ли найдем общий язык. Скорее всего, он не понимает по-славянски.
— Мяу! — вполголоса позвал я, и парень на удивление живо обернулся ко мне. В мутно-голубых глазах уже не было прежнего страха — кажется, мой плащ не только согрел подростка, но и вселял в его рыбье сердце надежду, что неизвестный господин с кинжалом если и прикончит, то не сразу. — Мяу! — повторил я и, отложив весло, ткнул себя в грудь. — Алексей. Я — Алексей.
— Ялисе! Ялисе! — с готовностью воспроизвел мое имя финский мальчик. Я поморщился, осознав банальность ситуации: два представителя разных культур знакомятся в точном соответствии с голливудским сценическим каноном. Но делать нечего: других собеседников пока нет.
— Хм??? — вопросительно хмыкнул я, свешивая руку к воде и опуская в реку указательный палец. Подросток среагировал немедленно:
— Са-анда! — сказал он, не сморгнув глазом. Я улыбнулся. Для дикаря он соображает довольно быстро. Итак, речка тоже называется по-фински. Честно говоря, не припомню я в Европейской России реки с таким названием… Господи, только не Финляндия! По-фински я знаю всего четыре слова: Калевала, Ильмаринен, Сибелиус и… Маннергейм. Впрочем… мы ведь ударили в колокол под самой Кандалакшей, то есть совсем близко от Карелии.
— Э-э… хм?! — еще раз вопросил я, показывая пальцем в ту сторону, где таял в лесах удалявшийся священный холм. — Мокошь?
— Мокоша, мокоша! — радостно закивал паренек и тут же поймал свободной рукой съехавшую с темени шапку. — Мокоша муола мяу тынна.
Как и предполагалось, святилище принадлежало старой богине Мокоши. Оставалось выяснить, кто и зачем отдал приказ о его разорении. Приходилось прибегать к личным актерским качествам, и я пододвинулся поближе к пленному аборигену.
— Мяу! — утвердительно сказал я, вонзая указующий палец мальчику в грудь. — Хмм?! — Интонация вопросительно подпрыгнула, и я, надув по возможности щеки, сгорбился и сделал вид, что размахиваю каменным топором.
Парень по достоинству оценил мой талант имитатора: тонко захихикав, он довольно произнес: «Сало! Са-ало!» — и тут же сам надул щеки, передразнивая своего старшего товарища. Он так вошел в образ, что вскочил на корточки и стал мелко подпрыгивать, делая вид, будто тащит на плече тяжкое бревно. Мне пришлось слегка одернуть его: лодка сильно раскачивалась, а мне еще предстояло выяснить самое главное — имя высокого бородача в театральном плаще.
— Хм?.. — зловеще хмыкнул я, медленно сощуривая глаза, стягивая брови к переносице и приобнажая кончики зубов в дьявольской улыбке. Очевидно, эта роль удалась мне несколько меньше: тощий Мяу в недоумении заморгал белесыми ресницами. Кажется, он подумал, что это лично я рассердился на него и теперь уж точно прикончу. Мне пришлось еще немного поупражняться, прежде чем он, облегченно вздохнув, произнес, чуть запинаясь:
— Ку… Куруяд.
ДОНЕСЕНИЕ ДЕСЯТНИКА ВАРДЫ ГОНЧЕГО КНЯЗЮ АЛЕКСИОСУ ГЕУРОНУ
(перевод с греческого Алексея Старцева).
«ЗАПИСКА НОМЕР 1. К ВОПРОСУ О МЕСТНОЙ НЕЧИСТИ
Высокий господин мой!
Тщательно изучив донесения наших воинов о замеченных ими в разное время необычайных природных явлениях, а также добровольные показания местных жителей, спешу сообщить:
АЛЬФА. Здешние поля, озера, реки и в особенности леса населены всяческой богопротивной нечистью в количествах, непривычных для иноземца. Поскольку земля эта не знает креста, разновидных подземных, водяных и воздушных бесов развелось здесь превеликое множество, причем местная нечисть в отличие от большинства наших греческих демонов отличается вызывающей наглостью, агрессивностью и физической силой. Никогда не встречая в человеке решительного духовного сопротивления, они поистине разжирели и приобрели в действиях уверенность, а в движениях медлительность. Некоторые из них, наиболее чтимые в местном народе, пользуются подношениями и трепетом жителей подобно языческим божкам.
БЕТА. Всю славянскую нечисть допустимо различать в четырех основных группах, разнородных в степени близости к повелителю бездны.
Среди первых назову собственно божков, которые представляются обычными смертными людьми, вступившими в опасную связь с колдовством и через эту связь приобщившие себя к миру сверхъестественных сил и полномочий. Каждый из божков словно занимает трон в отдельном магическом царстве, замещая на этом троне прежнего повелителя, который умер человеческою смертью. В большинстве случав стареющий колдун самостоятельно готовит себе преемника, обучая его своей тайной науке. Иногда некий храбрец силою смещает прежнего властителя, отнимая у него звание и мощь. Наконец, случается так, что божка устраняет сам сатана, утверждая на его место более послушного ставленника. Подобного рода богов я насчитал четверых: Стожар, Дажьбог, Мокоша и Траян. Эти имена среди местных жителей поминаются значительно чаще прочих, этим же кумирам посвящены особые богопротивные капища. Я полагаю, что, будучи по природе своей обыкновенными людьми, эти верховные колдуны могут быть уязвлены оружием либо отравлены ядом. Следует, впрочем, помнить величайшее их мастерство в области перевоплощений, наговоров и тайночтения, а посему сама задача устранения такого противника расценивается мною как чрезвычайно сложная.
Второй вид убежденных противников креста составляют в местных краях жрецы и приспешники верховных колдунов, а также ведьмы. Это совершенно обыкновенные жители, обитающие при святилищах или в селениях наравне с прочими людьми. Они весьма ограничены в перевоплощении, однако научены многим лукавым хитростям, которые могут быть опасны. Среди местных жрецов и бродячих волшебников мне известен некий Куруяд из селения Санда, его помощник Полувран, а также некто Плескун из соседнего Опорьевского княжества. Поименованных нечестивцев легко было бы собрать и потихоньку повесить всех в одну ночь, однако будем помнить, что они завоевали боязливое почтение к себе в темных душах некоторых поселян, а потому смерть того же Куруяда чревата серьезными волнениями деревенщины. Печально и то, что в некоторых удельных княжествах эти обманщики смогли приблизиться ко двору и обрести доверие властителей — подобно Плескуну, которого почитают советником князя в землях Опорья.
Третий разряд служителей лукавого образуют нечеловеческие существа, то есть собственно мелкие бесы лесов, полей, вод и жилищ. Разнообразны и порой враждебны друг другу, они населяют эту землю на правах хозяев, и кажется порою, что человек в этих местах менее волен, нежели какой-нибудь призрак или дух. Существенная часть представителей этой мелкой нечисти почти совершенно бессильны и едва ли угрожают чему-либо, кроме нравственности жителей. Многочисленные домашние, амбарные, конюшенные духи, травяные, цветочные и моховые тролли суть на одну треть неприятные гримасы природы, на другую треть — наваждения и завихрения воздуха, а в остальном — выродившиеся потомки древних животных. Однако в большинстве своем представители этого рода нечисти весьма опасны. К таковым я отношу прежде всего дивов, водяных, волков-оборотней, подземных людей, полудениц и полуночиц.
О дивах: эти существа, напоминающие прямостоячих свиней или медведей, настолько ужасны, что местное население боится даже обсуждать их повадки. Они редко выходят к людям — как правило, затем, чтобы похитить и сожрать ребенка, однако в последнее время эти посещения участились. Дивы вооружены и, по рассказам здешних стариков, могут сражаться в сомкнутом воинском строю по призыву темных властителей.
Водяные и лешие почти совершенно соответствуют по своим повадкам тем водяным чертям, что известны у нас на родине. Бороться с ними предстоит, полагаю, известными добрыми методами, то есть: крестом, молитвами и распространением храмов.
Волки-оборотни могут быть либо волшебниками, принявшими звериный облик после втирания мази, либо же естественными оборотнями, то есть дикими бессловесными получеловеками, которые обитают в чаще леса наравне с волками.
Особо замечу об оборотнях, полуденицах и полуночицах. Среди местных жителей утверждено
