Фашистская Германия в 1944 году потеряла огромный продовольственный район, в который входили Болгария, Румыния и западные области Украины. Она лишилась сначала румынской нефти, а потом и венгерской. Она потеряла никелевые рудники, половину запасов бокситов, все запасы хрома, больше половины запасов железной руды. Заводы самой Германии оказались в зоне действия армейской авиации и работали с перебоями. Поэтому производство стали у немцев сократилось на 40 процентов, меди – на 70. Из-за нехватки сырья они выпустили оружия в январе 1945 года почти на 40 процентов меньше, чем в декабре 1944 года.
И проценты, и бокситы, так же как изменения на военной и политической карте Европы, показывали, что крах фашистской Германии близится. Это почувствовали правительства Турции, Аргентины, Чили и других стран, которые формально были нейтральными, но на самом деле благоволили Гитлеру. Почувствовали, испугались и… объявили войну Германии. Но тоже формально, ни один турецкий или аргентинский солдат не покинул казарму, не отправился на фронт.
А как Гитлер и немецкое командование? Видели они, что неотвратимо надвигается катастрофа? Видели. И старались уйти от расплаты.
На что же они надеялись? Надеялись фашисты на то, что у границ Германии остановят советские войска, затянут войну и дождутся, когда по какой-либо причине осложнятся отношения между нами и нашими союзниками. В таком случае Германия заключила бы мир с Англией и Соединёнными Штатами Америки, а с Советским Союзом продолжила бы войну.
А могло случиться такое? В то время не случилось. Но теперь-то все знают, что лучшими друзьями западногерманских капиталистов оказались капиталисты английские и американские.
Чтобы затянуть войну, Гитлер предполагал даже оставить север Германии, увести армию в южную часть страны и там, в выгодных условиях среди лесов и гор, продолжать сопротивление Красной Армии. В последнее время газеты часто пишут о поисках сокровищ и нацистских документов, затопленных эсэсовцами в австрийских озёрах. Вывозом ценностей в «Альпийскую крепость » и начиналось осуществление этого плана Гитлера.
Военное правило говорит: не делай ничего такого, что совпадает с желаниями неприятеля. Гитлер хотел затянуть войну, следовательно, мы должны были закончить её как можно скорее.
В начале 1945 года наши войска, занимавшие середину огромного советско-германского фронта, стояли на правом берегу польской реки Вислы. Отсюда до Берлина было несколько больше 500 километров – самый короткий путь. На этом направлении наше Верховное Главнокомандование и решило нанести завершающий удар.
Немецкие генералы и Гитлер считали, что советские войска пойдут на Берлин не с востока, а с юга – через Венгрию и западную Чехословакию. Готовясь к такому ходу событий, фашистское командование сосредоточило там много своих армий, в том числе танковых. Но почему фашистское командование думало так? Вот почему: на севере линия фронта подошла к границе Восточной Пруссии. А эту территорию немцы укрепили настолько сильно и надёжно, что сравнивали оборонительные сооружения там с французской линией «Мажино», с немецкой линией «Зигфрид». Личное убежище Гитлера «Вольфшанце» («Волчье логово») было как раз в Восточной Пруссии. Естественно, что в укреплённом районе сосредоточились сильные войска противника. «Русские, – рассуждали немецкие генералы, – побоятся направить клин своих армий с берегов Вислы на Берлин, с востока прямо на запад. Они понимают, что мы, немцы, по этому клину из Восточной Пруссии, с севера, нанесём страшный удар, отрубим остриё клина и войска, находящиеся в острие, окружим и уничтожим».
Правильно рассуждают немецкие генералы? А мы, выходит, не чувствуем грозной опасности? Чувствуем, конечно. Только наши маршалы решили сильную сторону противника превратить в его слабость.
На деле это получилось так: прежде чем начать наступление на центральном участке фронта, советские войска развернули боевые действия одновременно против северной группы немецких войск в Восточной Пруссии и против южной в Венгрии. Немецкое командование испугалось, что эти группировки будут разгромлены, и послало им подкрепления, сняв часть войск с… центрального направления. Других резервов у немцев не было. Да и не опасались гитлеровские военачальники несколько ослабить середину фронта – они всё равно грозили нам ударом из Восточной Пруссии, даже более сильным теперь, потому что там стало ещё больше войск. Но вот чего не смогли предвидеть фашистские генералы: советские войска не стали входить в Восточную Пруссию, а обошли её по границе, встав полукольцом, концы которого упёрлись в Балтийское море.
Уничтожение фашистов, окружённых в Восточной Пруссии, затянулось до конца войны, бои там были упорные, кровопролитные, не случайно учреждена медаль «За взятие Кёнигсберга». Но самым важным в этом деле было то, что немцы уже не могли ударить с севера во фланг наших войск, начавших наступление на центральном направлении. Вот как получилось у нас: мы заставили немецкое командование перебросить побольше войск в Восточную Пруссию, которую мы потом превратили в ловушку, а по ослабленному центру наносим удар, нацеленный в конечном итоге на Берлин.
Всего 23 дня потребовалось советским войскам, чтобы от реки Вислы дойти до реки Одер, преодолеть с боями больше полутысячи километров. Наше наступление было необыкновенно мощным, а удары сокрушительными. Бывший гитлеровский генерал Меллентин писал об этом так: «…русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времён гибели Римской империи».
Фашисты часто сравнивали свою Германию с великой Римской империей, хвастались сходством государств-паразитов. Меллентин же вынужден был провести параллель иного рода. Действительно, до краха фашистской Германии оставалось совсем немного. И было недалеко от Одера до Берлина, всего 60 километров.
Шестьдесят километров! Как это мало – полтора часа езды для танков, час для мотопехоты. Неужели наши дивизии не могли преодолеть их с ходу? Вот бы, как говорят, на плечах неприятеля ворваться в его столицу! Нет, такое, к сожалению, было невозможно. Наши дивизии поредели. Устали не только люди, но и машины, надо было менять изношенные моторы у танков, стволы у орудий, надо было пополнить части новыми бойцами. А дороги, по которым осуществлялся подвоз, удлинились теперь на полтысячи километров. Были и другие серьёзные причины, остановившие нас. И надо считать удачей, что в одном месте, у города Кюстрин, нашим войскам с ходу удалось переправиться через Одер, захватить на другом берегу плацдарм.
В общем, короткая дорога до фашистской столицы оказалась очень и очень тяжёлой. Когда она была пройдена, подсчитали, что на каждый километр пути в Берлинской операции в среднем расходовалось 1430 тонн горючего и 2000 тонн боеприпасов. А перед этим в Висло-Одерской операции каждый километр потребовал в среднем только 333 тонны горючего, а боеприпасов 250 тонн.
Фашисты всеми силами старались отдалить час своей гибели. Районы, прилегавшие к городу, укрепили надолбами, противотанковыми рвами, лесными завалами. Населённые пункты, в которых преобладали каменные строения, превратили в очаги сопротивления, отдельные дома, подвалы – в долговременные огневые точки. Сам Берлин опоясался тремя оборонительными линиями, его улицы были перегорожены баррикадами и завалами, на перекрёстках в землю были врыты танки и бронеколпаки. Больше 400 железобетонных бункеров обороняли дороги и улицы. Гарнизоны таких бункеров доходили до тысячи солдат. Они располагали зенитными орудиями, которые могли действовать как против самолётов, так и против танков и пехоты. Крепкие стены бункеров невозможно было разбить крупнокалиберным снарядом.
