два семестра учебы в училище. Я решила, что хочу учиться на ассистента врача «скорой помощи», так как смогу потом устроиться либо в частную клинику, либо в пожарную часть. Мне прислали каталоги курсов из Бостона, Аризоны, Чикаго. Отовсюду мне написали, что эта профессия требует напряженной работы, часто в дополнительные часы (но по гибкому графику), и что она сопряжена с риском, поскольку придется сталкиваться с ситуациями, когда от быстроты принимаемого решения зависит жизнь пациента. Они хотели настроить абитуриента на самый серьезный лад. Однако я решила, что стрессы и напряженная работа меня не испугают. Я ко всему привыкну. И не было ничего такого, чего б я не знала о страданиях людей. Может, при новом раскладе я сумею обыграть судьбу.
В городе на этой работе можно было заработать двадцать пять тысяч долларов в год, а то и больше. Мне удастся отложить деньги на колледж быстрее, чем я рассчитывала, если буду жить на съемной квартире или в студенческом общежитии. В некоторых колледжах не возражали против того, чтобы студенты, изучающие микробиологию или систему здравоохранения, совмещали учебу с работой в кампусе. Они набирались опыта перед поступлением в медицинский институт. Что могло быть лучше?
Однажды перед сном я спросила папу, кому принадлежит Джейд – мне или всем нам.
– Она только твоя, Ронни, – ответил папа. – Ты ее всему научила. Она прекрасно тренированна.
– Папа, – сказала я, и слезы готовы были брызнуть у меня из глаз, – я собираюсь продать мою Джейд.
Не дав мне опомниться, он воскликнул:
– Нет! Ты любишь эту лошадь. Она вернула нам тебя!
– Я знаю. Я ее люблю. Но я собираюсь уезжать, и вам это известно. Я хочу заработать денег на колледж, а потом на вуз. Некому будет на ней ездить. Она прекрасно натренированна и будет слушаться даже восьмилетнего ребенка. Она надежная, умная. А мне нужна машина. Я знаю, что у вас будет ребенок, и Рейф подрастает, поэтому вы просто не сможете поддержать меня. Я знаю, что, будь у вас возможность, вы помогли бы мне, но мне нужна хорошая машина, папа. А Джейд заслуживает иметь хозяина, который будет уделять ей внимание каждый день.
В комнату вошла мама. Она казалась больше, чем когда-либо. Такой большой она не была еще ни разу. Я подумала, сколько еще ей осталось ждать и не ошиблись ли они со сроком. До годовщины оставалось немного времени, а значит... и до рождения малыша.
– Что случилось? – спросила она, наполняя тарелку печеньем.
– Ронни приняла решение, – сказал папа.
Ее это очень обидело. Я видела по ее глазам, что она расстроена, хотя и напустила на себя безразличный вид.
– Ронни, мы отложили для твоей учебы средства. Тебе только надо подождать, – произнесла мама. – Ты получишь деньги, как только завершишь миссионерскую поездку.
– Но вы же не рассчитывали на ребенка.
– Нет.
– Я сама справлюсь, честно. Я знаю, что смогу справиться.
– Ты была всегда такой целеустремленной, – заметила она.
– Я не пропущу миссионерскую поездку, вы это знаете...
– Да, конечно. Для девочек вовсе не обязательно она длится так же долго, как для мужчин. Девочкам делают скидку. Ты можешь не уезжать. Возможно, нам удастся что-нибудь придумать.
– Давай переходить мост, когда он окажется под ногами, Кресси, – сказал папа.
В качестве жеста примирения, а еще потому, что нуждалась в поддержке отца, я попросила его помолиться о том, чтобы я нашла нового хозяина для Джейд.
Я так надеялась, что на это уйдет не меньше недели. Однако когда твои молитвы искренни, они всегда бывают услышаны.
На мое объявление отозвалась женщина из Сейнт-Джорджа. Ее дочери было тринадцать, она занималась верховой ездой с восьми лет. Они дважды приходили посмотреть на Джейд, которая вела себя, как звезда кино. Они выложили за нее восемь тысяч долларов. Я могла рассчитывать не только на машину, но и на свободные деньги.
В тот последний вечер, когда Джейд еще принадлежала мне, мы с Клэр отправились верхом, без седла, к нашей крепости у ручья. Крепость почти разрушилась, стены, возведенные с таким усердием, зияли дырами. Мы надеялись, что остался хотя бы маленький пруд, но и он высох.
– Ты помнишь, что мы приносили сюда кукол, а еще пили здесь чай, – проговорила Клэр.
– Мы были такими испорченными, разве нет? Притворялись, что это настоящий чай. А все те ночи, которые мы провели здесь... помнишь, как нас напугал койот?
– Никакой это был не койот! Джейд прошла к ручью.
– Он точно хотел нас съесть!
– Если бы он хотел нас съесть, то ему бы ничего не помешало, – сказала я.
– Меня приняли в Бостонскую консерваторию, – сообщила Клэр. – Со стипендией.
– О сестра! – искренне радуясь ее успеху, воскликнула я. – Ты увидишь Атлантический океан. Ты выучишься всему! Ты отложишь учебу, пока не завершишь миссионерскую поездку?
– Нет, – ответила Клэр. – Для этого у меня еще будет время. Я могу взять академический отпуск после первого курса. Думаю, что мне надо решиться сейчас, иначе потом не хватит мужества.
– Я и не знала, что ты ездила на пробы.
– Но я не ездила. Я отослала им диски, которые записала в Седар-Сити. Это стоило двести долларов,
