молодости и неопытности Конана, подобный удар неизменно сопровождался хрустом переломанных позвонков. С годами он научился соизмерять силу и бил в соответствии с толщиной шеи своих жертв, и теперь все происходило почти бесшумно. Варвар снял с мертвеца кушак и заткнул себе за пояс.
«Посиди здесь, пока за тобой не придут демоны, чтобы проводить на Серые Равнины», — еще раз усмехнулся Конан, прикрывая дверь в заведение.
Теперь предстояло решить, как обойтись с колдуном. Подождать, когда он выйдет в поисках пропавшего собутыльника? А если он насторожится, заподозрив неладное? Все же маг, а не простой выпивоха. Нет, брать этого ублюдка лучше в доме, тем более что, надеясь на своего зеленого губастого сторожа, он вряд ли ожидает неприятностей. Киммериец подождал некоторое время и, мягко ступая, направился к дому.
Когда варвар осторожно приоткрыл дверь, она не заскрипела. В общем-то это было неважно, но Конан хотел незаметно приблизиться к колдуну на возможно меньшее расстояние. Он прошел небольшое помещение, направляясь к двери, из-под створки которой падала на пол полоска света. Варвар мгновение постоял, еще раз прокрутив в мозгу очередность своих действий, потом, резко распахнув створку, бросился вперед. Одним прыжком он преодолел расстояние от порога до стола. Краутвурст успел только поднять голову и, увидев вместо своего собутыльника летящего на него киммерийца, ойкнул и стал поднимать руку, торопясь сотворить колдовской знак. Но не успел. Конан стальной хваткой схватил обе его руки, развернул кресло вместе с седоком перед собой и коленом нанес чувствительный удар в основание грудной клетки. Краутвурст икнул и сполз вниз. Киммериец, не теряя ни мгновения, связал ему Руки кушаком стражника и, оторвав рукав рубахи Колдуна, взнуздал его, как лошадь, чтобы тот не мог Произнести ни слова. Теперь варвар чувствовал себя в безопасности от его магических штучек.
Конан приложил ухо к груди Краутвурста и, убедившись, что чародей жив, уложил его на стоящую у окна лавку. Сам киммериец сел в кресло и принялся продолжать трапезу, прерванную его вторжением.
«Мир должен находиться в равновесии, — хохотнул он, наливая себе бокал вина, — ведь вину и закуске все равно, кто их использует. Важно, чтобы пища была съедена, а вино выпито». Вот таким образом, своеобразно трактуя заветы богов, Конан не спеша доел и выпил все, что было на столе. Иногда он поглядывал на распростертого на лавке Краутвурста. Тот пару раз застонал, но еще не пришел в себя.
«Ну и хорошо, — наливая очередную порцию, подумал варвар, — можно поужинать без помех».
Опрокинув в себя последний бокал вина, киммериец подошел к пленнику и плеснул на него водой из кувшина. Краутвурст застонал и открыл глаза. Сначала его взор был мутным, как у новорожденного младенца, но вскоре колдун пришел в себя, и в глазах его появилось чувство неподдельного ужаса.
— Сообразил, что с тобой приключилось, хорь вонючий? — осведомился варвар, наклонясь к нему поближе. — Ты, кажется, имел желание встретиться со мной?
Колдун только вращал глазами и мычал сквозь тряпку, которая врезалась ему в рот. Он попытался спустить ноги на пол, пытаясь встать, но Конан придержал его левой рукой, в то время как здоровенный кулак правой приблизился к носу пленника.
— Полежи, отдохни, — грозно предложил киммериец. — Сейчас я буду говорить, а ты слушать. Если согласен, моргни глазами, если нет, мотни головой. Но предупреждаю: можешь вытворять что угодно, но я тебя не развяжу. Знаю я ваши колдовские штучки! Так мне будет спокойнее. А если мне что-нибудь не понравится, о, клянусь Митрой, брошу в сортир. Поплаваешь там, пока не захлебнешься в дерьме. Понял, ублюдок?
Колдун отчаянно заморгал глазами.
— Молодец, — похвалил его варвар. — Быстро соображаешь. Пошли дальше. Ты опоил Гюннюльфа зельем по наущению его брата?
Краутвурст согласно моргнул.
— Ты можешь доказать, что герцог — твой соучастник?
Колдун отчаянно замотал головой.
— Конечно, — усмехнулся киммериец. — Как я сразу не догадался, что вы не стали подписывать договор на пергаменте! Денег он тебе много дал? Где они?
Колдун повел глазами по комнате.
— Ах да! — хлопнул себя по лбу Конан, — Совсем забыл. Ты хочешь сказать, гнида ползучая, что построил себе на эти деньги новый дом?
По глазам Краутвурста варвар понял, что не ошибся.
— Хрен с тобой, охвостье Нергала! — принял он решение, поняв, что вряд ли найдет какие-нибудь улики преступления. — Я отвезу тебя в Хельсингер, там все и расскажешь.
В глазах колдуна заплескался страх.
— Ты же собирался туда! — удивился варвар. — Вот я тебя и отвезу. А если не расскажешь сам, то тебя будут долго и со вкусом пытать люди из Гвардии Золотого Леопарда. Уж они-то вытряхнут из твоего поганого нутра все подробности. Вместе с кишками, — усмехнулся киммериец, — В гвардии, знаешь ли, большие мастера по этой части!
Колдун заворочался на лавке и что-то замычал.
— Если сделаешь какую-нибудь попытку вырваться, — зловеще произнес Конан, то, клянусь всеми богами, я вырву твою печень и швырну псам! Понял?
Колдун заморгал глазами. Варвар покрепче привязал его к скамье.
— Чтобы не упал ненароком, — засмеялся он. — Как рассветет, по холодку и поедем, чтобы побыстрее добраться, да и лишние зеваки нам ни к чему. Ты полежи пока, а я пройдусь по твоему роскошному дому.
Глава пятая
Король Нимед наморщил лоб, вновь, в который уже раз, вчитываясь в строки, каллиграфически выведенные на свитке, который доставил Ивар. «Неприятная ситуация!» — Монарх потер переносицу, его неудержимо тянуло чихнуть.
— Ап-чхи! — не удержался он, и Ивар, почтительно ожидавший, когда король обратится к нему, вздрогнул.
— Позови Тараска! — приказал король одному из слуг, стоявших у входа в зал.
Посланный исчез за дверью, а Нимед, оторвавшись наконец от послания, поднял глаза на своего оруженосца:
— Кто-нибудь еще знает об этом?
— Я не говорил с остальными гостями замка, — торопливо ответил Ивар. — Когда у меня появились подозрения, то я сразу же пошел к самым уважаемым нобилям наших мест. — Ушлый юноша попытался выставить себя перед королем в самом выгодном свете.
— Ты поступил правильно, — отмахнулся король, — я этого не забуду. Расскажи подробнее, как все происходило?
Ивар, приосанившись и напустив на себя деловой вид, подробно рассказал Нимеду, каким неожиданным образом нашелся перстень Гюннюльфа и как появились другие вещи исчезнувшего герцога. Король внимательно выслушал его, временами прерывая вопросами.
— Все так и описано в письме барона Арнстейна, — кивнул он головой. — Теперь расскажи мне про молодую герцогиню, — неожиданно переменил правитель тему беседы. — Она действительно сошла с ума? Мне она показалась чрезвычайно милой и воспитанной девушкой. Очень жаль, если это на самом деле так.
Ивар лихорадочно соображал, что сказать королю. Он помнил, каким милостями Нимед осыпал Хайделинду, и не знал, как ему вести себя.
— Я не могу сказать наверняка, — начал он медленно, поглядывая на короля и стараясь прочесть на его лице малейшее движение монаршей мысли, — но так сказал герцог.
— А вот барон пишет, что она убила твоего отца!
— Да, господин, — согласился Ивар, ожидая, что последует дальше.
