место рядом со своим начальником. На то, что цвет костюмов всех этих пловцов был красным, он отчего-то совсем не обратил внимания.
Пловец, находящийся ближе всего к подплывающему охраннику, призывно махнул ему рукой и достал пневматик.
«Осторожно, — бросил Птунис яростную мысль в приближающегося бойца, — это же изгнанники!»
Охранник стал тормозить, пытаясь осмыслить, что здесь происходит. Рука его автоматически схватилась за ружьё. Ближайший к нему предатель аккуратно вытянул руку и выстрелил.
Гарпун ударил охраннику точно в шею. Его тело выгнулось и осталось в таком же положении. Вода вокруг головы стала быстро темнеть.
«Вот и всё, — услышал Птунис мысль Прониса и резко повернул голову к нему. — А теперь мы разберёмся с тобой».
Он ещё не закончил говорить, а пловец справа уже выстрелил в Птуниса. Стрела быстро летела к нему. Но Птуниса не зря считали лучшим охотником колонии. Он сделал движение рукой, в которой уже был автомат и корпусом оружия отбил стрелу в сторону. Стрелявший замер в изумлении.
«Я ведь тебе не рыба, тварь!» — яростно бросил в стрелявшего Птунис и выстрелил в предателя.
Перед боем он вставил в автомат обойму с иглами, чтобы опробовать их в бою. Но тому, в кого они попали, было уже всё равно, иглы это или пули, потому что попали они ему прямо в сердце. Изгнанник откинулся назад и медленно закружился вокруг своей оси, ввинчиваясь в тёмную воду.
В это же самое мгновение Птунис, изогнувшись самым невероятным образом, бросил себя в сторону. Стрела, пущенная снизу, прошелестев по его бедру, прошла мимо. Будучи ещё в движении, Птунис дал в стрелявшего очередь, но раскрутка была слишком сильной, и две иглы прошли мимо. Третья пробила плечо предателя, и он зажал рану рукой.
Птунис разворачивался к последнему — тому, у кого ещё оставался неизрасходованным заряд, и ему казалось, что делает он это ужасно медленно. В его представлении гарпун уже летел к нему, и, когда он, наконец, поворачивался к Пронису лицом, стрела пробивала его грудь, и его отбрасывало назад. Чувствуя, как внутри у него всё холодеет, он всё равно совершал разворот, поднимая опущенный вниз автомат на уровень груди.
Он развернулся. И еле успел подставить под стрелу, направленную прямо в сердце, своё оружие. Гарпун попал прямо в корпус, и автомат вырвало из рук Птуниса. В это же мгновение два изгоя бросились на него.
Птунис вертелся, как угорь, отбивая ножом удары клинков врагов, не забывая следить за раненным в руку противником. Против двоих он смог бы продержаться довольно долгое время. Возможно, до подхода помощи. Хватит и мастерства, и ловкости, и силы. Но если подоспеет третий, то ему несдобровать. Втроём они возьмут его в плотное кольцо, почти в куб, и тогда остаток его жизни пройдёт уже за секунды. За филией он не следил совсем. Знал, что она занята Зубом. Если ему удастся выкрутиться, то и с его кулом всё будет хорошо. Если же нет…
Именно поэтому он так внимательно следил за раненым предателем. Вскоре тот оправился от первого шока, достал левой рукой нож и направился к сражающимся. Птунис сделал два резких удара ножом, пытаясь достать хотя бы одного из врагов и сократить их преимущество в численности, но предатели уклонились. Они разошлись по бокам, и Птунис вынужден был вертеться в разные стороны, чтобы следить сразу за обоими. С третьей стороны приближался раненый противник, и Птунис подумал, что это, пожалуй, конец.
И тут его как будто ударило чем-то. Он продолжал крутиться, но глаза его неотрывно следили за тем, что он заметил несколькими секундами ранее. А именно: за медленно поднимающейся рукой его охранника. Боец был ранен смертельно, это несомненно. Но в последние мгновения своей жизни он всё же пытался прийти на помощь тому, кого поклялся защищать и кому он был обязан всем: раньше — своей свободой, а сейчас — своей смертью. Рука охранника медленно поднялась на уровень плеча, а затем так же медленно и очень плавно его палец нажал на спуск.
Предатель, в которого было нацелено ружьё, в последний момент что-то почувствовал. Потому что он успел повернуться. Впрочем, лишь для того, чтобы все три пули пробили стекло его маски.
Изгои на мгновение опешили, и в этот самый момент Птунис атаковал. Он бросился на раненого изгнанника и за доли секунды успел ранить его уже в левую руку. Пронис бросился на помощь товарищу, но Птунис, перевернувшись, резко выпрямил ноги и отбросил того ударами ласт. Затем он схватил предателя за раненое плечо, сжал изо всей силы и дёрнул на себя. Очумевший от боли изгой почти не сопротивлялся. В мгновение ока Птунис оказался у него за спиной, свободной рукой вздёрнул ему голову и провёл ножом под подбородком.
Затем он подождал, когда прекратятся конвульсии, и осторожно оттолкнул труп от себя. И лишь потом взглянул в глаза замершему напротив него Пронису.
«Вот теперь, и правда, всё, — устало подумал он. — И скоро из нас в живых останется лишь один. Больше пощады не будет. Я и так дважды дарил тебе жизнь. Такой ошибки в третий раз я не допущу. И не советую тебе убегать, Пронис. Я ведь всё равно догоню тебя. Так что давай, посмотрим, чего ты стоишь на самом деле».
Но Пронис и не думал убегать. Он прорычал что-то неразборчивое и бросился на Птуниса. Вскоре в крутящемся во все стороны клубке, состоящем из рук, ног, шлемов и мелькающих клинков, ничего нельзя было разобрать. Враги сражались, не щадя друг друга, за свою жизнь и за то, во что каждый из них всю эту жизнь верил. Сжав друг друга в объятиях, перехватив вооружённую руку, каждый старался подавить соперника.
Наконец, Пронис стал сдавать. Он был хотя и силён, но давно уже не молод, и ему не хватало выносливости. И сейчас Птунис продавливал оборону соперника. Его нож медленно, но уверенно приближался к горлу врага. Внезапно он кое-что вспомнил.
«Прежде чем ты умрёшь, — подумал он, — мне нужно кое-что знать. Значит, рыбы дали тебе прибежище? Где?»
Пронис молча сопел, из последних сил сопротивляясь ненавистному сопернику. Птунис через стекло взглянул ему в глаза и бросил в него яростную, лишающую воли мысль: «Где?»
Пронис слегка обмяк и Птунис увидел в его мозгу удивительную картину. Она была настолько невероятной, что он на мгновение ослабил хватку. И Пронис, воспользовавшись этим и не сомневаясь ни секунды, тотчас же ударил. Его рука с ножом, вырвавшись из стального захвата, устремилась к горлу Птуниса. Тот уже ничего не успевал сделать. Кроме одного: в самое последнее мгновение съёжиться и попытаться подставить под удар голову.
Нож Прониса скользнул по стеклу шлема, оставляя на нём глубокую царапину, и его руку отбросило в сторону. Пронис тут же попытался нанести ещё один удар, но было уже поздно. Птунис блокировал его своим клинком. Другой рукой он выхватил висящий на поясе Прониса короткий гарпун и вогнал его в бок сопернику.
Пронис замер. Затем медленно, очень медленно развернулся и поплыл. Плыл он очень странно: почти вертикально, с трудом загребая одной рукой и еле шевеля ластами.
Птунис смотрел ему вслед. Он тяжело дышал. Схватка далась ему нелегко. Он очень, очень устал. Но дело должно быть доведено до конца.
Он подплыл к мёртвому охраннику, который каким-то чудом ещё не опустился вниз, и осторожно снял с него ружьё. Затем поставил переключатель на одиночные выстрелы и повернулся.
Пронис медленно удалялся в глубину океана. Птунис привычным движением поднял ружьё и тщательно прицелился. Палец его обхватил спусковой крючок.
Врагу не стреляют в спину. Это было его правило. Людей нельзя убивать. Это тоже был его принцип, который он сегодня уже дважды нарушил. Беспомощных не убивают. И это сегодня тоже было. Он нарушил сегодня все свои правила и собирался нарушить ещё одно. Потому что твёрдо знал: предателя, изменившего своему роду и перекинувшегося к другому, чуждому ему, надо уничтожать. Пока эта зараза ещё в зародыше. Это тоже был принцип. И он нажал на спуск.
Палец аккуратно, раз за разом нажимал на крючок. Пули летели вслед Пронису, и каждая находила дорогу к цели. С каждым попаданием Пронис двигался всё медленнее. Наконец он раскинул руки в стороны
