ужасом рассказала о том, как миссис Мерриуэзер и Мейбелл, чтобы свести концы с концами, — это до того, как Рене Пикар вернулся с войны, — пекли пироги и продавали их солдатам-янки. Подумать только! Случалось, что человек до двадцати стояло на заднем дворе у Мерриуэзеров, дожидаясь, пока испекутся пироги. А теперь, когда Рене вернулся домой, он каждый день ездит со своим старым фургоном в лагерь янки и продает солдатам кексы, пироги и воздушные бисквиты. Миссис Мерриуэзер говорит, что когда она немножко поднакопит денег, то откроет в городе булочную. Питти вовсе не осуждает ее, но вообще-то… Что до нее самой, сказала Питти, то она лучше умрет с голоду, чем станет продавать что-либо янки. Она взяла себе за правило презрительно смотреть на каждого солдата, которого встречает на улице, и с вызывающим видом переходить на другую сторону, хотя иной раз, добавила она, в дождливую погоду на другой тротуар не очень-то и перейдешь. Скарлетт поняла, что мисс Питтипэт ни перед какой жертвой не остановится и даже туфли готова в грязи выпачкать, лишь бы доказать свою преданность Конфедерации.
Что же до миссис Мид и доктора, то они лишились дома, когда янки подожгли город, и теперь у них нет ни сил, ни денег, чтобы отстроиться, тем более что Фил и Дарси — оба погибли. Миссис Мид так и сказала: не нужен ей дом, — к чему ей дом без детей и внуков? Остались они совсем одни и живут теперь с Элсингами, которые восстановили поврежденную часть своего дома. У мистера и миссис Уайтинг там тоже есть комната, да и миссис Боннелл поговаривает о том, чтобы туда переехать, если ей удастся сдать свой дом в аренду одному офицеру-янки с семьей.
— Да как же они там все помещаются? — воскликнула Скарлетт. — Ведь у миссис Элсинг есть Фэнни и Хью.
— Миссис Элсинг с Фэнни спят в гостиной, а Хью — на чердаке, — пояснила Питти, которая знала обо всем, что происходит у ее друзей. — Милочка, очень мне неприятно говорить тебе это, но… миссис Элсинг называет их «платными гостями», а на самом деле, — и тетя Питти тут понизила голос, — они всего-навсего постояльцы. Миссис Элсинг содержит пансион! Ужас какой, верно?
— А по-моему, это даже очень здорово, — отрезала Скарлетт. — Я была бы только рада, если бы у нас в Таре в прошлом году были «платные гости» вместо бесплатных. Возможно, теперь мы не были бы такие бедные.
— Скарлетт, как ты можешь говорить подобные вещи?! Да твоя бедная матушка в гробу бы перевернулась при одной мысли о том, что в Таре берут деньги за гостеприимство! Конечно, миссис Элсинг просто вынуждена была пойти на такое, потому что, хоть она и шила, а Фэнни расписывала фарфор, а Хью немножко подрабатывал, продавая дрова, они все равно не могли свести концы с концами. Можешь себе представить, наш дорогой Хью вынужден торговать дровами! А ведь он без пяти минут адвокат! Нет, просто плакать хочется, как подумаешь о том, чем вынуждены заниматься наши мальчики!
А Скарлетт видела ряды хлопка под добела раскаленным небом Тары и вспоминала, как ломило у нее спину, когда она нагибалась, собирая его. Она вспомнила, какими тяжелыми казались ручки плуга в ее не привыкших к труду, натертых до мозолей ладонях, и подумала, что Хью Элсинг не заслуживает особого сочувствия. А тетя Питти — какая же она наивная старая дура: вокруг нее одни развалины, а она — до чего беспечна!
— Если ему не нравится торговать дровами, так почему же он не займется юриспруденцией? Или, может быть, в Атланте не стало дел для юристов?
— Что ты, милочка! В Атланте сколько угодно дел для юристов. Да нынче почти все друг с другом судятся. Ведь все вокруг сожжено, разграничительные столбы уничтожены, и никто не знает, где чья земля начинается и где кончается. Только денег за ведение дел ни с кого не получишь, потому что ни у кого их нет. Вот Хью и торгует дровами… Ах, чуть не забыла! Я не писала тебе? Завтра вечером у Фэнни Элсинг свадьба, ну и, конечно, ты должна пойти. Миссис Элсинг будет очень рада, если ты придешь, раз ты в городе. Надеюсь, у тебя есть какое-нибудь платье, кроме этого? Это платьице, конечно, тоже очень славное, милочка, но… просто оно слишком уж поношенное. Ах, у тебя есть красивое платье? Ну, прекрасно, ведь это будет первая настоящая свадьба у нас в Атланте с тех пор, как сдали город. И торт будет, и вино, и танцы потом, хотя, право, не пойму, как Элсинги все это осилят: ведь они такие бедные.
— А за кого выходит Фэнни замуж? Мне казалось, после того как Далласа Маклюра убили под Геттисбергом…
— Милочка, не надо осуждать Фэнни. Не все же так чтят память усопших, как ты — память бедного Чарли. Постой-ка… как же его зовут? Никогда не помню имен… какой-то Том, кажется. Я хорошо знала его матушку — мы вместе посещали институт для девиц в Ла-Грейндже. Она была из ла-грейнджских Томлинсонов, а ее матушка… постой-ка… Перкинс? Паркинс? Паркинсон! Вот именно. Из Спарты. Прекрасная семья, и все же… я знаю, что не должна такое говорить, но, право, не понимаю, как Фэнни может идти за него замуж.
— Он что, пьет или…
— О господи, нет, конечно! Он прекрасный человек, но, видишь ли, его ранило в бедро разорвавшимся снарядом и что-то такое случилось с его ногами… они у него… они у него, ну мне не хочется такое слово произносить, но он ходит как бы враскорячку. У него такой вульгарный вид, когда он ходит… словом, не очень это красиво. Просто не понимаю, зачем она его выбрала.
— Надо же девушкам за кого-то выходить замуж.
— Да ничего подобного, — раздраженно возразила тетя Питти. — Я вот не вышла же.
— Милая тетушка, я вовсе не имела в виду вас! Все знают, каким вы пользовались успехом, да и до сих пор еще пользуетесь! Взять хотя бы судью Карлтона — какие умильные взгляды он на вас бросал, пока я…
— Ах, замолчи ты, Скарлетт! Вспомнила про старого дурака! — взвизгнула Питти, и хорошее настроение снова вернулось к ней. — Но ведь Фэнни пользовалась таким успехом, она могла бы найти себе и получше пару, а мне что-то не верится, чтобы она любила этого Тома — как бишь его. Не верю я, чтоб она оправилась после смерти Далласа Маклюра, но она, конечно, не ты, милочка! Ты вот осталась верна нашему дорогому Чарли, а ведь могла бы выйти замуж десятки раз. Мы с Мелли часто говорим, как ты чтишь его память, а все вокруг считают тебя бессердечной кокеткой.
Скарлетт пропустила мимо ушей это бестактное утверждение и весьма умело повела разговор дальше, расспрашивая Питти то об одном знакомом, то о другом, хоть сама и сгорала от нетерпения побыстрее добраться до Ретта. Спросить же о нем сразу, едва успев приехать, было бы не умно. Это значило бы дать пищу уму старушки — и тогда он мигом заработает в нежелательном направлении. Подозрения у Питти успеют еще созреть, если Ретт откажется жениться.
А тетя Питти весело болтала, довольная как ребенок, что у нее есть слушательница. В Атланте творится что-то ужасное, сообщила она, а все из-за безобразий, чинимых республиканцами. Нет конца их бесчинствам, а самое скверное — они забивают голову этим бедным черномазым всякими вредными мыслями.
— Ты представляешь, милочка, они хотят, чтобы черномазые голосовали! Ты когда-нибудь слышала большую глупость? Правда… не знаю, конечно… но если взять, к примеру, дядюшку Питера, так у него куда больше разума, чем у любого республиканца, да и манеры лучше, но дядюшка Питер, конечно же, слишком хорошо воспитан, чтобы стремиться голосовать. А вот другие черномазые пришли в великое возбуждение — у них прямо мозги помутились. Некоторые совсем обнаглели. Теперь, как стемнеет, по улицам стало небезопасно ходить, и даже днем они, случается, сталкивают леди с тротуара прямо в грязь. А если какой- нибудь джентльмен вздумает заступиться, они его тут же арестуют и… Милочка моя, а я тебе говорила, что капитан Батлер в тюрьме?
— Ретт Батлер?
Хотя новость была поистине сногсшибательной, тем не менее Скарлетт обрадовалась тому, что тетя Питти избавила ее от необходимости самой заговорить о Ретте.
— Ну, конечно же! — От волнения щечки тети Питти порозовели и она даже выпрямилась на стуле. — В эту самую минуту он сидит в тюрьме за то, что убил негра, и его могут повесить! Представляешь такое — чтоб повесили капитана Батлера?
Скарлетт так охнула, что у нее закололо в груди; широко раскрыв глаза, она уставилась на старушку, а та была просто в восторге от впечатления, которое произвели ее слова.
— Пока еще ничего не доказано, но кто-то убил черномазого за то, что он оскорбил белую женщину. А янки очень злятся, потому что в последнее время убили не одного черномазого нахала. Вина капитана
