половину в Англию, он обогатился на рынке в результате спекулятивного ажиотажа. Затем, выкручивая руки американскому правительству, он стал фактически как бы филиалом центрального банка США (в 1893 г. в стране еще не было ЦБ).[361]
История бизнеса пестрит подлогами, обманами, подкупами, шантажом, чудовищной эксплуатацией, убийствами. Так, рокфеллеровская «Стандарт Ойл» обманула и разорила огромное число независимых производителей. Джон Д. Рокфеллер считал, что сам Господь передал ему в руки нефтяной бизнес, и общественность не имеет тут права голоса. В отношении же конкурентов он вел себя как откровенный убийца (почище Джека Потрошителя), говоря: «Я преследовал моих врагов и догнал их: к тому же я не отвернулся, пока их не истребили». Ни о какой морали и нравственности в мире капиталистов тогда и речи быть не могло. Один из историков семьи писал: «По обочинам дороги, где прошел Рокфеллер, разбросаны разоренные люди и покинутые заводы: он получил неоспариваемый контроль над огромными источниками богатства» (А. Невинс). В то же время надо признать, что в Америке сформировался мощный рынок финансов, который был неотделим от промышленного роста. Во многом именно финансисты, контролируемые властью, и становились главными объединителями различных отраслей и даже движителями технического прогресса. Любовь, симпатия, дружба – все живет и умирает в рамках стратегии бизнеса. Широко известно высказывание Рокфеллера: «Дружба, основанная на бизнесе, лучше, чем бизнес, основанный на дружбе».
Ашер Дюран.
Последняя треть XIX в. продемонстрировала, наряду с бурным ростом богатств и развитием производительных сил страны, далеко не лучшие качества капитализма. Забирая в свои руки земельные, лесные, рудные богатства, те и не думали принимать в расчет судьбы жителей. Рокфеллер верил, что существование большой компании – «это просто выживание наиболее приспособленного». Дж. Хилл, ратуя за монополию железнодорожных магнатов, вещал: «Богатства железнодорожных компаний определяются законами выживания самых приспособленных». Властвующую элиту США откровенно зовут «клубом миллионеров». Она воспитана на мальтусовской традиции «борьбы за существование» и «выживания сильнейшего». Народу тут навязали систему, в которой на одной стороне оказываются богачи, промышленники, банкиры, президенты, парламентарии, сенаторы, на другой – бесправные и угнетаемые массы. При этом богачам и властителям нет нужды быть особо просвещенными и образованными. Магнат Дж. Херст признавал, что отсутствие глубоких знаний не мешает людям его круга управлять страной: «Я не очень знаком с книгами, я не очень много читал, но я много ездил, видел людей и много чего еще. Накопив опыт, я пришел к выводу, что члены сената – это те, кто выжил, это самые приспособленные». В отношении же чиновников магнаты действовали в духе ироничных слов Р. Эмерсона: «Говорю тебе, глупый филантроп, что я пожалею доллар, десятицентовик, даже цент тем, кто со мною не связан и с кем не связан я».[362]
Конечно, были исключения. Среди практиков американского индустриализма колоритной фигурой был «патриарх Бродвея» П. Купер (владелец металлургических заводов, первым начавший строить паровозы в Америке). Нищета и убожество народа в США, похоже, угнетали его. Памятуя о том, что «справедливость – это истина в действии» (Ж. Жубер), Купер выделял на благотворительность огромные суммы. Его прозвали величайшим филантропом мира. Главной заслугой этого нетипичного капиталиста стало основание «Куперовского союза», цель которого – бесплатное обучение молодых прикладным искусствам и наукам. Он истратил на эту цель огромное состояние. Однако такого рода люди, осуждавшие разбойничью эксплуатацию со стороны собственного класса, составляли скорее исключение, чем правило «позолоченного века». Возможно, в душе они разделяли взгляды известного утописта XVII века Кампанеллы: «Техника – конкретное проявление морали». И Купер ринулся в борьбу «за дело народа», утверждая: «Я всегда был, есть и вечно буду с бедными тружениками и фермерами». Он обвинял конгресс США, где продажные политики принимают законы «для богатых». У монополистических корпораций, будь то банки или железные дороги, заверял он, нет сердца. Купер писал с глубоким знанием состояния вещей: «У нас в стране быстрыми темпами складывается денежная аристократия – наихудшая форма аристократии, которая может стать проклятием для благоденствия любой страны… Эта аристократия бездушна и лишена патриотизма. Спасем же страну от этого самого сильного и, я надеюсь, последнего ее врага». Он говорил о кабале двух тысяч банков, разбросанных по всей стране, этой тайной армии, преследующей свои корыстные цели… Их требования и аппетиты будут неуклонно расти, «пока из трудящихся масс американского народа не будут выжаты последние соки».
Среди лидеров индустрии и управления были патриоты. Они строили домны, заводы, дома, дороги, мосты, библиотеки, больницы, музеи. Не отказывали себе в забавах, носивших экстравагантный характер. Морган был членом 19 клубов, Вандербильт – 15, Гарриман – 14. Их переполнял жизненный природный оптимизм, ибо в целом они работали на национальный интерес. Морган девизом своей жизни сделал слова: «Ничего не жалей для прославления Америки». К этой же группе «титанов-стоиков» можно было бы отнести Д. Дрю, Г. Форда, Э. Карнеги, Дж. Д. Рокфеллера. В них горел не затухающий огонь пуританизма и провинциализма. Мне кажется, в них было нечто от шотландских пресвитериан, от кромвелевских «железнобоких». Лернер описывает их так: «Они были воздержанны, регулярно посещали церковь, преподавали в воскресных школах. Они мало тратили на себя и делали это без лишнего шума. Подобно Рокфеллеру, они раздавали блестящие десятицентовые монетки и, подобно Форду, вкладывали всю прибыль в расширение бизнеса. У них были причуды, которые могут позволить себе люди, сидящие на вершине пирамиды власти. Эти, как правило, угрюмые люди и в глазах окружающих выглядели суровыми, лишенными одновременно и улыбки, и жалости. Но тем не менее они, вероятно, были ближе, чем патриции, к теологическим корням капитализма: демонстрации добродетели через успех, вере в призвание, проповеди трудолюбия и бережливости. Взятые вместе, эти два рода Титанов воплощают в себе привлекательность бизнеса как образа жизни».[363] Не знаю, можно ли их назвать «титанами», но они вызывают у меня куда большее уважение и порой даже восхищение, чем иной наш homo trium literarum (иносказательно «вор» –
Плоды их труда искупают их невежество. Да и не знаю, чего в них больше. Лафарг в статье «Американские тресты, их экономическое, социальное и политическое значение» (1903) верно свел черты добра и зла в единую картину: «Морганы и Рокфеллеры воздвигают храмы и основывают университеты; они одаряют их миллионами, к великой зависти французских университетских деятелей. И священники, и профессора всячески стараются угодить желаниям этих толстосумов, которые в случае надобности напоминают им об их обязанностях. Несколько лет тому назад одна из жертвовательниц, поддерживавшая университет в Сан-Франциско, заставила дать отставку одному профессору политической экономии, осмелившемуся критиковать чрезмерные привилегии капитала. В Америке церковь не субсидируется государством, и содержание духовенства зависит от щедрости паствы. Церкви строятся акционерными обществами, совсем как промышленные предприятия. «Возблагодарим господа, ниспосылающего нам денежные пожертвования» – такова молитва, которую повторяют в этих храмах каждое воскресенье. Духовенство всех исповеданий падает ниц пред крупными капиталистами, этими истыми богами, дающими им хлеб насущный, жилище и прочие блага. Нью-йоркский католический епископ недавно отрешил от сана одного священника своей епархии за пропаганду христианского социализма. В Бостоне протестантский епископ публично заявил с кафедры, что если бы Иисус снизошел теперь на землю, то он бы занимался спекуляциями на бирже, ибо нет более почтенного занятия… Рокфеллер… собирается организовать тресты для издания учебников, имея в виду очистить Библию от негодующих протестов против богатых, встречающихся на страницах Ветхого и Нового Заветов. Унизительное раболепие духовенства и интеллигенции… Пресса, обрабатывающая общественное мнение в пользу капиталистов, находится в руках последних… Одни только социалистические газеты не находятся в зависимости от капиталистов, так как они являются не коммерческими предприятиями, а лишь органами пропаганды и борьбы… Финансисты, управляющие трестами, с общего ведома и на глазах у всех ассигнуют миллионы на расходы по выборам обеим соперничающим партиям, республиканской и демократической… Ими же куплены… сенаторы и депутаты». Эти же черты цинизма и безверия видны в США всюду, даже в Церкви.[364]
В США и среди демократов встречаются люди-подвижники. «В противовес этим подвижникам, – пишет Драйзер, – шайка политических пиратов, тех, что засели в ратуше и вершили дела (за исключением,
