— Госпожа, хозяин просит к ужину! — раздался голос служанки, а вслед за ним звук удаляющихся шагов.
Хайделинда быстро накинула на себя принесенное платье, по покрою напоминавшее монашескую рясу, которую она два года проносила в Соважоне. Отличие состояло лишь в том, что к голубому длинному платью был добавлен темно-синий поясок. Она расчесала гребнем волосы и осталась довольна своим видом. Сине-голубые тона одеяния подчеркивали нежный румянец щек и сочную яркость розовых губ.
Правда, платье по покрою было похоже на платье служанки, но, видимо, других в доме не оказалось, а это все же лучше, чем пропахшая конским потом и запыленная одежда всадницы. Хайделинда надела на шею цепочку с Митрой-Ореолом и, последний раз окинув себя взглядом, вышла из комнаты и проследовала в зал, где уже был принесен и накрыт стол. Ивар и Эрленд, ожидавшие ее прихода, вскочили со своих мест, не в силах вымолвить ни слова, пораженные красотой молодой наследницы Хельсингера.
Глава шестая
Прием у короля Нимеда был посвящен Дню Золотого Дракона. Этот старинный немедийский праздник отмечался в середине весны, и день его рассчитывали жрецы Золотого Храма Митры, чьи купола возвышались неподалеку от королевского дворца. Утром король, придворные, знатные вельможи и старшие государственные чиновники участвовали в молебне в честь Митры Животворящего, Подателя Жизни и Хранителя Горнего Очага, проводимого верховным жрецом. Гвардейцы Золотого Леопарда оцепляли все близлежащие улицы, пока король и знать шествовали к храму от ворот дворца по подметенным и вычищенным до блеска улицам. Народ собирался поглазеть на своего правителя, ибо это был единственный день в году, когда король открыто показывался на людях.
После того как господа освобождали храм, убранный можжевельником и освещенный яркими лампами, простолюдины заполняли это главное святилище Митры, и людской поток не иссякал до самых сумерек, затем служители вновь запирали его до следующего года. Только иногда, по особому повелению короля, верховный жрец мог совершать там обряды в присутствии посторонних, но это бывало редко, обычно когда велись войны или случалась засуха либо, наоборот, дожди лили как из ведра и требовалось вмешательство Митры, Отца Всего Сущего, чтобы обеспечить победу или прекратить безобразия природы. После окончания молитв в храме когда уже смеркалось, начинался праздник, который у простолюдинов продолжался несколько дней. В королевском дворце устраивался вечерний прием для самых именитых, продолжавшийся до утра.
«Полный болван! — ругал себя Эрленд, провожая Хайделинду и Ивара на прием к королю. — Рога Нергала мне в печень! — Он готов был разорвать этого хлыща, увивавшегося вокруг любимой им девушки. — Поистине демоны замутили мой разум! Почему я не преодолел свою дурацкую гордость и отказался пойти на прием?»
В последние два дня он почти не видел герцогиню, занятую с портными и служанками, которые вихрем носились по всему дому с кусками тканей, лентами, утюгами и мотками разноцветных ниток. С утра приехал присланный бароном Амальриком парикмахер и долго трудился над пышными волосами Хайделинды. Когда Эрленд увидел ее, одетую в новый наряд, с волосами, уложенными в причудливую высокую прическу, он чуть не взвыл, как собака, от того, что сам сделал все, чтобы такая прекрасная женщина без него веселилась на празднике.
Платье из синего бархата, с узким лифом и низким вырезом, украшал стоячий воротник из тончайшего галпаранского кружева, оставляя открытым взору точеную стройную шею и пленительную округлую нежность чуть приподнятых тканью грудей. Единственным украшением служила золотая цепочка с кулоном в виде лучей солнца и изображением Митры в центре. Платье было длинным, почти до самого пола, но портной постарался на славу, и мягкие складки ткани почти не скрывали красоты длинных стройных ног. Маленькие туфельки из тончайшей кофской выворотки довершали великолепный наряд герцогини.
— Ну как? — по-хозяйски обратился Ивар к Эрленду, кивая на герцогиню, будто она была его собственностью.
— Чудный наряд. У тебя хорошие портные, — сквозь зубы ответил Эрленд, готовый разорвать в клочки хозяина этого гостеприимного дома.
«Какой демон надоумил меня остановиться здесь? — в сотый раз спрашивал он себя, наблюдая за тем, как Хайделинда, весело смеясь, принимает галантные шутки этого хлыща, — Знал бы — удавил гаденыша еще дома, в Хельсингере!» — Аргосец никогда не думал, что его разум может так затуманить ревность.
— Не скучай, Эрленд! Ты все-таки зря отказался от приглашения. На приеме должно быть чудесно! — На прощание Хайделинда одарила аргосца лукавым взглядом фиалковых глаз и удалилась, спускаясь по лестнице, где ее и Ивара ждала крытая повозка, запряженная парой гнедых жеребцов.
Эрленд только вымученно улыбнулся ей, не в силах вымолвить ни слова. Он взбежал наверх и смотрел с балкона вслед коляске, пока она не скрылась за поворотом улицы.
Конан добрался к вечеру до небольшого городка, лежащего к северу от Бельверуса по Нумалийской дороге. Пока в пути ничего непредвиденного не произошло, и он рассчитывал переночевать здесь, а завтра утром продолжить путь. Отыскав на окраине селения постоялый двор, он бросил поводья подскочившему мальчишке и направился к входу в таверну. Какой-то человечек, чем-то похожий на суслика, в замызганном камзоле, с болтающейся на боку саблей в потертых ножнах, увидев приближающегося варвара, юркнул внутрь. Киммериец был человеком опытным и повидавшим виды и ничего из происходящего вокруг не оставлял без внимания.
В молодости он не придал бы значения действиям этого коротышки, но сейчас, а особенно в связи с его подозрениями, лишнюю предосторожность не счел лишней. Варвар остановился и не стал входить в таверну, а обошел здание вокруг и осторожно, так чтобы не привлечь внимания сидящих внутри, заглянул в окно.
В правой стороне трактира было почти пусто. За одним столом в углу сидела парочка солдат, а рядом с ними толстяк, по виду смахивающий на торговца. Варвар перевел взгляд налево. Там было полно народу. За длинным столом устроилось не меньше дюжины человек, похожих обличьем на того, что привлек его внимание.
Человечек стоял почти у самого окна, загораживая спиной сидящих, и, склонившись, говорил что-то на ухо другому, лица которого варвар разглядеть не мог. Слов было тоже не разобрать. Конан понаблюдал некоторое время за говорившими. Он еще не сообразил, что предпринять дальше, как вдруг сидящий встал и вдвоем с коротышкой направился к выходу, оставив остальных за столом.
«А теперь послушаем». — Варвар быстро скользнул вдоль стены; дойдя до угла дома, он выглянул наружу, но тут же спрятал голову; стукнула дверь, и на крыльцо вышли двое. Он напряг слух, стараясь не пропустить ни слова.
— Ты не ошибся? Никого здесь нет, — спросил сиплый голос.
— Да точно это один из них, — возбужденно ответил гнусавый дребезжащий тенорок, по-видимому принадлежавший похожему на суслика человечку. — Правда, я остальных не видел. Он же сказал, что их пятеро и одна баба. А этот огромный, черноволосый такой.
«Это про меня», — хмыкнул варвар,
— Ты, наверное, спьяну перепутал его с каким-нибудь конюхом, — рявкнул сиплый.
— Нет! Я точно его видел, говорю тебе!
— Ну ладно, если еще раз покажется, скажешь! Останься здесь!
Дверь хлопнула еще раз. Потом послышались шаги. Видимо, человечек от скуки принялся ходить взад-вперед.
«Ну что ж, — подумал варвар, — Значит, какое-то охвостье Нергала действительно охотится за нами, а скорее всего, за мной. Сейчас проверим».
