то маловероятно, что при таком развитии событий он в этом сознается.
Он негромко возразил:
— В этой обители друг другу не лгут, мистер Тобин.
— К убийцам это не относится — им придется лгать, — заметил я. — На карту поставлена их жизнь.
— Душа важнее, чем жизнь, — ответил он. — И в этом доме нет убийц, уверяю вас. Ваш убийца где-то там, за этими стенами, мистер Тобин.
— Возможно.
— Когда вы нас получше узнаете, — продолжил он, — вы поймете, откуда у меня такая уверенность.
— Возможно, вы и правы, — согласился я. — Впрочем, есть и еще что-то, о чем бы я хотел вас спросить.
Он широко улыбнулся:
— Знаю. О «Частице Востока»?
— Вы опять угадали, — признался я, начиная испытывать легкую досаду. — Вызывает недоумение — как это религиозная община могла сдать помещение в аренду под кафетерий в Гринвич-Виллидже.
— Недоумение? А что в этом особенного?
— Одно с другим не вяжется, — попытался я втолковать. — Молодежь, которая посещает подобные заведения, далека от религии.
— По-моему, — возразил он, — кафетерий вряд ли можно считать рассадником зла. Там нет ни наркотиков, ни проституток, ни азартных игр, нет даже крепких спиртных напитков. Между церковью и кофе конфликта нет и не было, мистер Тобин. Боюсь, что он присутствует только в вашем воображении, забитом штампами.
— Где уж нам уж… — не скрывая раздражения, ответил я. — Конечно, я не дока в вопросах веры…
— Особенно нашей? — Его улыбка стала заметно саркастической. — Как можно разобраться в том, о чем никогда прежде не слышали? О вере, о которой вы не имеете представления? О нашей церкви, расположенной в бывшем складском помещении? В Нижнем Ист-Сайде? Ну что, мистер Тобин, вы по- прежнему уверены, что вам с нами все ясно?
— Здесь все по-другому, — кивнул я. — Не могу в этом не признаться. Я обычный мирянин.
Епископ снова склонил голову набок, и благодаря темным очкам возникло впечатление, будто он пристально разглядывает меня. Задумчиво, скорее для себя, спросил:
— Я, наверное, должен перед вами извиниться?
— Что вы, ничуть, — ответил я, не поняв, о чем он.
— Брат Вильям, — объяснил он, — поведал мне, что, как он думает, вас тревожит совсем другое, никак не связанное с объявленной целью вашего визита. Скажу вам, у него очень зоркий глаз. Хотел бы я, чтобы мой слух не уступал его зрению. В вашем голосе мне послышалась горечь, и я ошибочно принял ее за сожаление — признак недалекого ума — реакцию, к которой уже успел привыкнуть. Но брат Вильям оказался прав, не так ли? То, что я услышал, — это борьба с самим собой, чтобы не высказать того, что накипело на душе?
— Пусть так, — не замедлил я с ответом. — Надеюсь выйти из этой борьбы победителем. Вы были знакомы с Терри Вилфордом до того, как он пришел с предложением взять в аренду ваше прежнее помещение?
Поколебавшись, словно собираясь перевести разговор на другую тему, он все же ответил:
— Нет, это была наша первая встреча. Его привела миссис Джойс Риган, он дружил с ее сыном Эдом.
— Вы сразу приняли идею открыть там кафетерий?
— Нет, не сразу. Даже и не думали сдавать здание в аренду: скорее, искали для него покупателя. Но Терри был весьма настойчив и обещал сразу же освободить помещение, как только найдем желающих приобрести здание, и я в конце концов сдался. — Он улыбнулся, припоминая. — Терри, как личность, производил впечатление, держался запросто, но весьма уверенно. И подкупал своим энтузиазмом.
— И вы попались на эту удочку?
— Да, пожалуй, что так. Не то чтобы я поверил, что в финансовом отношении они не вылетят в трубу в ближайшем будущем, но, как говорят, решил, пусть ребята потешатся немного.
— Сколько вы с них взяли за аренду?
— Мы сошлись на восьмидесяти долларах в месяц, — сказал он.
Для той части города это было дешево, чуть ли не половина того, что с полным правом мог бы запросить епископ Джонсон. Я продолжал допытываться:
— Сколько времени пустовало здание?
— Мы переехали сюда в феврале.
— Полгода назад?
— Вы, кажется, удивлены.
— Молельня на первом этаже выглядит более древней.
— Среди нашей паствы есть мастера на все руки, — объяснил он.
Я продолжал:
— Там внизу на витрине написано: «Американское отделение». Что — кроме вас, есть еще?
Он с улыбкой ответил:
— Нет, боюсь, что нет. Некоторые прихожане слишком оптимистично смотрят на наше будущее. Сам я витрин, разумеется, не видел, но, как я понимаю, те, кто их расписывал… большие энтузиасты. — Смеясь, он добавил: — И даже способны заразить и других своим энтузиазмом, как Терри Вилфорд.
— Видно, не всех, — возразил я, вставая с табурета. — Спасибо, что уделили мне время…
— Не за что, — произнес он, тоже вставая. — Не знаю, оказался ли я вам чем-нибудь полезным.
— Я и сам еще не знаю, — признался я.
— А вот с тем, что у вас на душе, — с мягкой улыбкой добавил он, — мы, возможно, помогли бы вам разобраться.
— Вряд ли есть такая необходимость, — возразил я. — Благодарю, но я уж как-нибудь и сам…
— Ни капли не сомневаюсь. И все же если у вас когда-нибудь появится желание излить душу — всегда с радостью к вашим услугам!
Меня покоробило от этих слов — показалось в них что-то обидное и навязчивое. Какое у него право — думать, что полностью успел меня раскусить за столь короткое время? Я напыщенно произнес:
— Премного благодарен. Буду иметь в виду.
— Надеюсь. Не будете ли так добры — обождать минутку, я попрошу брата Вильяма проводить вас.
Он двинулся к двери, но я остановил, сказав:
— В этом нет необходимости. Я сам найду обратную дорогу.
— Из чистой вежливости мы бы предпочли, чтобы вас сопровождали, — дружески произнес он и обернулся, держа руку на дверной ручке. — Не волнуйтесь, мистер Тобин. Он не будет вам докучать.
— Хорошо, — согласился я и повернулся к нему спиной, чего он, конечно, видеть не мог. Он вышел, закрыв за собой дверь, а я снова подошел к окну и посмотрел на парк.
От меня не ускользнуло, как инспектор Донлон, поднявшись со скамейки возле дорожки в этом конце парка, прошел к черному, ничем не примечательному «форду». Просунув руку в машину, он достал из бардачка пачку сигарет и направился обратно к скамейке, по пути разорвав целлофановую обертку и выбросив ее вместе с фольгой. Дети носились вокруг него, словно чайки вокруг утеса. В мою сторону он вообще не смотрел.
Когда вошел брат Вильям, я спросил:
— Здесь есть черный ход?
— Должен быть, брат мой, — ответил он. — Из-за этого мы сюда и переехали.
— Тогда я хотел бы выйти через него.
— Могу я узнать почему? Я показал на окно:
