ЕЩЁ О ДОБЛЕСТИ КАТЕРОВ
В первых числах марта 2-я бригада торпедных катеров, та, что штурмовала Новороссийский порт, совершив пятисотмильный переход, перебазировалась из Геленджика в Скадовск – прибрежный городок между Тендровской косой и Перекопом. Сам этот переход был делом мужества и мастерства катерников: маленькие кораблики шли в открытом море под угрозой налёта самолётов противника, разгадывая засады вражеских кораблей. На месте они сразу же включились в боевую работу – уничтожение немецких транспортов.
Первые выходы к Севастополю волновали всех. Очень уж любили моряки этот город. Какой он теперь? Скоро ли освобождение?
Ночной город угадывался по свету прожекторов. Прожекторы во множестве шарили по небу, нащупывали наших бомбардировщиков. Били зенитки. Взрывались в городе и порту бомбы. Берег и прилегающая к нему полоса моря были освещены багровым светом.
Когда уходили бомбардировщики и в городе наступало краткое затишье, слышался беспрерывный гул в горах – наши войска подходили к Севастополю всё ближе и ближе.
В первый выход катера потопили десантную баржу и повредили два сторожевых катера противника. Во второй – пустили на дно транспортное судно. В третий – ещё десантную баржу. В четвёртый – потопили транспорт и залпом эрэсов обратили в бегство миноносец. Так с каждой ночью катерники увеличивали свой боевой счёт.
Ты, конечно, не забыл катер Чернова. У Севастополя он действовал тоже смело и умело.
Ночью стояли в засаде, когда лётчик-разведчик передал по радио, что к мысу Херсонес движется транспорт противника. А на Херсонесе шёл ожесточённый бой. Последний. Фашисты, выбитые из Севастополя, сгрудились на мысу. На каменистом куске суши беспрестанно грохотали взрывы, багровые вспышки едва пробивались сквозь тучи дыма и пыли.
Движется к Херсонесу транспорт – спасение для сотен фашистов. Разве можно допустить, чтобы они спаслись?! Черцов повёл катер в атаку. Ещё несколько минут – и можно было бы выпустить торпеду. Но неожиданно самолёт-разведчик сбросил над транспортом осветительную бомбу. Под ярким светом и катер стал виден как на ладони. Заглушили моторы, стояли, смотрели, как транспорт подходит к берегу у Камышовой бухты. «В бухту он пройти уже не мог. В ней всюду торчали из воды остовы затонувших барж и катеров, потопленных нашими кораблями и самолётами. У самого причала догорал лежащий на борту полузатонувший транспорт. Да и бой на берегу быстро приближался к бухте. Снаряды нашей сухопутной артиллерии то и дело рвались на рейде. На фоне горящего берега мы хорошо видели преследуемый нами транспорт и снующие вокруг мелкие суда» (А. Черцов).
Осветительная бомба потухла. Подошли к транспорту на 5 кабельтовых. Выстрелили торпеду. Долго не было взрыва, уже охватило сомнение: попадёт ли в цель? Попала. Взорвалась с грохотом. Вторым взрывом взорвался сам транспорт. Он, оказалось, был наполнен авиационным бензином.
Самолёты ждали этот бензин на херсонесском аэродроме. Не дождались. На следующий день они были захвачены нашей пехотой.
В ту последнюю ночь боёв за Крым Черцов торпедировал ещё одну баржу.
СНОВА В СЕВАСТОПОЛЕ
А как проходило сражение на суше? Утром 5 мая был нанесён удар по вражеской обороне с севера, от Бельбека и Камышлы в направлении Мекензиевых Гор и Северной бухты: надо было отвлечь силы противника с других участков обороны. 7 мая одновременно началось наступление на главных направлениях: с востока через Инкерман и с юго-востока через Балаклавские высоты и Сапун-гору.
У нас на каждом километре фронта стояло по двести орудий. Они засыпали снарядами оборонительные линии врага. Бомбоштурмовые удары наносили сотни самолётов. Несмотря на такую обработку, враг оборонялся яростно и упорно. Фашисты не надеялись на пощаду. Среди тех, кто сидел в дотах, были и те, что глумились над нашими ранеными в 1942-м.
Надо ли говорить, что и наши бойцы не забыли тех событий. Сама крымская земля напоминала о них. Солдаты, наступавшие на Мекензиевы Горы, в старом дзоте нашли приклад автомата. На прикладе были выцарапаны буквы. «Пишет вам, товарищи, моряк, который в этом дзоте погиб за Севастополь. Кто найдёт этот приклад, пусть не забудет меня, когда будет бить фашистов. Я их, гадов, уложил немало. А за мою личную жизнь, которая кончается в дзоте, прошу отомстить. Старшина 2-й статьи Фёдор Лобов».
Самые ожесточённые бои начались на Сапун-горе – ключевом месте вражеской обороны. Полтора часа обрабатывали её артиллерия и бомбардировщики. Началась атака. Впереди – на разных участках атаки – шли знаменосцы. Было много знамён. Они неудержимо продвигались от подножия к вершине. Казалось, что храбрецов, которые несут их, не берёт пуля. Нет. Знаменосцы падали и раненые и убитые. Но товарищи не давали упасть знамени. Подхватывали его и несли выше. Так принял знамя из рук раненого сержанта Евгения Смеловича солдат 844-го стрелкового полка 267-й стрелковой дивизии Иван Яцуненко.
Произошёл удивительный случай – Яцуненко продвигался с красным полотнищем к доту на вершине горы, и тут его окликнул знакомый голос. В окликнувшем Иван узнал отца, тоже солдата.
– Неси, сынок! – махнул рукой отец.
Солдат-сын донёс знамя до вершины.
Гвардии ефрейтор Василий Дробязко, раненый, гранатами разогнал гитлеровцев, преградивших путь, и тоже поднял знамя на Сапун-горе.
8 мая наши войска подошли к городу. Были ещё сутки кровопролитных боёв – на окраинах, на бульварах, в центре города, на пристанях. Красными знамёнами отмечались взятые кварталы. Первое знамя поднял над домом метеослужбы разведчик 953-го полка солдат Илья Поликахин. Моряки Владимир Стовба и Пётр Рублёв первыми с боем дошли до Графской пристани. Знамени у них не было. Они подняли на флагшток бескозырку.
Вечером 9 мая Севастополь был очищен от врага.
Фашисты, те, что остались живыми после штурма города, в панике бежали на мыс Херсонес и к бухте Казачьей, стремясь попасть на суда. Надежда была призрачной. Врага преследовали наши танки. 12 мая остатки 17-й армии капитулировали.
За Крымскую операцию противник только на суше потерял убитыми, ранеными и пленными сто тысяч солдат и офицеров. Точно неизвестно, сколько врагов погибло на транспортах и кораблях. Тоже, верно, число немалое. По оперативным сводкам штаба 17-й армии, только с 3 по 13 мая на переходе морем её войска потеряли 37 тысяч немецких и около 5 тысяч румынских солдат и офицеров.
Вся Крымская операция длилась 35 дней. Штурм Севастополя – 5 дней. Тогда как фашисты штурмовали его 250 дней.
5 ноября 1944 года в Севастополь вернулась черноморская эскадра. Линкор, крейсеры, эсминцы салютовали славному городу двадцать одним залпом из ста орудий.
КОНЕЦ НА ЧЁРНОМ МОРЕ
