смысле подражания внешним методам, но в смысле внутреннего
