одиннадцать, не больше. «ЧД минус два» — такую формулу мы придумали в детстве для себя, ожидая, что именно в этом возрасте с нами что-то случится! Да и ты, Корк, припомни себя в эти годы, ты что, сидел паинькой и говорил умные речи?
— Да нет, и я резвился напропалую! — с улыбкой согласился слуга.
— Вот именно! Кто в одиннадцать лет не пробует на ощупь и на зуб этот мир, в котором ему жить, тот вырастает получеловеком, безруким и беззубым, в аллегорическом смысле, конечно. Так что Нимб сейчас в самом соке возраста «ЧД минус два!» Великие дни.
— Жулик он! — не сдавался слуга.
— Ой, Корк, ты мне что-то не нравишься! Какой-то злой, подозрительный! — недовольно выговорил Земленыр.
— Вы мне тоже не нравитесь, господин неизвестный! — ответил слуга. — Пришли в чужой дом и командуете!
— Как в чужой? Я же сказал: я — Корбероз!
— Мало ли что вы сказали! Господа Корберозы пропали ещё вон когда! — И слуга неопределённо взмахнул метлой. Интересно, что при всех движениях руками, порой очень резких и широких, он не отжимал от боков локтей и не выпускал из-под мышек усов, так что казалось, что он ими, как вожжами, правит сам собой и вот-вот по-кучерскому закричит: «Но-о!» или «Тпру-у!..»
— Пропали, да не совсем, Корк! — уточнил Земленыр.
— И тут вы ошибаетесь, господин, я не Корк, а Крок!
— Ну Крок! Какая разница?
— Большая! Корк был мой батюшка, царствие ему небесное, а я — Крок! Господ Корберозов я помню вот такусенькими, когда и сам был мальцом, игрывал, бывало, с ними.
— А! Так ты сынишка старого Корка? — воскликнул Земленыр. — Как же! Помню-помню! У него был сын, шустрячок такой! Верно, мы, я и брат, игрывали с ним! Только у него ещё не было таких усов, — пошутил Земленыр и рассмеялся, надеясь рассеять последние сомнения слуги. — Из-за них-то я тебя и спутал с твоим отцом. У него были такие же усы, и он так же носил их под мышкой! Значит, ты Крок! Сверстник! Друг детства! — Земленыр кинулся к слуге и крепко обнял его вместе с метлой. — Приветствую тебя, дружище! Я так рад! Столько лет прошло! Невероятно! И вот я дома!
— Если вы Корбероз, то который? — не сдавался слуга, высвобождаясь из объятий. — Ведь один из них волей матушки — фьють-фьють! — И Крок потыкал метлой в небо. — А другой, опять же волей матушки, — бульк-бульк! — И он постучал ручкой по земле. — Который же вы?
— Я вот который! — сказал Земленыр, оглянулся на освещённый фонарём подъезд и, убедившись, что нигде никого нет, нырнул и вынырнул у ног слуги.
У бедного Крока подломились коленки, он пошатнулся, охнул и рухнул бы наземь, не подхвати его Земленыр.
— Спокойно, Крок, спокойно! Теперь ты веришь?
— Так это вы, Лопушок Корбероз!
— Да-да, Крок, я! Именно Лопушок! Наконец-то слышу своё истинное имя! Лопушок! Так просто и так мило! Какже я забыл его! Годы!
— Да-да, годы! Были все юнцы-юнцы и вдруг — старики! А ну, Лопушок, дай-ка и я тебя обниму! — И Крок, выпустив из-под мышек усы, но не выпустив метлы, так стиснул своего господина, что тот крякнул. — А знаете ли вы, Лопушок, что я чуть не оказался на вашем месте, то есть чуть не стал земленыром?.. Когда ваша матушка изготовила эту мазь, она просила позволения у моего батюшки испытать на мне зелье, но мой старик оперся — нет и все! Вот тогда-то и пришёл ваш черед! А будь мой батюшка посговорчивей, нырял бы я сейчас неизвестно где и неизвестно во что.
— Очень интересно! А я, Крок, не жалею, что жизнь моя так круто повернулась. Дело не в самих поворотах, а в том, как ими распорядиться! Вот я вернулся — значит, не так плохо распорядился! И братца еще вернем, дай срок! Как его? Кошупол!
— Верно, Кошупол! Ой, извините! — спохватился вдруг слуга, отвернулся, отработанным движением кистей захлестнул усы под мышки и лишь после этого повернулся опять, с несколько устыженным выражением морщинистого лица, словно распущенные усы почитались такой же неприличной оплошностью, как не застёгнутые штаны или рубашка наизнанку. — Ну и постарели же вы, Лопушок! Мне приятнее звать вас именно так, по-мальчишески.
— Пожалуйста, Крок! Какой разговор!
— Спасибо! Вот теперь окончательно узнаю вас! Господа Корберозы были всегда добры к нам! Ой, а это кто? — воскликнул вдруг слуга, хотевший закрыть калитку и заметивший Любу и Васю, сиротливо прижавшихся к воротам и не смевших шагнуть во двор, где и Земленыр еще не чувствовал себя хозяином. — Тоже, небось, друзья?
— Тоже! — улыбаясь ответил Земленыр.
— И тоже, небось, замечательные?
— Выше! Это превосходные друзья!
— Им, небось, тоже по барбиту выложить?
— Больше!.. Прошу вас, ребята! — Он ввёл их во двор. — Приветствую вас в своём имении. — И опять обратился к слуге: — Больше, Крок! Им я отдам все своё богатство, если они возьмут и если ты сберёг его!
Слуга помрачнел, отвёл глаза в сторону и, выпустив правый ус, сказал:
— Сберечь-то сберёг, да вот только теперь это богатство не ваше, господин Лопушок!
— А чьё? Кто посмел?
— Его величество Барбитур-Альбинос. В прошлом году он подарил ваше имение новому барбу Сильвуплету!
— Сильвуплету? — взвизгнул Земленыр. — Этому дылде?
— Да! Вы знаете его?
— Знаю! — Земленыру хотелось затопать ногами, накричать на слугу, проклясть Сильвуплета и самого короля, но он смирил себя, живо рассудив, что в этой ситуации никто не виноват: ни Барбитур, который, очевидно, решил, что изгнанника давно нет в живых, ни новоиспечённый барб, которому вообще нет нужды задумываться, чьё состояние ему перепадает, ни уж тем более Крок, который при всей преданности Корберозам совершенно бессилен и бесправен перед лицом власти. Земленыр все же топнул, но лишь спросил:
— Это, наверно, Сильвуплет разбил голову крокодила над воротами?
— Да, мой господин! Он и с ворот сдирал, но не смог!
— Ясно! Новый король! Новый барб! Своих зверей хочет понатыкать и понавешать! Посмотрим, как ему это удастся! — пророкотал Земленыр. — Кстати, Крок, я уже несколько раз слышу это имя — Барбитур- Альбинос. Понятно, что за моё отсутствие король сменился, может быть, даже не один, но почему «Альбинос»?
— Очень просто. Обычно короли были пиковые, чёрной масти, то есть брюнеты, а тут родился рыжий. Его бы перекрасить или назвать выродком, но нет, назвали Альбиносом.
— Ясно!
— Господин Лопушок, барб Сильвуплет сейчас дома, он только что вернулся со службы и пирует с тремя своими подчинёнными. Слышите? — Из дома доносилась нестройная песня. — Вы можете с ним обо всем переговорить.
— И немедленно! — воскликнул Земленыр. — Хотя стоп! Ни в коем случае! Все разговоры и выяснения завтра. А сейчас у нас есть дела поважнее. Уже смеркается, надо спешить… Ду-ю-ду, ты жива? — шепнул старик в кувшин.
— Жива, — ответила тихо птичка.
— Молодец! Еще капельку терпения — и ты вернёшься в небо, как я — домой!
— Жду!
— Крок, никому ни звука о моем появлении. И вообще забудь про нас! Считай, что все это тебе приснилось!
