Апелляцию приговоренных Президент страны не удовлетворил.
Приговор остался в силе.
И пришел день, когда небольшая группа жителей штата и журналист была допущена в местную тюрьму, чтобы присутствовать на казни.
В этой небольшой толпе, как и во время суда, разговор шел на одну тему:
– Зачем они это сделали?
И лишь один человек из присутствовавших на казни, внешне – убитый горем и недоумением – Роберт Локк знал истинные мотивы преступления.
Жена спрятала пистолет, его пистолет, с его отпечатками пальцев. Потом, убедившись, что Локк знает, где тайно встречаются они с Мигелем на втором этаже лавочки старого Лазаря, точно рассчитав по времени, спровоцировали приход туда Роберта Локка, за десять минут до его прихода, убили старика- ювелира (шли убивать вдвоем, юный Мигель был неспособен убить муху, его рукой водила волевая юная миссис Локк) и остались в толпе, предварительно вызвав полицию, чтобы увидеть, как старого мультимиллионера будут арестовывать за убийство Лазаря Шапиро.
– Странно, когда миллиардер убивает ювелира, – даже ради крупного брильянта, дорогой веши. Но возможно, ибо все коллекционеры немного сумасшедшие.
Миссис Локк ещё в тюрьме поняла, что муж знал все.
А какой был план… Неожиданно обнаружив «случайно» забытое завещание мужа, получив подтверждение о том, что завещание изменено, и не в её пользу, она доняла, что муж догадывается об измене. И решила опередить его. В том случае, если бы Локк совершил убийство I степени, ему мало что грозила бы смертная казнь, его завещания теряли бы силу. И в этом случае все имущество делилось бы между двумя ближайшими родственниками – женой и сыном. Даже если бы адвокатам удалось спасти жизнь своему клиенту и, скажем, доказать его невменяемость, она достигала главного, – в силу недееспособности Локка его имущество делилось между сыном и женой. И пусть он проводит остаток дней в тюремной больнице, или в психиатрической лечебнице тюремного типа для богатых пациентов.
Она… овладела бы и «»Эскориалом», и коллекцией.
Что ей этот урод, сын Локка? И не с такими справлялась.
Не вышло.
По лицу Локка, лицемерно утиравшего слезы, она поняла, что апелляция отклонена, – губернатор штата утвердил приговор суда присяжных.
Надо отдать ей должное, держалась миссис Локк с достоинством.
Чего нельзя было сказать о Мигеле Мартинеце.
Он буквально повис на руках сопровождавших его тюремщиков.
И пока их усаживали на электрический стул, закрепляли руки, ноги, голову, он что-то бессвязное бормотал, вызывая ужас и сочувствие публики, – ибо ей было неясно, сошел ли он с ума ранее, когда решился же жестоко убить ювелира из револьвера мужа своей любовницы и тем бросить тень на него (слава Богу, экспертиза доказала, что поверх отпечатков Роберта Локка на курке были отпечатки Мигеля, а на стволе, когда она протягивала оружие любовнику, остались отпечатки самой госпожи Локк; независимая экспертиза доказала даже, что отпечатки не поддельные – на них есть микрочастицы пота, принадлежавшего двум обвиняемым, так что последние сомнения отпали, присяжным и судье стало ясно – двое любовников убили старого ювелира, пытаясь «подставить» хозяина «Эскориала» Р. Локка), или юный массажист сошел с ума уже в тюрьме.
Наконец настал страшный момент казни.
Мигель что-то говорил, дергался, извивался в кресле, его подельница смотрела в одну точку не мигая (если бы кто-то сумел увидеть направление взгляда, он легко убедился бы, что она пытается испепелить взглядом своего мужа, находившегося тут же).
Сержант включил рубильник.
Вздох ужаса вырвала из двух десятков глоток.
И все было кончено.
Проходя мимо Роберта Локка, знавшие его горожане и журналисты словом или взглядом пытались его утешить. Локк стоял, прижав платок к глазам, и плечи его содрогались от рыданий.
На самом деле он смеялся…
Он очередной раз обманул смерть.
Вечером он впервые за последний месяц поужинал с аппетитом.
И снова приказал подать ему холодное «Шабли» и поднять из запасника любимые картины.
Он сидел в эргономическом кресле, потягивал любимый напиток, а перед его глазами медленно, одна за другой передвигались картины кисти Сурбарана, Веласкеса, Гойи, Мурильо, Эль-Греко…
– Все-таки нет ничего лучше холодного «Шабли», и нет ничего прекраснее испанской живописи, – сам себе заметил Роберт Локк.
И решение заполучить часть коллекции мадридского музея «Прадо'' созрело в нем окончательно.
И он приказал секретарю вызвать на завтра полковника Алекса Броунинга. Алекс Броунинг служил до отставки в спецчастях ВВС США.
Операция в России и в Испании требовала профессионалов.
Ночь Локк спал отлично.
И снилась ему почему-то его первая жена, – девочка-узбечка с множеством тонких витых косичек, – ее
