бы где мы развернулись!.. Или бы на Острове Свободы — никто бы не подкрался, не подслушал! Правда, девчонки не попали бы туда, будь даже ветка цела. Хотя, мы бы по ветке, а они по лестнице — так и быть, для них бы мы починили.
— Э! — воскликнул я. — Нашел, ребя! Крыша!.. Подладить поперечины и — лезь, заседай!.. Ну, как?
— Наверху — это хорошо, — поддержал Славка.
— Ну вот!.. Какая самая целая, вторая?
— Вторая, — сказал Борька. — Там нет только пяти поперечин. Даже четырех, но одна с трещиной, как Славка наступит, так — хрясть!
— Значит, пяти. Пять — это фу, это — петрушка. Неужели мы не найдем пяти брусков? Найдем! И главное — лестница между крыльцом дяди Феди и этими, которые врачи, их никогда нет дома, так что порядок!.. В общем, назначаем операцию под кодовым названием «Лестница». Кто за? Все!
— Ты гонишь, как на военном совете, — усмехнулся Борька.
— А у нас что, у нас и так военный совет. Кстати, ваши военные билеты? — Славка с Борькой молча показали Корочки. — То-то!.. Но с операцией еще не все. Надо провести ее незаметно, чтобы крик не подняли, мол, опять то да се!.. Ночью? Всех перебудим стуком. Когда?
— Днем, часа в четыре, когда все по магазинам расходятся, — посоветовал Славка.
— Точно. Значит, к четырем каждому найти по два бруска! — распорядился я. — А до этого где собраться?.. Не терять же день! И вообще, про запас надо иметь сухое место, чтобы гроза — а мы сидим.
— Давайте у меня под крыльцом, — предложил Борька.
— Под крыльцом?.. Пошли, посмотрим.
Едва мы вышли, видим — Генка бежит, наш четвертый союзник, еще в пионерской форме, в синей пилотке, только-только чемоданчик, наверно, занес. С криком ура мы бросились навстречу, сшиблись посреди двора и, сыпя междометия, затискали, заколотили друг друга.
— Сколько ты проворонил из-за своего лагеря! — воскликнул Борька.
— Чш-ш! — прошипел я, стрельнув глазами на окна. — Айда к Борьке!
А там уж нас прорвало! Генка сперва усмехался, кивал, поддакивал, оборачиваясь к тому, кто дернет его сильнее, потом нахмурился, стал ковырять пальцем в ушах, трясти головой, потом откинул затылок на спинку стула и с открытым ртом уставился в потолок.
— Вот он, твой билет, держи! — сказал я под конец.
— Куда билет? — спросил Генка.
— Не куда, а членский.
— Какой членский? — растерялся он.
— В «Союз Четырех», который два раза избил Блина с мымрами и побьет еще! — сказал я.
— Я пойду, — убито протянул баянист.
Я ему подмигнул и сказал:
— Во, Генк, какие у нас дела были: мы делали — да живы, а ты от рассказа чуть не спятил.
— Это я с дороги.
— Короля-то Морга видел?
— Нет еще.
— Ну, беги. Потихонечку разберешься. А мы сейчас на тот свет полезем.
Проволочным крючком Борька открыл дверцу подкрылечника, и нас обдала сухая застоявшаяся прохлада с запахом пыли и дегтя. Угля было мало, одни комки. Мы перетаскали их в угол, подскребли лопатой мелочь и смахнули дырявой рогожиной густющую паутину с потолка.
— Ну и порядок, — сказал я. — Только темновато.
— Когда сбор? — спросил Борька.
— В три.
— К трем солнце перейдет вон туда, а тут, видишь, сколько дыр — света будет навалом.
Славка принес откуда-то две доски и сделал скамейки, а для стола Борька поставил табуретку.
— Все вроде, — оглядев штаб, сказал я довольно. — Да, а пароль-то!.. Я еще вечером думал — не забыть бы. Надо пароль, чтобы честь честью.
Мы задумались. В голову мне лезли одни знакомые слова: меч Дамоклеса, цейтнот, мымра, даже — шик модерн.
— Ге, — сказал Борька.
— Что где?
— Художник по фамилии Ге.
— Да ну тебя с художником, — буркнул я. — Кашлянул — и пароль. Надо, чтобы слово с закорючкой было!
— Кракатау, — сказал Славка.
— А это что?
— Вулкан, который в прошлом веке взорвался.
— Кракатау!.. Крракатау!!. Крракатау!!!
Порычав, мы приняли Славкин пароль. Я взял проволочный крюк себе, чтобы забраться под крыльцо раньше и всех проверять, напомнил о брусках для поперечин, и мы разошлись.
Бруски я нашел сразу, ровненькие, длинные брусочки — в сенях под сундуком, а Томку выследил только после обеда. Гляжу — отправилась куда-то с белой сумкой, наверно, в магазин. Вечно она по магазинам ходит и вечно с этой сумкой!
Я выскочил и закричал:
— Тома!.. Том, в три часа мы собираемся у Борьки под крыльцом. Будь как штык.
— А почему под крыльцом?
— А где же? — удивился я. — Самое место. Мы там все прибрали, вычистили — во! Только белую кофточку сними.
— Ладно, — ответила она с улыбкой. — Займи мне место.
— Займу. Я тебе возле дыры займу.
— А там не сквозит?
— Какой сквозит, там дышать нечем! То есть для сквозняка места мало… Пароль — Кракатау. Это вулкан, который в прошлом веке взорвался. Запомни — Кракатау. А то мы без пароля никого не пустим.
— А если я забуду? — спросила она, удивленно посмотрев на меня, дескать, и меня не пустишь?
— Нет уж, ты не забывай. Это же легко — Кра-ка-та-у!
— Ну, ладно, приду.
— Торопись, а то уже третий час!
Пока я бегал в кочегарку за водой и поболтал о том о сем с дядей Ильей, пока перемывал гору посуды, гляжу — без пятнадцати три. Я бросил все и как очумелый полетел к Чупрыгиным, боясь, что там уже толпится очередь. Но к счастью, никого еще не было, и я радостно засел в подкрылечник.
Солнце, действительно, встало так, что ожили все дыры и щели штаба, и он, с углем, с балками над головой, стал походить, по-моему, на шахту.
Вот и первый стук. Я вздрогнул. Открывалось небывалое в нашей жизни — начинал действовать «Союз Чести!»
— Кракатау!
Это был Борька. Я впустил его и опять закрылся.
— Ох, и дела, — сказал он. — Чтобы пролезть в свой дровяник, я должен говорить по-арабски.
— Ничего. Предупредил Люську?
— Предупредил. Полчаса подкарауливал.
— Я тоже.
Послышались шаги, Славкины.
— Сим-сим, открой дверь, — простучал он.
— Ты давай без сим-симов! — пристрожился я.
— Кракатау.
