Богатейшие районы захватили японские империалисты, отняли их у империалистов английских, голландских, американских. Ко всему этому приложил свою твёрдую руку Ямамото.
Лётчики на Гуадалканале долгое время провели у карты островов за расчётом точки, в которой могли перехватить японского адмирала. Выходило, точка эта у западного берега острова Бугенвиль. Лётчики очень верно учли психологию японского пилота – находясь большую часть пути над открытым морем и тревожась за судьбу важной персоны, пилот бомбардировщика, конечно же, захочет, подойдя к острову, лететь поближе к берегу.
Утром 18 апреля американские двухфюзеляжные истребители типа «лайтнинг» собрались в небе над аэродромом и пошли на запад. Летело шестнадцать самолётов. Вместо восемнадцати. Один потерпел аварию при взлёте, второй уже в воздухе не смог питать моторы горючим из дополнительных баков.
В ту же минуту из Рабаула вылетели два японских средних штурмовика (точнее, бомбардировщика) в сопровождении шести истребителей. Единственное изменение, которое японцы внесли в план поездки главнокомандующего, – это второй бомбардировщик. Всем спутникам Ямамото в одном самолёте было бы тесно.
«Трудно пришлось лётчикам без радиосвязи, – пишет о том полёте американский писатель Барке Дэвис. – Неуютно и одиноко чувствовали они себя в кабинах. Лётчики устали. И когда Митчелл (командир эскадрильи) последний раз изменил курс и стал набирать высоту, все облегчённо вздохнули. Быть может, через каких-нибудь пять-десять минут придётся вступить в бой. «Лайтнинги» сомкнулись и пошли тесным строем».
В рассчитанное время американцы увидели на фоне гор самолёты. Летели два бомбардировщика и шесть истребителей.
По плану, разработанному на земле, сбивать бомбардировщик должна была первая четвёрка. Другая четвёрка непосредственно прикрывала ударную группу, связывала боем шестёрку японских истребителей. А восемь истребителей должны были находиться выше всех и отразить нападение вражеских самолётов, которые прилетят на помощь адмиралу с аэродрома на Бугенвиле.
План в реальных условиях оказался малогодным. Во-первых, было два бомбардировщика, а не один. В котором летит Ямамото? Этого не узнать. Значит, надо сбивать оба. Во-вторых, возникло техническое осложнение: один истребитель ударной группы никак не мог сбросить дополнительные баки, а они уменьшают скорость, которая так нужна в бою. Лётчик резко бросает самолёт в стороны, пытаясь освободиться от баков. В это время его прикрывает другой истребитель. Таким образом, ударная группа уменьшилась наполовину – в ней лишь «лайтнинги» Ланфьера и Барбера. Командир эскадрильи не знает об этом, он уверен, что на бомбардировщики бросятся четыре самолёта. Вот ведь как бывает в бою…
Японцы увидели американцев чуть позже. Их маленькие и юркие истребители «зеро» ринулись сверху на атакующих Ланфьера и Барбера. Бомбардировщики тут же начали пикировать на джунгли, к верхушкам деревьев. Один повернул налево, к Буину, другой направо – к морю. Как потом выяснится, в левом был адмирал Ямамото, в правом вице-адмирал Угаки.
Ланфьеру и Барберу пришлось пронестись сквозь рой «зеро» (один японец при этом был сбит) и лишь потом повторить атаку бомбардировщиков. В повторную первым вышел Барбер. Внизу под ним оказался лишь один бомбардировщик. Американец подошёл к нему и принялся бить из пулемётов по двигателям. Когда загорелся правый мотор, перенёс огонь на фюзеляж, пули отбили у самолёта кусок хвоста. Бомбардировщик содрогался при каждом попадании, он потерял скорость и опускался всё ниже. В это время на Барбера набросились три «зеро». Американец на бреющем полёте стал уходить от них. На помощь ему поспешили два «лайтнинга».
Ланфьер освободился от японских истребителей позже товарища и не знал о его атаке. Он увидел летящий над джунглями бомбардировщик, бросился на него в пике. Минутой позже вниз ринулись два «зеро», стремясь отсечь «лайтнинг» от бомбардировщика. Все четыре машины едва не столкнулись в одном клубке. Американец сохранил трезвый расчёт. «Я не снайпер, – вспоминал он после боя, – но я был уверен, что достаточно было выстрелить, чтобы он (бомбардировщик) развалился… Прежде чем я сообразил о дистанции, правый мотор бомбардировщика, а вслед за тем и правое крыло вспыхнули и загорелись… Правое крыло японского самолёта отвалилось, и машина рухнула на деревья и взорвалась».
Итак, дело сделано. Но американцы не знают об этом. Второй бомбардировщик всё ещё в воздухе. В нём летит адмирал Угаки. Этот японец вспоминал потом:
«Я перепугался страшно, увидев низколетящий над джунглями самолёт, охваченный ярким оранжевым пламенем, быстро распространявшимся по фюзеляжу и крыльям… Я терпеливо ждал, когда наша машина вернётся в горизонтальный полёт, чтобы посмотреть ещё раз на самолёт Ямамото. Когда наш собственный самолёт вышел из виража, я обежал взглядом джунгли. Там, вдалеке, из непроходимых зарослей в небо поднимался клубами чёрный дым. Увы! Надеяться больше было не на что!»
Бомбардировщик Угаки шёл над морем. Его преследовал неутомимый Барбер. А самого Барбера преследовали три «зеро». В это время на японских истребителей бросились два «лайтнинга». Они сбили все три «зеро», а пролетая над бомбардировщиком, успели всадить и в него пулемётную очередь.
Пары бензина из пробитых баков наполнили крылья бомбардировщика. И когда Барбер, несмотря на огонь пулемётов и пушки вражеского самолёта, подошёл к нему ещё раз почти вплотную и ещё раз ударил очередью, бомбардировщик взорвался.
Чуть ли не одновременно со взрывом бомбардировщик врезался в море. В его фюзеляже на месте оторвавшегося крыла образовалась большая дыра. В дыру воздушной волной выбросило Угаки. Это страшное падение произошло вблизи японской военно-морской базы. К месту падения поспешил катер. Он подобрал из воды Угаки, ещё одного японца – контр-адмирала и пилота.
«Лайтнинги» на большой скорости уходили к Гуадалканалу. Японские истребители преследовали их. Но «зеро» поднялись в воздух слишком поздно. Им удалось сбить только один самолёт. Все остальные благополучно вернулись с «охоты за адмиралом».
Так закончилась жизнь Ямамото, человека, который много сделал, чтобы началась и шла вторая мировая война. Случай избавил его от позора будущего поражения императорской Японии.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Настало прекрасное время, небо полнилось нашими самолётами, земля – нашими танками и орудиями, море – нашими кораблями. Вместо горьких слов: «Оставлен город такой-то…» – радио говорило: «Освобождены…» – и следовали названия, звучные, певучие, славные, родные до бесконечности – Курск, Вязьма, Орёл, Белгород, Харьков, Новороссийск, Брянск, Полтава, Смоленск, Кременчуг, Киев…
Был 1943 год. Фашисты отходили. Им очень не хотелось отходить. С каждым шагом в сторону «великого рейха» укорачивалась их надежда выиграть войну. Многих охватил страх перед возмездием. А многих злоба и ненависть бессилия. Тяжко было «сверхчеловекам» согласиться с мыслью, что воля, смелость и стойкость обычных людей взяли верх.
Как чувствовали себя в 1943 году Адольф Гитлер и его генералы? Они, как и вся фашистская Германия, не могут оправиться от потрясения под Сталинградом. Но бодрятся. На лето 1943 года планируют решающее, гигантское сражение в районе Курска. Подчёркивают, что, выиграв это сражение, возьмут реванш за Сталинград.
Противник сбросил листовки в расположение нашей 65-й армии «Сталинградские бандиты Рокоссовского! Зачем вы прибыли под Курск? Не думайте, что здесь вам удастся сделать как под Сталинградом. Здесь мы вам сделаем Сталинград». Занятная листовка! Странная смесь высокомерия тупости, злобы и даже обиды – солдаты Рокоссовского не имели права побить арийцев, но побили…
Самые лучшие дивизии фашистов стянуты к Курску, в их числе эсэсовские «Райх», «Великая Германия», «Мёртвая голова», «Викинг», «Адольф Гитлер». Новейшие танки «тигры» и «пантеры», самоходные орудия «фердинанды» приготовлены к битве. Под Курском у немцев 70 процентов всех танков и 70 процентов всех самолётов. Общее командование возложено на Манштейна, он теперь генерал- фельдмаршал.
В районе Курска линия фронта имеет вид дуги. Её выпуклость обращена на запад. Пространство в
