рыбу с крючков. Сначала плосколоб белым брюхом плыл на поверхности, но через мгновение шлепнулся на палубу и замарал ее кровью. В гладеньких глазах рыбы, упрятанных под кожные складки, и на мокром черном туловище отражалось голубое небо.
Настало время второго завтрака. Дзюкити расположился на люке машинного отделения и стал готовить сасими из только что пойманного плосколоба. Разделил его на троих на крышке алюминиевой коробки для завтрака, из бутылочки полил мясо соевым соусом. Трое рыбаков взяли коробочки с завтраком: вареный ячмень с рисом и три кусочка маринованной редьки. Лодку слегка покачивало на волнах.
— Знаете, старик Тэруёси Мияда снова вызвал к себе дочь?
— Нет, не знаю!
— Я тоже не слыхал!
Юноши повернули головы. Дзюкити продолжал:
— У старика Тэруёси четыре дочери и один сын. Три дочери уже замужем, а четвертая, красавица, была ныряльщицей на Старом мысе, на полуострове Сима. Но единственный сын старика, Мацу, умер в прошлом году от какой-то болезни в груди. А жена у него умерла еще раньше. После этого Тэруёси так осунулся. Вот он и пригласил Хацуэ к себе жить и даже собирается принять зятя под свою крышу. Хацуэ выросла красавицей. Видная девушка. А вам она как, парни? Поженихаться не хотите?
Синдзи и Тацудзи переглянулись и рассмеялись. Загар на лицах парней не мог скрыть их смущения.
Когда бригадир рассказывал о дочери Тэруёси, Синдзи представлял ту незнакомку на берегу. «Я же беден», — подумал он и поник духом. Он не мог позволить себе даже мечтать о дочери богатого старика Тэруёси. В деревне старик славился седой бородой, которая часто тряслась от его гнева. Тэруёси владел большими грузовыми судами «Весенний ветер» и «Утадзима» — они работали во фрахте на грузовой линии «Ямакава».
Синдзи размышлял здраво. Он понимал, что ему, восемнадцатилетнему парню, еще рано думать о девушках. В городе у молодежи много сомнительных соблазнов, но на острове не было ни игральных автоматов, ни питейных заведений. Даже ни одной официантки не водилось. Поэтому все мечты юноши были бесхитростны. Он мечтал о своей парусно-моторной лодке, на которой будет вместе с братом заниматься прибрежными перевозками.
Вокруг Синдзи простиралось безбрежное море, но фантазии в нем оно не будило. Море для рыбаков — что земля для крестьян. Правда, вместо рисовой рассады и ячменя там шелестели пенные волны, словно молодая поросль на вспаханных землях. На море проходила вся жизнь рыбаков.
На горизонте, пылавшем вечерними облаками, появился неизвестный океанский лайнер. Именно на нем теперь остановился потрясенный взгляд Синдзи. Корабль шел из дальних неведомых стран, о которых юноша никогда и не помышлял. Знания юноши об огромном мире были сродни далеким смутным раскатам грома.
Синдзи сидел на корме скрестив ноги. Его голова была повязана белым полотенцем. Рядом сушилась маленькая морская звездочка. Он отвел взгляд от алевших на горизонте облаков.
глава третья
В тот вечер Синдзи отправился на очередное молодежное собрание. Раньше молодежные пансионы назывались ночлежками, но теперь их переименовали. Однако по-прежнему многие молодые люди предпочитают собираться всей компанией по ночам в убогих комнатенках на побережье, а не ночевать у себя дома. О чем они там только не говорят — о гигиене и образовании, о спасении тонущих кораблей и подъеме затонувших, о фестивале львиных масок на Дне поминовения усопших. В общем, молодежь примеряет на свои плечи заманчивые тяготы взрослой жизни.
В закрытых ставнях свистел морской ветер, время от времени неожиданно вздрагивала лампа, и свет в комнате мигал. Казалось, ночное море вплотную подступает к общежитию: волны прилива грохотали совсем близко, заглушая разговор ребят. Иногда на их веселых лицах, освещенных тусклой лампой, возникало беспокойство, но оно вскоре сменялось бравадой.
Вошел Синдзи. Под лампой на корточках сидел паренек — товарищ подстригал его ржавой машинкой. Синдзи улыбнулся, присел на пол у стены и обхватил руками колени. Как обычно, он молча слушал беседы друзей.
Молодежь хвасталась сегодняшним уловом, громко смеялась, без всякого стеснения отпуская крепкие словечки. Кто-то самозабвенно читал журнальную подшивку за прошлый месяц.
Другой парень с интересом разглядывал комиксы. Если юмор не доходил до него сразу, его не по возрасту большая и костлявая рука придавливала эту страницу, и спустя минуты три он взрывался от хохота.
Сплетничали о незнакомке. Один паренек с кривыми зубами рассмеялся во весь рот:
— А знаете, что говорят о Хацуэ…
Синдзи не расслышал… Обрывки слов, шепот. Смех заглушил все подробности. Его сердце неприятно задело одно лишь насмешливое упоминание имени девушки. В груди екнуло, щеки зарделись. Только это и выдало какое-то внутреннее напряжение. Он продолжал сидеть молча, не шевелясь. Настроение испорчено. Синдзи приложил ладони к щекам. Такие горячие — словно чужие. Эти разговоры ранили его самолюбие, и негодование распаляло щеки еще сильней.
Все ждали, когда придет Ясуо Кавамото, девятнадцатилетний вожак молодежной ячейки. Он родился в зажиточной семье, и у него имелся талант увлекать за собой людей. С ранних лет он знал, как произвести впечатление, как выглядеть значительным. На собрания он всегда приходил с опозданием.
Решительно открылась дверь — пожаловал пухлый Ясуо. Лицо его раскраснелось. По всему чувствовалось, что он унаследовал питейную лавку отца. Тонкие брови придавали его лицу хитроватое выражение, хотя в подлости Ясуо никогда не уличали. Он говорил правильно и красиво.
— Прошу прощения за опоздание. Итак, приступим. Сегодня обсудим, чем будем заниматься в следующем месяце, — произнес он, усаживаясь за стол и раскрывая тетрадь.
Ясуо почему-то торопился или, может быть, нервничал.
— На повестке дня у нас следующие мероприятия. Во-первых — создать общество почитания стариков. Во-вторых — для укладки сельской дороги необходимо организовать транспортировку строительного камня. Кроме того, деревенское собрание обратилось к нам с просьбой помочь выкопать канаву для истребления мышей. Этой работой будем заниматься все вместе в штормовые дни, когда нельзя выходить в море. Что касается крысиного яда, то о нем беспокоиться не стоит — его достаточно. Пусть только попробуют эти господа убежать за границу дренажной системы!
Все рассмеялись.
— Ну и дела! — произнес кто-то.
Прежние плановые мероприятия — лекции по гигиене, которые читал школьный врач, и состязание в красноречии — были выполнены. После новогодних праздников молодежь, пресыщенная всяческими торжествами и вечеринками, неохотно принимала новые затеи.
После сообщения вожака начались критические выступления по поводу коллективного издания «Необитаемый остров» — печатного органа молодежной организации. Один книгочей, пытаясь отразить нападки противников, завершил свою речь цитатой из Верлена:
— И со стоном усталым,
В исступленье тупом,
Волны стынущим лбом
Прижимаются к скалам…[1]
— Кто такой Верлен?
