– ?Но это значит, что вы получите меньше денег, – возразил Герман, подписывая чек.
– ?Ничего, переживу.
Что-то странное послышалось Герману в ее голосе. Он подозрительно покосился на нее. Мягкое доброе лицо Кати с чуть вздернутым носом на миг словно окаменело.
– ?Ну, значит, мы имеем полное право и даже обязанность прогулять эту разницу, – предложил он. – Давайте сходим куда-нибудь.
Она как будто растерялась. По лицу было видно, что сейчас откажет. Герман принялся лихорадочно соображать. В ресторан? Как-то несолидно. В театр? А в какой? Нет, не годится. Его осенило:
– ?Давайте сходим в клуб. Послушаем хорошую музыку. Я узнаю, где играет приличный джаз… – Он уже вынул мобильник. – А по дороге вы мне еще расскажете про Мазаччо… Кстати, – Герман подошел к застекленному шкафчику, куда Катя уже успела убрать книжки, – а это продается?
– ?Конечно.
– ?Можно мне вот эту – про Мазаччо?
– ?Пожалуйста. – Катя открыла шкафчик и вынула книжку.
– ?Может, порекомендуете что-нибудь еще? Или за это тоже полагается скидка? – лукаво осведомился Герман.
– ?Нет. Но, мне кажется, с вас пока хватит и Мазаччо. Если хотите научиться понимать живопись, действовать надо постепенно.
– ?А вы где учились?
– ?Понимать живопись? Этому каждый учится сам, – уклонилась она от ответа. – Хотите знать, где я получила образование? В «Сурке», как у нас говорят. В институте имени Сурикова.
– ?А в институте не учат понимать живопись? – не отставал Герман.
– ?В институте учат специальности. – На этот раз улыбка явно была усталой. – Чтобы понимать живопись, надо просто смотреть на картины. Часто и подолгу. Институт может и отбить охоту к живописи. Но кое-что полезное он дает. Хотите понимать живопись, хорошо бы знать, что такое ракурс и перспектива, а не говорить «вот эта штука».
– ?Давайте продолжим разговор по дороге в клуб. – Герман решил проявить упорство. – Прошу вас, не отказывайтесь! Это же такой редкий случай: я увидел вас, вошел в галерею и с ходу выбрал две ваши картины, хотя я в этом ни черта не разбираюсь… – Он смешался. – Мне просто повезло. – Он улыбнулся ей самой подкупающей улыбкой, какую только сумел изобразить. – Что вы больше любите: фолк, джаз или блюз?
– ?Авторскую песню, – сдержанно отозвалась Катя. – Если уж хотите в клуб, давайте сходим в «Гнездо глухаря».
– ?Ладно. – Герману столько раз приходилось вести напряженные переговоры, что он научился делать непроницаемое «покерное» лицо, ничем не выдавая своих чувств, но ее выбор его немного разочаровал. – Решено: идем в «Гнездо глухаря». Вы когда здесь закрываетесь?
– ?В шесть.
– ?Тысячу раз успеем. Я заеду за вами. Где вы живете?
– ?Здесь, над галереей. А могу я вас спросить, как вы здесь оказались? Вы вроде бы не арбатский завсегдатай.
Герман охотно рассказал, как у него сорвались переговоры с провинциальным партнером, застрявшим в пробке.
– ?Мы все перенесли на завтра, на Кутузовский… вот, шел, прогуливался… и такая удача…
Катя все колебалась.
– ?На Кутузовский? А что там?
– ?Наш офис. Корпорация АИГ.
Видимо, она что-то слышала о корпорации АИГ.
– ?Хорошо. Куда вам доставить картины?
– ?Доставить? Да я их с собой унесу!
– ?Ладно, я сейчас упакую.
– ?А у вас еще что-нибудь есть? – спросил Герман.
– ?Хотите скупить все мое творчество? – Она улыбнулась, но улыбка вышла невеселая. – Нет, здесь пока больше ничего нет. Но Этери что-нибудь вывесит, не беспокойтесь.
– ?Этери – ваша подруга?
– ?Да, – ответила Катя удивленно. – У нее есть еще галерея на Винзаводе и была еще одна на Арт- Стрелке, это на Берсеневской набережной, но там все позакрывали. Ну а меня она бросила на этот участок.
– ?Прекрасно, я стану здешним завсегдатаем. Заеду за вами к семи.
Она быстро, с профессиональной ловкостью упаковала обе картины, перевязала и протянула ему.
– ?Все это как-то ужасно неожиданно… Я вас совсем не знаю и… Вы не обязаны…
– ?Обязан. Знал бы я здешние правила, купил бы сегодня «Натюрморт», а за «Отравленным небом» зашел бы завтра. Хотя, – озабоченно добавил Герман, – до завтра его могли бы и перехватить.
Опять он сумел ее рассмешить.
– ?Вы видите здесь тучу конкурентов?
– ?Нет, но ведь первый, как вы говорите, «этюд» купили! В таких случаях я предпочитаю не рисковать. Итак, заеду за вами к семи. До свиданья. Спасибо вам.
– ?Это вам спасибо. Вы же купили мои картины.
– ?Да, но это вы их нарисовали.
– ?Написала, – машинально поправила его Катя. – Картины не рисуют, их пишут.
– ?Я запомню. Итак, встречаемся в семь.
– ?Подождите, у меня к вам еще один вопрос. – Ее лицо стало серьезным, даже, пожалуй, суровым. – Я не встречаюсь с женатыми.
– ?Что так? – спросил Герман с напускной шутливостью.
– ?Женская солидарность. Не хочу портить жизнь вашей жене.
– ?Я не женат, – поспешно заверил ее Герман.
Слишком поспешно. Она не поверила.
– ?Я разведен, – добавил он. – Ну что вам – паспорт показать?
Катя опять улыбнулась.
– ?Нет, паспорт не надо. Ладно, встречаемся в семь.
И он вышел из галереи, унося под мышкой две ее картины.
Первым делом Катя вытащила из стола папку бумаги для рисования. Бумага была роскошная: матовая, чуть рыхловатая, вся как будто в мелких оспинках, размер 420 на 297 миллиметров, то есть формат А3, прекрасного кремового цвета. Так называемая офсетная бумага, дающая отличное сцепление с грифелем. Не бумага, а мечта. Это Этери ей скинула от щедрот своих.
Катя эту бумагу берегла, тряслась над каждым листом, но тут не удержалась: вынула форматку, взяла мягкий черный карандаш и набросала по памяти его лицо: мощно вылепленный череп тевтона, высокие, сильные скулы, свирепый подбородок, глубоко посаженные глаза.
Потом набрала номер своей подруги Этери. У них был разработан предупреждающий код эсэмэсками, но Катя не утерпела и позвонила напрямую:
– ?Фирка, ты не представляешь, что сейчас было. Если ты стоишь, то сядь. Ой, а я не помешала? Ты можешь говорить?
– ?Нет, не помешала. Что у тебя там стряслось?
– ?Ты просто не представляешь, – повторила Катя. – Один человек купил обе мои картины. Разом! Нет, ты представляешь?
– ?Я всегда говорила, что у тебя есть потенциал, – авторитетно заявила Этери.
– ?Да к черту потенциал, я теперь смогу с тобой расплатиться!.. Ну, почти. Эх, надо было нам цены в евро ставить!
– ?А я всегда говорила, что ты занижаешь цену, – невозмутимо парировала Этери. – Ты ж меня не слушаешь. А он мог заплатить и в евро?
