отстранены от боевых дел, так как не угодничали перед монархами. Генералиссимус и адмирал одинаково верили в солдат и матросов, знали, что русские могут совершить во имя Родины такие подвиги, какие не под силу другим войскам. Разница заключалась лишь в том, что один водил в сражения пехоту и конницу, другой – корабли. Но и тут тоже было сходство, может быть, самое главное, – и Суворов и Ушаков были военачальниками-новаторами, совершенствовали формы боя, в устоявшиеся правила вносили свои поправки.
Русский генерал Драгомиров говорил: «Работают у того, кто сам работает, и на смерть идут у того, кто сам её не сторонится». Суворов только однажды, при штурме Измаила, не был в гуще боя – наблюдал за ходом действий с холма. И Ушаков всегда находился в самом горячем месте сражения. Как раз одно из новшеств, которое он ввёл, и заключалось в том, что флагманский корабль эскадры во главе с самим адмиралом вступал в бой с флагманом неприятеля.
Флагманские корабли были самые сильные, самые лучшие в эскадре. Если удавалось потопить такой корабль, поджечь его, взять на абордаж или заставить выйти из боя, то это сразу давало ощутимый результат. Гибель флагмана пугала, эскадра оставалась без руководителя.
Конечно, и русский флагманский корабль подвергался повышенной опасности. Русской эскадре тоже грозили неприятности в случае его гибели или гибели адмирала-флагмана. Но на войне не победить без риска, без дерзости. Важно только, чтобы они были оправданными, чтобы были основания рисковать и дерзать.
А какие основания имел для этого Ушаков? Первое – он обладал даром мгновенно оценивать обстановку и видеть слабости вражеской позиции. Второе – экипажи его кораблей были обучены им и прекрасно владели парусами и пушками, они могли быстро и точно исполнить манёвр и хладнокровно поразить цель. Третье – Ушаков очень хорошо знал противника, его приёмы боя, его психологию и привычки. Например, Ушакову было известно, что турецкие адмиралы требуют от своих капитанов абсолютно точного исполнения распоряжений, данных на весь бой. Значит, стоило разрушить намеченную пашой схему боя, как неприятельские капитаны не знали, что им делать. Или другое – главным в тактике турецких кораблей считался абордаж, артиллерия предназначалась в основном для подготовки абордажного боя. Зная это, Ушаков смело вёл корабли на противника и с расстояния в 50-70 метров картечью уничтожал турецких моряков, сгрудившихся у борта для абордажного броска.
Так, Ушаков одержал победы в сражениях у острова Фидониси (36 русских кораблей против 49 турецких), у Керченского пролива (32 корабля против 54), у острова Тендра (5 линейных кораблей и 11 фрегатов против 14 линейных кораблей и 8 фрегатов турок).
Год 1791-й снова принёс Ушакову блистательную победу. У мыса Калиакрия (северо-восточнее Варны) в последний день июля 34 русских корабля разгромили турецкий флот, состоявший из 78 кораблей.
За восемь месяцев до этого сражения войска Суворова взяли штурмом крепость турок Измаил, запиравшую устье Дуная. Крепость пала после девятичасового боя. С суши её атаковали пехотинцы, с Дуная корабли гребной флотилии; в море крейсировала эскадра Ушакова, не давая флоту турок помочь осаждённым.
После падения Измаила между Турцией и Россией начались переговоры о мире. Казалось, турки, потеряв последний оплот на северном побережье Чёрного моря, должны были стать сговорчивее. Но они затягивали подписание мирного договора. Почему? Потому что у них был ещё довольно сильный флот; на помощь своим черноморским кораблям они постоянно перебрасывали корабли средиземноморских эскадр. (Туркам принадлежали территории современного Египта, Алжира, Туниса, Ливии и Сирии.) Если бы султан разуверился в мощи своего флота, договор был бы подписан и окончилась бы война, изнурительная для обеих стран. Тут на долю Фёдора Фёдоровича Ушакова и выпало сказать своё веское слово.
Турецким флотом командовал капудан-паша Гуссейн. На помощь ему султан вызвал эскадру алжирского паши Саида-Али, старого, опытного флотоводца, одержавшего много побед над европейскими адмиралами, прозванного «грозой морей», «львом полумесяца». Саид-Али, уходя из Стамбула, пообещал султану «привести Ушак-пашу с верёвкой на шее». В то время не было телеграфа, но хвастливые слова алжирского адмирала дошли и до адмирала русского.
Эскадра Ушакова в поисках неприятеля шла вдоль западных берегов моря. У мыса Калиакрия русские неожиданно обнаружили турецкий флот. Кораблей было очень много: 18 линейных, 17 фрегатов, 43 лёгких. Они стояли у берега под защитой нескольких батарей. Ветер дул со стороны берега, так что выгодное, наветренное положение было у турок. Гуссейн и Саид-Али считали свою позицию абсолютно неуязвимой, атаковать их мог разве только безумец. Поэтому часть экипажей была отпущена на берег праздновать религиозный праздник рамазан-байрам.
Эскадра Ушакова состояла из 16 линейных кораблей, 2 фрегатов, 2 бомбардирских судов, брандера и 13 лёгких кораблей.
Что было делать Ушакову? Неприятель наконец-то найден. В случае победы над ним окончится война – с выгодой для России. По ведь турок намного больше… И стоят они по всем правилам морского искусства. Тем-то и славен Ушаков, что он, казалось бы, в неуязвимой позиции умел разглядеть изъян. Ушаков решил немедля, пока неприятель не приготовился к бою, атаковать его.
Наблюдая за атакой, давай, читатель, считать, сколько раз русский адмирал нарушит правила боя. Первое нарушение он уже сделал – меньшими силами нападает на большие. Тут же последовало второе нарушение. Он начал атаку турецких кораблей, находясь в походном порядке. Его эскадра шла трёхкильватерной колонной. (Посмотри схему А.) Полагается выстраиваться одной колонной, чтобы вся огневая мощь кораблей, все пушки одного борга (вспомни Рейтера и Руперта) были направлены на неприятеля. А тут три колонны – две трети пушек закрыты от неприятеля своими же кораблями.
Так-то оно так. Но иначе Ушакову не использовать видную пока ему одному слабость турецкой позиции. Ушаков намеревается занять наветренное положение, чего никак не предполагали оба паши. Эскадра входит в узкое пространство между берегом и неприятельским флотом. Если бы она входила классической колонной – авангард, центр, арьергард, – это заняло бы много времени, идут-то парусники, не торпедные катера мчатся. Турки с береговых батарей и с кораблей расстреляли бы идущие один за другим русские корабли, как медлительных гусей.
Орудия правого борта правой колонны несколькими залпами подавили береговые батареи турок. Эскадра Ушакова заняла наветренное положение.
Гуссейн и Саид-Али были ошеломлены случившимся. Они приказали поднимать паруса и рубить якорные канаты. Выбирать якоря, ждать, когда с берега прибегут матросы, нет времени. Надо как можно скорее уходить мористее, чтобы в отдалении построить корабли в линию и принять бой. (Схема Б.)
Отходить с подветренной стороны просто. Турки отошли, и вот они уже выстраивают кильватерную колонну. Впереди корабль Саида-Али и корабль второго флагмана – вице-адмирала. Ушаков в это время ликвидирует свою временную слабость – из трёх колонн тоже строит одну. Сам он находится на 80- пушечном корабле «Рождество Христово». Русский флагман, верный своему принципу, уже нацелился на флагманский корабль турок, на корабль Саида-Али. Это третье нарушение правил: командующему всей эскадрой полагается быть в центре.
Схема В показывает нам очень важный период сражения. Большие корабли – и русские, и турецкие – выстроились в линии баталии, как в классическом бою. Ну что ж! Классическое – это не значит плохое. В классическом есть резон. Но чего же тогда достиг Ушаков? У русских наветренное положение перед схваткой, они хозяева боя.
Однако не зря Саида-Али звали «грозой морей». Он своим авангардом пытается, обогнав русские корабли, выйти на ветер. На схеме видно, как передовые турецкие корабли уже повернули на 180 градусов.
