говаривала: «Нет часов лучше Солнца, и нет календаря лучше Звезд». А почему? Глядя на них, человек учится смотреть на Время. А когда человек привык всю жизнь видеть его таким, как оно есть, а не запертым в часы, как в Луде, то он понимает, что ему живется спокойно и безмятежно, как волу, тянущему плуг. А когда смотришь на Время, учишься петь. Говорят, что фрукты с той стороны гор обучают пению. Я никогда не пробовала больше одной дольки, но все-таки умею петь.
Вдруг все глубоко спрятанные многолетние мучения и страхи отпустили сердце мастера Натаниэля, и он разрыдался. Конопелька с ликующей нежностью поглаживала его руку и бормотала слова утешения, как в давние времена его детства.
Успокоившись, он сел на скамеечку у ее ног и положив голову ей на колени, попросил:
– Спой мне, Конопелька.
– Спеть тебе, дорогой мой? А что мне тебе спеть? Голос у меня уже не тот, ну да ладно, есть одна старая песня, «Водосбор» называется. Ее сейчас часто поют на улицах, у нее хорошая мелодия.
И нежным, чуть глуховатым, словно звук спинета, голосом она запела:
В ее пении мастер Натаниэль снова услышал Звук. Но на этот раз в нем не было угрозы. Он излучал покой и умиротворение, как лес, как полотна старых мастеров, как прошлое; журчал, как струящаяся вода; был мирным, как мычание коров, возвращающихся в хлев на закате.
Глава 11
Противоядие сильнее здравого смысла
Песня закончилась, но мастер Натаниэль продолжал сидеть у ног своей старой кормилицы. Казалось, его тело и душа погрузились в прохладный освежающий пруд.
Как ни удивительно, но Эндимион Хитровэн и Конопелька разными путями пришли к одному и тому же результату: бояться не стоит. Ни в море, ни в небе, ни на Земле нет такой темной и зловещей пещеры, чтобы оправдать тайный страх.
Но, кроме сомнений, были и факты. Против фактов Конопелька не дала ему лекарства. А если с Ранульфом случится то же, что случилось с Черносливкой? Если он исчезнет навсегда за Горами Раздора?
Слава Богу, этого еще не случилось. И пока у него есть разум и силы, он не допустит такого развития событий.
«Я становлюсь жалким, беспомощным существом, когда меня мучают фантазии, порожденные моим собственным разумом, – думал мастер Натаниэль. – Но клянусь Золотыми Яблоками Запада, я не могу больше бездействовать и дрожать от каждой тени. От меня самого зависит, как сделать Доримар страной, где мой сын и другие дети смогут жить в безопасности».
Он вскочил и стал ходить взад-вперед по комнате.
– Но, уверяю тебя, Конопелька, – сказал он пылко, словно продолжая внутренний монолог, – они все против меня. Я не могу работать один! Они все против меня, говорю тебе.
– Да не болтай ты глупостей, мастер Нат! – мягко усмехнулась старуха – Ты всегда был из тех, кто думает, что все люди против него. Еще маленьким мальчиком ты все время меня спрашивал: «Ты на меня не сердишься, Конопелька?», смотрел на меня своими беспокойными глазенками, а я так же собиралась сердиться на тебя, как прыгать на Луну!
– Уверяю тебя, они все против меня! – продолжал он раздраженно. – Они обвиняют меня в том, что случилось, а Амброзий вел себя так оскорбительно, что мне пришлось показать ему на дверь.
– Ну что ж, вы не впервые ссоритесь с мастером Амброзием и не в первый раз будете мириться. Всегда так было: «Конопелька, Брози не честно играет!» или «Конопелька, теперь моя очередь кататься на ослике, а Нат мне не дает!» И тут же через несколько минут все обиды забывались. Поэтому ты должен уступить мастеру Амброзию. Сходи к нему, сделай вид, что ничего не произошло. Ты увидишь, как он обрадуется, увидев тебя.
Слушая ее, мастер Натаниэль понял, что ему давно очень хочется спрятать свою гордость в карман и побежать к Амброзию. Он скажет ему, что согласен со всеми его претензиями: что он плохой мэр, что его бездеятельность в последние несколько месяцев просто преступна, и даже если Амброзий будет настаивать, что он едок, контрабандист, скупщик волшебных фруктов, словом, он признает все, что угодно, только бы по мириться с ним.
Гордость и обидчивость изначально не присущи человеческому сердцу. Вероятно, эти болезненные чувства расцветают так пышно, когда для них подготовлена благодатная почва.
Но мастер Натаниэль был снисходителен к своим слабостям и готов был пожертвовать и достоинством, и выгодой ради удовольствия предаться сентиментальным мечтам.
– Клянусь Золотыми Яблоками Запада, Конопелька! – воскликнул он радостно – Ты права! Я немедленно побегу к Амброзию.
И он бросился к двери.
Уже на пороге мастер Натаниэль вдруг вспомнил о приоткрытой двери часовни и остановился, чтобы спросить Конопельку, ходила ли она туда недавно и не забыла ли закрыть дверь. Оказалось, что она не была там с ранней весны.
Но он тут же выбросил это из головы, радостно думая о том, как сейчас помирится с Амброзием.
Просто удивительно, какие шутки может сыграть ссора или даже недолгое отсутствие друзей, особенно самых близких. Уже через минуту, глядя на своего старого товарища по детским играм, на его чуть виноватую улыбку, мастер Амброзий почувствовал, что пробудился после какого-то кошмарного сна. Это уже не был преступный в своем равнодушии мэр – проклятие Луда-Туманного, и еще меньше та зловещая личность, которую нарисовал Эндимион Хитровэн. Перед Амброзием стоял чудаковатый старина Нат, которого он знал всю жизнь.
Разглядывая карту страны, он почти видел рыбу и тростник в плавных линиях, изображавших ручьи и реки в окрестностях Луда, почти мог сосчитать мильные столбы на прямых линиях – дорогах. Взглянув в лицо своего друга, он узнавал каждую складочку и морщинку на нем и при желании, наверное, мог бы вспомнить все шутки и огорчения, вследствие которых они появились.
Мастер Натаниэль, все еще застенчиво улыбаясь, протянул ему руку. Мастер Амброзий нахмурился, шмыгнул носом, попытался напустить на себя гордый вид… и поспешно схватил протянутую руку. Так стояли они целых две минуты, смеясь и моргая, чтобы сдержать слезы.
Потом мастер Амброзий сказал:
– Пойдем в курительную, Нат, пропустим по стаканчику моего «Цветка-в-янтаре». Ах ты, старый плут, ты наверное за этим и пришел!
Некоторое время спустя мастер Амброзий вышел проводить мастера Натаниэля домой. По дороге, крепко держась за руки, они случайно встретились с Эндимионом Хитровэном.
Несколько секунд тот стоял, ошарашено глядя им вслед, пока они не исчезли в переулке, залитом мягким лунным светом. Выражение лица у доктора было при этом не очень радостным.
Для мастера Натаниэля эта ночь была до краев наполнена сладким сном без сновидений. Коснувшись подушки, он сразу же погрузился в какую-то необычайно приятную стихию – свежее воздуха и нежнее воды,
