машин, виднелся желтый огонек свободного такси.
Спасен! Я трусцой захлюпал через лужайку, рванул дверцу такси, рухнул на сиденье и выдохнул:
— Рокфеллеровский центр!
Водитель в некотором изумлении повернулся ко мне и принялся изучать, затем выглянул из правого окна, посмотрел в ту сторону, откуда я появился, и спросил:
— Неужто дождь?
— Светофор зеленый, — ответил я.
Водитель распрямился, надавил на акселератор, и мы присоединились к гонке за право первыми остановиться перед красным светофором. По пути таксист резонно заметил:
— А дождя-то нет…
— Дождь ни при чем, — теряя терпение, ответил я. — Просто у меня неприятности.
— О! — воскликнул водитель. Он молчал целых два красных светофора, а перед третьим повернулся ко мне и с немного странноватой миной сказал: Извините, мистер, что говорю вам такое, но от вас исходит ужасный запах.
— Знаю, — ответил я.
— Я бы даже сказал, что вы воняете, — продолжал он.
— Светофор зеленый, — сообщил я ему.
Водитель снова устремил взор на дорогу, надавил на педаль, и мы рванулись вперед. Я сидел в кресле, истекая водой.
— У вас не все дома, — заметил таксист, но, похоже, обращался он не ко мне лично, а рассуждал отвлеченно, и я не стал отвечать ему.
Глава 41
Лифтеру в Рокфеллеровском центре тоже не очень понравился мой запашок.
Штаб-квартира ГПП располагалась на одном из верхних этажей, поэтому мы с лифтером провели вместе довольно много времени, кое-как поддерживая беседу.
Когда я вышел из кабины, лифтер принялся обводить ее глазами, словно искал окно, которое можно было бы распахнуть.
На нужной мне двери не было никаких надписей, только номер. Я вошел и очутился в тесной неряшливой приемной; за столом сидела секретарша, а справа на скамейке восседали Карен и Герти, читая, соответственно, «Делу время» и «Потехе час».
При моем появлении обе вскочили на ноги. Карен бросилась ко мне с распростертыми объятиями, крича:
— Милый, я так волнова…
И резко остановилась.
— Извини, — сказал я.
Герти вытаращила глаза.
— Ты прятался в канализации? — спросила она.
— Маленькая неприятность, — ответил я.
— Сэр, это вы? — спросила секретарша. — Запах… Это от вас?
— Я не мог вернуться домой, — ответил я. — Еле сбежал.
Секретарша вскочила и распахнула окно. Я подошел к нему и сказал:
— Извините.
Секретарша шарахнулась от меня, как собака от лошади. Я снял пиджак и галстук и выбросил их из окна в большой мир, затем, повернувшись, объявил трем женщинам:
— Я постою тут, рядом с окошком.
Секретарша обратилась к Герти:
— Это и есть человек, которого вы ждали? — спросила она таким голосом, словно была заранее уверена в отрицательном ответе.
Но ответ оказался положительным.
— Это он, — сказала Герти. — Но вы не думайте, он не всегда такой.
— Может быть, я сумею раздобыть для вас какую-нибудь другую одежду, проговорила секретарша и поспешно покинула приемную.
Держась от меня подальше, Карен сказала:
— Я так волновалась за тебя, Фред. Ты все не приходил и не приходил.
— Возникли кое-какие сложности, — в миллионный раз повторил я, сумев придать некоторую твердость этому чересчур мягкому выражению.
— Я хотела позвонить в полицию, — сказала Карен. — Но Герти была уверена, что у тебя все получится.
— Теперь уж и не знаю, права ли я была, — вставила Герти.
В этот миг вернулась секретарша с белым лабораторным халатом в руках.
— Вот все, что я смогла достать, сэр, — сказала она.
— Спасибо, я не стиляга, — ответил я и шагнул к секретарше. Она поспешно бросила халат на спинку стула и отступила в дальний угол.
Ох, и тяжка же участь парии. Будто затравленный зверек, я схватил халат и попросил секретаршу показать, где мужской туалет, после чего оставил дам и ушел, увлекая за собой зеленый шлейф своих болотных миазмов.
В кабинке мужского туалета я полностью разоблачился и накинул халат, который, к счастью, оказался мне великоват. Рукава были слишком длинны, полы доставали до лодыжек. Я принялся закатывать рукава и вскоре увидел свои руки, после чего подошел к раковине и кое-как умылся, а затем вытерся бумажными салфетками. Вошедший в туалет дородный господин с сигарой в зубах увидел меня, резко развернулся и отправился восвояси.
Мои одежда и обувь погибли. Я бросил барахло в мусорный ящик и, шлепая босыми ногами, зашагал по коридору к штаб-квартире ГПП.
Распахнутую дверь подпирал манхэттенский телефонный справочник, оба окна были распахнуты настежь, но в приемной, как раз на уровне носа, все еще витал мой былой дух.
На сей раз все обрадовались, завидев меня. Во всяком случае, я был встречен широкими улыбками, а Карен сказала:
— О, так гораздо лучше, Фред. Иди сюда, сядь со мной рядом.
Секретарша наскоро переговорила с кем-то по телефону и объявила:
— Мистер Брей примет вас через несколько минут.
— Спасибо, — ответили мы.
— Что с тобой случилось, Фред? — спросила Карен.
— У тебя был такой вид, словно они норовили утопить тебя в выгребной яме, — добавила Герти. — Уж такой подлости я ни от кого не ожидала.
Я поведал им о своем бегстве от мафии. Карен всячески старалась сохранить невозмутимость, но не преуспела в этом. А Герти даже и не пыталась.
— Вы как хотите, но я лучше посмеюсь завтра, — заявил я и, взяв номер «Киплингера», принялся читать жития всех других дураков и чокнутых.
Спустя несколько минут в приемную вошел весьма упитанный господин изысканного облика, облаченный в буровато-желтое пальто, и сказал секретарше:
— А, Мери. Каллахан у себя?
— Доброе утро, сенатор, — ответила она. — Нет, у него встреча с комиссаром полиции. Он знал, что вы придете?
— Нет, я просто ехал мимо и решил заглянуть, узнать, как и что, осанистый господин взглянул на часы. — Он сказал, когда вернется?
