А есть нунь у меня злата цепочка, Злата цепочка о сорока звеньюшек, А кажно-то звено будет сорок пуд, А холопов у меня четыре сотни будет — Молодых ли дружинничков Вышеградскиих». О ту пору не сыра землица расседалася, Да не Волга-матушка разливалася, Выходили по той Волге да кораблики, А у тех ли корабликов златы веселки, А на веслицах-те богатыри иноземныя алыберския. Как выступал тут на берег удалой богатырь, Тот ли честный царь Саул Леванидович, Он скочил с кораблика на высок бережок, Да с бережка того скочил на перено крыльцо. Оттого ли скока высоки терема пошатнулися, Да те ли резны маковки покривилися, Да окошечки косящаты поразбилися, Ворота ли те белодубовы оземь повалилися. Подносили тут Саулу трехведерну чарку зелена вина, Выпивал ли ту чарку Саул за един дух, Бросал ведь ту чарку подале Волги-матушки, Да за дальний тот за берег мурзамецкий. Говорил честный царь Саул Леванидович таковы слова: «Ой не честь вам, не хвала молодецкая, По пустому нунь стоять препиратися, Вы тут, добры молодцы, похваляетесь, А самой ли той горькой новости не ведаете: Как идет ведь из-за Сароги-реки не сырой туман, То не тучи воронья идут-надвигаются, А иде к вам на землю русскую удалы молодчики, Да от того ли берега от мурзамецкого Иде молодцы до двухнадесяти их сот, Богатыри-те все на конях одноличные, Жеребцы ведь все у них рогатыя, А ведет-то их прекрасный царь Чурила Пленкович, Молодой Чурила внук Сварожевич. Как у того ли Чурилушки скат-бархатен кафтан, Да со теми ли сребряны пуговки вальящаты. Над головушкой-то у него медян подсолнечник. Как на ноженьках у Чурилы сапожки крылатыя, А в ручках ведь у Чурилушки злата плеточка, Злата плеточка да змиевочка на полета сажень. Как у того ли Чурилушки будут кудри темные. Да лицо-то у Чурилушки черным-черно. А несет ли Чурила за пазушкой не тяжел кошель, Ой не вострое чингалище булатное. Да не ту ли злату цепочку пудовую. А несет Чурила камень — Илитор заморский. Тот ли черный камень Алатырь от Змея-города. Как дойдет Чурила до землицы до Русския, До тех ли до ваших шатров богатырскиих, Будет вам добрым молодцам с кем потягатися, Ой да будет с кем на кулачках побитися». А ничего-те добры молодцы не сказалися, А стоят во сыру землю светлы очи потупили. Как о ту пору не гроза раздавалася, То не мать сыра земля рокоталася, Раздавался громкий голос незнаемый: «А ведь есть на Руси да велик богатырь, Удалой казак да могучая поляница Того ли Чурилушку да за чуб схватить, Да за те ли горы дальним закинута». Тут вскричали русския богатыри да добры молодцы: «Кто тут есть молвить речи темныя Ой да тем ли голосом да грозныим незнаемым? Ты поведай нам, человече неведомый, Где найти-сыскать нам того богатыря-поляницу?» Выходило тут из-за кустика человечище, Выступало из-за холмика старче калечище, Да та ли старая ведь калика перехожая, Говорила калика таковы слова: «А здрасте-тко братцы добры молодцы! А Бог вам на пути, добрым молодцам, Собирайтеся вы, молодцы, в дороженьку, Надевайте вы сапожки железныя несносимыя Да берите в белы рученьки не булатен меч, Не булатен меч, не палицу богатырскую, А берите вы ту ли суму переметную калицкую, Ой да ту ли шапку греческу богомольную, Ту ли еще ведь клюку дорожную тяжелую. А ступайте вы за мною по дороженьке, По Руси-матушке ходить из конца в конец, Да сыщете того ли богатыря великого, Удалого казака да могучую поляницу, Тот ли богатырь нунь еще на печи лежит, Вот уж тридесять лет да три годочка дожидается». Как пошли ведь они по дороженьке, Да пошел рядом с ними дедушка, Пошел рядом, еще наперед-то их, А стали они как бы оставатися, Едва-то старичка на виду держат-то. Тут взмолились удалы добры молодцы: «Нету нам уж идти мочи-силушки! Отвечай ты нам, стара калика перехожая, Как твое ведь будет имя-прозвище?»
