Ленин советовал морякам действовать «решительно и быстро». Потёмкинцам надо было убедить команду «Георгия Победоносца» арестовать своих офицеров и офицерских прихвостней, но они этого не сделали. 18 июня «Георгий Победоносец» был нарочно посажен на камни, после этого власти захватили его.
На «Потёмкине» кончались уголь, продовольствие и пресная вода. В Одессе всё это уже нельзя было получить. Броненосец пошёл в румынскую Констанцу. Не желая осложнений с царским правительством, румыны отказали и в угле и в продовольствии. «Потёмкин» двинулся в Феодосию, но и там ему ничего не дали.
В то время, когда «Потёмкин» искал уголь для своих топок, в Одессу приехал Васильев-Южин. Он немного опоздал, броненосца на рейде не было – ещё одно звено в цепи неудач. Куда он ушёл, никто не знал; эсминец «Стремительный», команда которого состояла из офицеров, и другие корабли получили задание настигнуть броненосец и потопить его, поэтому потёмкинцы свой маршрут держали в секрете.
Узнав о восстании «Потёмкина», 19 июня у Тендровской косы восстало учебное судно «Прут» с командой в 280 человек. Руководил им матрос Петров (о нём ты уже знаешь). «Прут» под красным флагом пошёл на соединение с «Потёмкиным» и тоже не застал его у Одессы. (Вскоре власти захватили «Прут», руководители восстания были расстреляны, многие матросы посажены в тюрьму.)
Большевики намечали восстание на флоте на то время, когда корабли будут обеспечены запасом угля, продовольствием и боеприпасами. Насколько это было важно, мы с тобой видим сейчас: «Потёмкин» прекращал борьбу из-за нехватки угля. 23 июня вместе с миноносцем № 267 он снова пошёл в Констанцу. Судовая комиссия, так как корабли скоро остановятся, решила сдать их румынским властям. 25 июня матросы сошли с кораблей на берег. Восстание броненосца, длившееся полторы недели, закончилось.
Полторы недели велик ли срок? Срок не велик, но велики были последствия героического примера. По примеру этому в октябре восстали моряки Кронштадта, в ноябре – Севастополя, затем последовало восстание в балтийской крепости Свеаборг, затем опять в Кронштадте. Восставали крейсеры «Очаков», «Память Азова» и другие корабли. Восстания начались в армейских частях.
«Миновали безвозвратно те времена, когда русская армия… шла усмирять революцию за пределами России. Теперь армия бесповоротно отпала от самодержавия. Она ещё не вся стала революционной. Политическая сознательность солдат и матросов ещё очень низка. Но важно то, что сознание уже проснулось, что среди солдат началось своё движение, что дух свободы проник в казармы везде и повсюду. Казарма в России была сплошь да рядом хуже всякой тюрьмы; нигде так не давили и не угнетали личности, как в казарме; нигде не процветали в такой степени истязания, побои, надругательства над человеком. И эта казарма становится очагом революции». Так писал Владимир Ильич Ленин о всей русской армии. О броненосце «Потёмкин» он писал: «Громадное значение последних одесских событий состоит именно в том, что здесь впервые крупная часть военной силы царизма – целый броненосец, – перешла открыто на сторону революции… «Потёмкин» остался непобеждённой территорией революции, и, какова ни была бы его судьба, перед нами налицо несомненный и знаменательнейший факт: попытка образования ядра революционной армии».
Пройдёт не так уж много времени, у рабочих и крестьян будет своя революционная армия.
ФЛАГМАН НЕСДАВШИХСЯ
Морская война не обходится без гибели кораблей. Однако гибель гибели рознь. Иная гибель бывает равной победе. Так погибли крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец».
«Варяг» был лёгкий крейсер-разведчик. На нём стояли две паровые машины по 10 тысяч лошадиных сил, и он развивал хорошую скорость. Его вооружением были 12 152-миллиметровых и столько же 75- миллимегровых орудий, 10 пушек меньших калибров, два пулемёта, шесть торпедных аппаратов. Служили на нём 573 моряка во главе с капитаном первого ранга Всеволодом Фёдоровичем Рудневым.
«Варяг» и «Кореец» стояли в корейском нейтральном порту Чемульпо. Там же находились крейсеры англичан, французов, итальянцев и американский военный корабль. По всему было видно, что вот-вот начнётся война Японии с Россией. Русским кораблям надо было бы уйти в Порт-Артур и соединиться с эскадрой. Тем более что выход из бухты был узкий, извилистый, до 40 миль длиной. Однако приказ адмирала Старка предписывал стоять в Чемульпо.
Японцы, по выражению одного из их офицеров, объявление войны считали «совершенно непонятным, глупым европейским обычаем». (С этим нельзя не согласиться, ведь внезапно напавший получает много преимуществ. Война не рыцарский турнир. Все войны после русско-японской начинались без «старомодных объявлений».) И вот по новому обычаю утром 27 января (9 февраля) 1904 года на внешнем рейде Чемульпо остановилась эскадра японского адмирала Уриу: 6 крейсеров, 8 миноносцев и 3 транспорта. Корабли расположились полумесяцем у выхода из бухты. Вскоре на «Варяг» прибыл командир французского крейсера и уведомил Руднева о начавшейся войне. Руднев вместе с французом отправился на английский крейсер, командир которого Бэйли, как старший по званию, был старшим на рейде. Англичанин передал Рудневу ультиматум японцев: покинуть порт до полудня, в противном случае корабли будут атакованы на стоянке. Англичанин добавил от себя, что если «Варяг» и «Кореец» останутся на месте, то все другие корабли, «сохраняя собственную безопасность, уйдут в море». Руднев попросил Бэйли сопроводить крейсер и канонерку до границы корейских территориальных вод. Бэйли отказался (ты помнишь, Англия очень желала победы японцам). Больше того, англичанин известил Уриу о намерении русских кораблей прорываться в Порт-Артур.
Вернувшись на корабль, Руднев объявил о начале войны, об ультиматуме японцев и о своём решении прорываться с боем в Порт-Артур – в бухте крейсер был более уязвим, чем в море.
«Безусловно, мы идём на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была, – говорил Руднев экипажу.– Никаких вопросов о сдаче не может быть – мы не сдадим ни кораблей, ни самих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте каждый обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры, помня, что каждый снаряд должен нанести вред неприятелю».
Экипаж ответил командиру троекратным «ура!».
Руднев приказал, чтобы на флаг были поставлены самые отважные моряки; сбитый флаг тут же поднимать, чтобы враг ни на мгновение не подумал, будто флаг спущен перед ним.
В 11.20 «Варяг», а следом «Кореец» под командованием капитана второго ранга Григория Павловича Беляева двинулись в море. Иностранные моряки прекрасно понимали, как тяжело придётся через какие- нибудь четверть часа русским матросам и их командирам. Величие духа русских потрясло всех. Стоявшие у причалов корабли, как в праздник, подняли флаги расцвечивания, на итальянском крейсере оркестр играл гимн России. Сотни людей с затаённым дыханием провожали храбрецов.
Уриу намеревался преподнести русский крейсер в подарок императору. На его крейсере «Нанива» поднялся сигнал: «Предлагаю сдаться без боя». Русские не ответили. И в 11.45 японцы открыли огонь. Комендоры «Варяга» стреляли хорошо. Загорелся и вышел из боя броненосный крейсер противника «Асама», с повреждениями вышел из боя крейсер «Такачихо». На «Варяга» в торпедную атаку ринулись два миноносца. После нескольких встречных залпов один миноносец начал тонуть, второй поспешил вернуться к эскадре. Вспыхнули пожары ещё на нескольких кораблях врага.
В песне о «Варяге» поётся, что корабль во время боя стал «подобен кромешному аду». Это не
