полицейский.
— Как тебя звать, парень? — ласково, с улыбкой обратился к Янгу офицер.
— Янг. Янг Синх.
— Очень приятно. Классическое имя для хинди. Лучше и не придумаешь. Скажи, пожалуйста, читать-писать ты умеешь?
— Умею.
— О-о?! — удивился офицер. — Молодец. Тогда бери ручку и распишись на этой вот бумаге.
— Как это? — подошел Янг к столу начальника-офицера.
— Ну — напиши свое имя и фамилию. Этим самым ты дашь клятву, что будешь говорить только правду, чистую правду. Если соврешь, посадим в тюрьму.
Янг медленно нацарапал свои имя и фамилию. Рука дрожала, авторучка не слушалась. Написал и отступил подальше от стола. Очень уж сладким и липким был взгляд офицера — не отлепиться.
— Так, говоришь, как тебя звать? — еще раз спросил офицер. — У меня сын такого возраста, как ты. Кстати, он никогда не говорит неправды.
— Янг Синх. Двенадцать лет скоро.
«Трэт-тэ-тэ-тэ», — застучал на машинке тот, что сидел слева, за маленьким столиком.
— Где ты живешь?
— Нигде.
— Как это нигде? Не в воздухе же ты висишь?
И все время, пока шел разговор с офицером, стрекотала машинка. Янг рассказал про Биргус и про то, как их выперли оттуда американцы (при этих словах все присутствующие в комнате переглянулись и даже закряхтели, зашевелились). Как отвезли их на Горный, как попали потом на Главный на храмовый праздник, как умер отец, как отвернулись от Янга земляки…
— Так, говоришь, отец и мать умерли? Ай-яй-яй, бедный мальчик…
— Мать не умерла, ее деревом убило, — уточнил Янг.
— Ай-яй-яй… — будто не слышал офицер, открыл ящик стола, поворошил бумаги и нашел там конфетку. — Возьми, пожалуйста. Возьми, возьми, не бойся! И больше никого у тебя из близких родственников нет?
— Есть брат Радж. Он на Рае работает в дельфинарии.
Полицейский слева и это отстучал на машинке. А те двое, что сидели справа за длинным столом, даже и бровью не повели — будто каменные. Судьба Янга их нисколечко не тронула.
— Давно ты знаешь того человека?
Янг с недоумением посмотрел на офицера.
— …того, с кем тебя арестовали?
— Я его совсем не знаю.
— Ты хочешь сказать, что первый раз подошел к нему?
— Да.
— Что ты должен был ему сказать?
— Что в отеле «Санта-Клара» мест нет. Что ему надо в «Гонконг», комната сорок первая… Но я все не успел ему сказать, он начал кричать на меня.
Офицер быстренько сунул руку под стол. Сразу же за спиной Янга скрипнула дверь, кто-то заглянул в нее.
— Засаду в номер сорок первый «Гонконга». Всех впускать, никого не выпускать.
— Стоп, стоп! — сильным басом сказал тот, возле которого лежала шапка с надписью «Interpol». И дальше уже заговорил по-английски. Офицер выслушал его и согласился:
— Правильно. Возьмите документы того… Понятно? И зарегистрируйте вначале у портье. Будто приехал тот, кому было забронировано место. А портье пригрозите, чтоб не проговорился. И сами в засаду!
Дверь за спиною Янга тихо скрипнула.
— Продолжим наш разговор. Так почему, как ты думаешь, тот человек ругался на тебя? Ты все правильно ему сказал, как тебя учили?
— Не знаю. Кажется, правильно, только не все. И я забыл посмотреть, в какой руке у него был баул. Можно было подходить и говорить только тогда, когда он будет возле дома № 15 и возьмет баул в левую руку.
— Понятно. Пароль не мог сработать, потому что был неточным. После того как ты ему сказал про «Гонконг», что ты должен был делать?
— Ничего. Отойти от него. Мне за это должны были дать деньги.
— Вот как? Кто, интересно?
— Пуол.
— Это он тебя и подсылал?
— Да.
— Где живет? Быстренько адрес.
— Не знаю.
— Кто он такой?
— Мы с ним из одной деревни, с Биргуса. Я не думал, что и он уже тут, на Главном… — И Янг рассказал, как Пуол остановил его в порту, как научил, что сказать человеку с розовой косынкой на шее, пообещал за это заплатить, а сам, наоборот, отобрал деньги.
— Ах, негодяй… И верь после этого землякам… А ты молодец. Ты все правдиво рассказал?
— Да, — Янг говорил искренне: ему совсем не хотелось выгораживать Пуола.
— Последний вопрос. В чем одет Пуол?
— В чем? Ну — рубашка белая, штаны серые.
— Дорогой мой! Это не приметы. Так одеты тысячи людей в Свийттауне. Вспомни, может, есть на лице что-нибудь особенное, на голове, на руках?
— Нет, ничего такого. Туфли новые купил — хвастался. Мозоли, наверное, натер — хромает.
— Цвет туфель?
— Тоже, кажется, серые.
— М-да-а… — разочарованно протянул офицер. Забарабанил пальцами левой руки по столу, а правую снова сунул под стол. За спиной Янга сразу скрипнула дверь. — В камеру его! Хотя нет, подержи немного в приемной, может, еще понадобится.
Янга взяли за плечо, вывели в переднюю комнату. Полицейский старательно прикрыл двойные двери в кабинет, но и одни и другие немного отошли.
— Садись! — показал Янгу на стул у стены полицейский и сам уселся за стол, напустил на себя важность: очень, должно быть, хотелось быть похожим на начальника.
В кабинете разговаривали бурно, порой переходили на английский язык. Янг напряг слух — ах, как плохо, что английский язык такой трудный, так медленно поддается ему!
— Мы его вели из самого Гонконга. Вместе с ним плыл и наш агент! Из рук в руки, можно сказать, передавали… А вы вмешались и на финише все оборвали. Как теперь найти продолжение цепочки? К кому ехал этот с розовой косынкой?
— В сорок первом номере засада.
— Толку от этой засады! Туда и случайные люди могут заглянуть, скажем, горничная, официант… — гремел голос того, что сидел возле фуражки «Interpol». — Телефон в этом сорок первом есть?
В кабинете немного помолчали, наверное, сам офицер или тот полицейский, что сидел за машинкой, смотрели в справочник.
— Есть, — наконец послышался голос офицера.
— Ну вот, прежде чем встретиться с «косынкой», ему позвонят в номер. Там ли он… А коли там, тот ли это, кто нужен, и разговор будет с паролем.
— …мы подслушаем, о чем они будут говорить. Все номера прослушиваются!
— Ваши там будут сидеть, позвонит телефон. Поднимать трубку или нет? Если поднимать, то что
