Мистер Пит искренне огорчен и шлет нам свое сочувствие. Он не виноват ни в чем… Поиски будут продолжаться.
Судир слушал это и криво усмехался.
Часть третья
ГРОТ АФАЛИНЫ
Глава первая
— Зачем она нам? Не хватало еще девчонок!
— Я обещал ее взять, понимаешь? Мы не сможем без нее обойтись.
— Без девчонки? Х-хе…
— Без девчонки! Она подготовила все необходимое. И будет помогать нам на озере.
— Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
— Да Натача такая… такая… Ну — как хороший парень!
— Даже лучше меня?! — в голосе Абдуллы послышалась ревность.
Янг хотел сказать: «Лучше», да спохватился.
— Вы оба — мои самые лучшие друзья!
— Ну — хорошо. Верю… — ревность все еще слышалась в голосе Абдуллы. — Веди!
— Веди… Выйдем за город, спрячем все в кустах. А то пока до Натачи донесем, пока назад…
— А где ее укрытие? Забрали бы все, что она подготовила, и пошли бы.
— Опять ты за свое! Во-первых, я не знаю где. Во-вторых, это было бы просто свинством, если не изменой!
Шли, согнувшись под тяжестью, обливаясь потом, дышали, как загнанные. У Янга был акваланг на спине, не надел только маски и ласты, а так хоть сейчас кидайся в воду. Абдулла нес Тото, а за спиной пару запасных баллонов.
— Еще эта собака на мою голову! — возмущался Абдулла. — А хорошо ли ты примкнул ялик? Лучше было бы достать цепь и за петлю — р-раз! А трос и развязать можно или перерезать.
— Напрасно я не дал тебе на Рае попробовать перерезать трос или развязать узел. Кишка тонка!
Прошли немного молча, но каждый думал про ялик. Может, не следовало примыкать его на причале вместе с лодками рыбаков? Может, лучше было бы где-нибудь за городом вытянуть на берег, замаскировать в кустах. Но дело сделано, и переделывать некогда. Абдулла переживал, что на какую-то Натачу надо тратить бес его знает сколько времени.
Тото вырывался из рук, мотал розовым языком, тоненько повизгивал. Видно, захотел пить. Но и ребята охотно попили бы сами, да нет воды.
За городом едва дошли до поворота на кокосовую плантацию, как Абдулла забастовал:
— Я тут подожду вас, — и скинул со спины баллоны. — Тото попасу, покараулю.
— Хорошо, незачем двоим бить ноги. Покарауль тогда и акваланг, — Янг сбросил тяжелую ношу. Освобожденное от груза тело потеряло равновесие, Янга понесло вперед, и он даже пробежал немного, чтобы не упасть. — Я быстренько, не скучай! — и припустился трусцой.
Однако это «быстренько» растянулось часа на два.
Когда Янг вернулся с Натачей на развилку, увидел: Абдулла и Тото лежат под кустами и так храпят, что даже трава стелется. Если бы захотеть, можно было украсть и акваланг и их самих.
— Отдохнем немного, пусть поспят, — предложила Натача и присела возле них, положила свою торбочку.
— Время теряем! — сказал Янг, но тоже сел рядом с ней. — Давай завяжу… — увидел, что девочка правой рукой и зубами старается туже забинтовать большой и указательный палец на левой. — Сразу видно, что никогда не держала в руках молотка.
— А я без молотка… Я камнем била. Раз по гвоздику, раз по пальцам… Из ящиков навытягивала гвоздей, а они ржавые, слабые.
— А если бы топором надо было работать, то и пальцы бы поотрубала?
— Что я — глупая?
— Дай подую, не вырывайся… Я знаю, как больно, если по ногтю ударишь… И у нас вот мозоли от весел, а мы не хнычем.
Он легонько подышал на Натачины пальцы. Сердце залила нежность.
— Почти черные пальцы, налились кровью… Сгонит ногти, должно быть… — Натача не вырвала у него руки.
— Так, так, так… — услышали они голос Абдуллы и вздрогнули, отшатнулись друг от друга. — Так у вас, может, любовь, хи-хи?
Абдулла лежал, опершись на локоть, скалил зубы.
— Абдуллячка… По шее заработаешь!
— А я лежу и любуюсь: так щебечут, так щебечут, как птички!
— Умолкни, сказано! Хватит валяться, возле озера належишься. Натача, ты бери Тото и веди нас.
— Раскомандовался… — Абдулла сел, зевнул во весь рот, чуть скулы не вывихнул, а потом нагнулся и тоненько пролаял на ухо собачке: — Гав! Гав!
Тото вскочил, ошалело завертел головой туда-сюда, попробовал поднять вислое ухо. Абдулла сказал:
— Чего крутишься? Подъем!
Натача рассмеялась.
— Ой, так это ты такой, Абдулла?
— Ой, а это ты такая, Натача? — передразнил Абдулла. Встал, приложил руку к сердцу, склонился в поклоне: — Миледи, примите мое почтение!
— Здравствуй, — просто протянула ему руку Натача. — Значит, так, мальчики. Будем идти прямо на городскую свалку.
— Не хочу я на свалку! Я еще жить хочу! — прикидываясь бестолковым, захныкал Абдулла.
Янг широко шагал за Натачей и улыбался. Рассказал ей, что эта черная собачка — именитый иностранец Тото.
Натача и правда привела на смрадную городскую свалку — заросшую по сторонам кустами котловину между буграми. Несколько грифов с голыми шеями и грязно-серых аистов марабу, тяжело взмахнув крыльями, неохотно взлетели на засохшую акацию.
Задерживая дыхание от смрада, Натача вывела ребят на западную сторону котловины, вскарабкалась на одну скалу, на другую. «Вот!» — показала себе под ноги. Ребята сбросили с себя груз, полезли за нею. Абдулла разочарованно свистнул.
— И с этим хламом вы думаете что-то намыть?!
У Натачиных ног лежало в яме рыжее от ржавчины некогда оцинкованное ведро с пробитыми в нем дырками. Лежал и эмалированный тазик, эмаль со дна почти вся отбита. Дырочки в тазу были пробиты мельче и гуще. Все зазубрины были с наружной стороны, не так, как в ведре — пробиты внутрь. Абдулла отфутболил ногой ведро, и оно со звоном полетело на дно котловины, спугнуло худую собаку, которая, поджав хвост, бросилась в кусты.
— Ты что? — разозлился Янг. — Беги, футболист, за «мячом».
