завершающая образование высшая школа, – оказывается, то же самое, что делала всегда начальная школа: учить нас читать. Мы учимся читать – на разных языках, в разнообразных отраслях науки; мы учим алфавит и письменность по всевозможным книгам. Но ведь собственно знание, даже умозрительное, припасено для нас в самих книгах! Все дело в том, что мы читаем уже после того, как множество разных профессоров изложили нам все, что им было известно. Подлинный университет нашего времени – это собрание книг». Так думали многие в XIX веке. Так думает и ныне читающая часть людей, несмотря на весь информационно-компьютерный бум.[781]
Ницше писал о книге, почти ставшей человеком. Но книга – нечто большее, чем человек. Она есть суть всей духовности на Земле… «Уединение с книгой лучше общества с глупцами», – писал Пьер Буаст. Поэтому нас беспокоит засилье ТВ, как и то, что книга в России превращается в «роскошь» для основной массы граждан (по данным Института молодежи, лишь 27 процентов молодых людей проводит досуг с книгой, а 6 лет тому назад эта цифра составляла 47 процентов). Многим в России не на что купить не то что книгу, но кусок хлеба. А тут еще нынешние телевизионные фамусовы со злой иронией, но всерьез заявляют нам, стремясь уничтожить эти последние островки мысли и надежды: «Забрать все книги бы да сжечь!»
В том, что стали меньше читать, вина лежит не только на пустой власти, на обделенных умом и Богом деятелях «культуры» и идиотах-телевизионщиках, но и на иных ученых и писателях. Надо писать так, чтобы книги наши нельзя было не прочесть. Чтобы, когда придет смертный час и друзья повезут нас на погост, верные читатели книг имели полное моральное право начертать на вашей могильной плите слова, схожие с теми, что мы читаем в Онуфриевском монастыре на могиле великого первопечатника Ивана Федорова: «Друкарь книг, пред тем невиданных».
Для правителей, властных элит мира лучшим университетом станут активные действия народа. Кафка как-то назвал книгу «топором, вырубающим море льда, застывшее внутри нас». Но нет еще такого топора, который в состоянии был бы вырубить океан льда в бесчувственном ледяном сердце буржуазии. Народ всегда должен помнить социальный логарифм (logos – отношение, arithmos – число). Разве буржуа в состоянии обновить мир? У них, казалось бы, есть знания, деньги, собственность. Но нет пылкого сердца, таланта самопожертвования, которые есть у народа! Они чересчур уж эгоистичны. Преимущества этого образованного, но алчного и мелкого, трусливого и бескровного класса бледнеют перед отвагой и мощью простого народа. Гердер страстно хотел, чтобы философ соединился с плебеем (народом), дабы стать полезным людям! Он же писал: «Всякая философия, если она хочет быть полезна народу, должна в центр своих изысканий поставить народ». Однако мы желали бы видеть наш народ более умным, трудолюбивым и деятельным.[782] Условия жизни народа находятся в прямой зависимости не только от его труда, но и от давления на хеопсову пирамиду власти. Поймите: чем сильнее будет давление, тем (при условии соразмерности целей и средств воздействия) выше будет степень свободы и независимости борющегося народа. Великие писатели это понимали. Ж.П. Сартр (1905–1980) хотя и говорил, что они «буржуа по происхождению и привычкам», приняты в обществе сильных мира сего и «находятся у них на содержании», все же требовал, чтобы книга вела к революции: «Одним словом, мы должны в своих произведениях бороться за свободу личности и за социалистическую революцию, … (так как) одно невозможно без другого».[783]
Правда Валери утверждал, что история и литература ничему не учат, вбирая в себе вс, что им угодно, давая примеры для самых различных поступков и выводов, и якобы нет ничего более смехотворного, нежели рассуждения об «уроках истории». Из уроков извлекают все, что им заблагорассудится (любую политику, философию или мораль). Он не верил в то, что история сможет помочь народам предвидеть будущее. Иные же, подобно основателю феноменологии, австрийскому философу из Моравии Э. Гуссерлю (1859–1938), и вовсе старались вынести историю за скобки, «забыть историю и ее образы». «Только так, – убеждал Гуссерль, – мы, живущие, избежим опасности быть задушенными мертвецами. Мы для того живем, чтобы победить их». Мы решительно не согласны с такой трактовкой. Кто-нибудь видел человека, «задушенного» историей или культурой?! Но всякий с легкостью укажет на многие миллионы судеб, поверженных, раздавленных невежеством, тупостью и пренебрежением к достижениям человеческой мысли и гения. Время покажет, кто из нас прав. Все разговоры о том, что власти и все общество должны жить, не заботясь об ученых, поэтах, образовании или истории, не только сомнительны, но и опасны. К. Д.Ушинский писал, что «только варварам свойственно не иметь истории». Кстати говоря, я считаю, что как раз этот антиисторический подход и привел нас к тяжелейшему моральному кризису. Да, история – это самая интригующая и неожиданная из всех когда-либо существовавших муз. Но опять же это вовсе не означает, что она не в состоянии кого-либо научить уму-разуму. Нет, нет и еще раз нет. Цивилизация доказывает обратное: мы видим, как идет трудное и болезненное «обучение» народов, правителей и элит (через книги, науки, кровь) в ходе преодоления преград исторического процесса и массового невежества. Художник Гойя восклицал: «О народ! Если бы ты знал, что ты можешь!» Но до него нужно еще донести все современные знания, мораль, дать понимание огромной силы, которой он обладает. Прав был французкий коммунар Ж. – Ж. Пийо, посвятив народу свой философско-исторический сборник «Народная Трибуна», где он прямо сказал: «Я не умею ни пресмыкаться, ни льстить, ни лгать. Народ, вот поэтому-то я посвящаю тебе плоды моих долгих бдений».[784] Поэтому весь смысл и суть нашего бытия заключаются в Народе – в его торжестве, уме, славе, здоровье и благополучии. Соборный Народ сможет осуществить все разумные и полезные перемены. Еще великий Пушкин говорил: «Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения и будете спасены». Вот и мы «веруем» прежде всего в народ! Но в народ поумневший, пробужденный!
Поэтому никогда не опустимся до злой мудрости Ф. Ницше, которому массы представлялись достойными внимания только в трех отношениях: как плохие копии великих людей, изготовленные на плохой бумаге со стертых негативов, затем как противодействие этим же великим людям и, наконец, как орудие все тех же «великих людей»; в остальном же, говорил он, «побери их черт и статистика!».[785] В то же время пора уж осознать, что и возведенный на пьедестал народ, которому порой курят фимиам, может стать жутким идолищем. Не сотворите кумира ни из Бога, ни из Народа, ни из Власти. Соблазн такого «самообожествления», как писал П. Флоренский, у наших людей велик вследствие пассивности и рыхлости русской психологии.
Молодым предстоит все это подвергнуть анализу и критике… «Время– самый искусный историк» (Новалис). Помните: от старшего поколения к младшему, из века в век, как писал психолог В.М. Бехтерев, идет беспрерывная передача нервно-психической энергии. Она и является материальным выражением социального бессмертия или бессмертия духа.[786] Есть ли у вас эта энергия? Пусть не все из пережитого и обретенного надо брать в будущее. Многое нелепо, преступно и позорно. Конечно, японцы говорят: «От слепой преданности недалеко до неверности». Но и отбрасывать знания, опыт прошлого было бы безумием. Сказано же в притчах Соломоновых: «Примите учение мое, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото».
Губительнее всего для грядущих поколений стал бы путь жалких вырожденцев, предателей России, пифий, призывающих устранить историю старых отцов, а с ними – всю традиционную русскую культуру, мораль, совесть, знания и веру. В последние годы такие эдипы в России плодились тысячами… В греческой мифологии царь Эдип убивает отца, затем, кровосмеситель, насилует свою мать. Наш отец, Советский Союз, фактически был убит изменниками, отъявленными, гнусными негодяями без веры и чести, а мать-Россия предана и опозорена ими. Немало людей слабых, сломленных духом… Вот и В. Распутин, «совесть народа», приняв «дар данайца», весь как-то сник и воззвал русский народ к капитуляции перед плутократией: «Победители не мы… Мы, кому не быть победителями». А ведь должен был давно понять, что Русские – не сдаются! Мы, народ России, будем победителями!
