сына Бога.
– Я никогда и не думал, что девственница может иметь ребенка.
– Вот именно.
– Я никогда не верил, что Иисус может явиться в Нью-Йорк, как Эрик Клэптон после гастрольного тура. Так ведь некоторые из вас это представляют себе?
– А я никогда не верила, что священник может превратить хлеб в Тело Христово.
– Ронни, будь благоразумна, – уцепился за мои слова Мико. – Что может заставить людей верить в то, что маленький Джозеф Смит так много думал о небесах, что однажды отправился в лес и увидел там апостолов! Шутка ли?!
– А как же святая Бернарда, бедная французская девочка, которая увидела Святую Деву...
– Но никто не стал исповедовать новую религию только потому, что у бедняжки были галлюцинации.
– Но они верили в то, что обычная вода из источника Бернарды может исцелять людей, больных церебральным параличом, раком и лейкемией...
– Рак и лейкемия – это одно и то же.
– Джозеф Смит не совершенен. Но он говорил, что все хорошее в других религиях послужит новой религии мормонов. Вообще, почему мы с тобой спорим на религиозные темы? Это так глупо.
– Где такое написано?
– Что?
– Что мормоны должны взять все хорошее из других религий?
– Не знаю. Ты помнишь всю службу в католическом храме наизусть?
– Нет, – ответил он. – Я не бываю в церкви, кроме как на праздники. Я помню только, что родители ходили со мной на первое причастие.
– Тогда какое это все имеет значение? Даже если Джозеф Смит был со странностями, благодаря нему основана религия, которая удержала многих людей от выпивки, курения, наркотиков.
– Я не хотел оскорбить твои чувства, – проговорил Мико после долгого молчания. – Все религии отличаются безумием. Ваша более безумная, чем остальные, только и всего. Но когда я размышляю о ней, то понимаю, что она несет много светлого. Я знал, что мало сходить на исповедь, если ты согрешил. Нужно загладить свою вину хорошим поступком. Красиво говорить все умеют.
– Я всегда считала, что у католиков все очень уж просто. Им надо попросить прощения, помолиться – и все снова в порядке. Я верю в силу добрых дел. И все мормоны в это верят. Это имеет смысл. Я понимаю, что ранние мормоны не очень хорошо себя проявили, но я ведь не такая. Не сумасшедшая.
– Это спорный вопрос, – заметил Мико. – Особенно если учесть недавние события.
Я притворилась, будто не расслышала его.
– Моя семья – образцовая. У Клэр великолепные родители. Есть люди, которые называют себя мормонами, совершая безумные поступки. Разница только в том, что это сразу же попадает на страницы газет и все начинают кивать головами: «Что вы хотите, они же мормоны?» Вспомни все эти истории с католическими священниками – их обвинили в педофилии. Это же не значит, что все священники теперь под подозрением? Никто ведь не стал говорить о том, что католицизм вообще никому не нужен.
– У тебя есть родственники, которые исповедуют полигамию?
– Твой дядя работает на мафию?
– Но католики не строят огромных храмов, куда никому нельзя входить.
– Да, только Нотр-Дам! А еще Ватикан! – Любой может попасть в Ватикан!
– Но люди все время видят наши храмы. Им не надо платить за то, чтобы сфотографироваться рядом с ними. Ты можешь отправиться туда в любой день, хоть в среду, и обязательно увидишь, как новобрачные позируют на фоне церкви. Они специально записываются в очередь, так как желающих очень много...
– Позволь мне поцеловать тебя, – прервал он мою речь. – Думаю, что так нам будет веселее.
Он обнял меня за плечи, и мой амулет упал на свитер.
– Что это? – спросил он.
– Я сделала его много лет назад.
– Что это такое? Ты сделала его из цветов? Или из гривы Джейд?
– Нет, но что-то в этом роде.
Я не говорила с ним на эту тему много лет, решив рассказать потом в письме.
Он снова меня поцеловал, притянув ближе к себе.
– Не питай никаких надежд, Мико, – сказала я. – Я не та девушка, которая составит тебе компанию для свиданий.
– Я не шучу, Ронни.
– Мы слишком разные, – возразила я.
– Я хочу тебя, – произнес он.
– Просто так сложились обстоятельства. Ты молодой, а на дворе сумерки, и ты наедине с девушкой,