11
Светлым лучиком через черную пустоту пробился знакомый просящий голос:
— Васенков! Ну, проснись… открой же глаза, милый…
Чьи-то руки коснулись его лица, тут голос стал ясным, хорошо слышимым, и Васенков почувствовал нестерпимую радость и улыбнулся прежде, чем открыл глаза.
Он увидел потолок, покрашенный известкой, — были заметны даже следы от кисти, а в углу, там, где проходили трубы отопления, расплылось темное пятно. Потом все закрыло лицо Ани, плачущее и смеющееся одновременно. Она опустила голову на плечо, и тогда он увидел знакомого бородатого врача местной больницы — совсем недавно Васенков устанавливал кардиограф в его кабинете.
— Доктор, — сказал Васенков. — Я рад вас видеть, доктор. Как работает ваша техника?
— Что я вам говорил? — повернулся врач к кому-то за своей спиной.
Васенков почувствовал, как горячие слезинки покатились по шее за воротник рубашки. Волосы Ани лезли ему в рот, он убрал их и поцеловал ухо, которое оказалось возле его губ.
— Больной в порядке, — сказал врач, — Сейчас мы все узнаем.
Но Васенков так ничего и не мог рассказать.
Его «Москвич» нашли утром в кустах, на берегу речного моря. Зажигание было выключено, но ключ торчал в щитке. Прибывший автоинспектор без хлопот отогнал машину по адресу. Васенкова дома не оказалось. Не было его и в институте. Аня уже в милиции рассказала о событиях прошедшего вечера. Она упомянула и о «летающем блюдце», но никто не принял этого сообщения всерьез.
Васенков нашелся на седьмой день.
…Два обских рыбака, вернувшись после утреннего осмотра переметов, обнаружили в своей избушке незнакомца. Он лежал на их постели и был не то без сознания, не то спал, но так крепко, что добудиться его не могли, Не могли и сообразить, как он попал к ним в избушку в наглаженных брючках и начищенных ботинках, хотя избушка находилась среди зарослей, в добром десятке километров от ближайшей пристани.
— Вот мы с Василием и подумали, — рассказывал рыбак дежурному районной милиции, — что этого парня не иначе как с самолета к нам скинули. С парашютом, значит. А то как бы он, такой чистенький, к нам добрался. Может, трахнулся обо что, вгорячах не заметил, а потом уже сознание потерял. Одет-то не по летному — брючки, рубашечка. Сомнительно нам стало… Значит, его Василий сейчас там на мушке пока держит, вдруг очнется. А я в лодку, и к вам.
Катер рыбнадзора быстро доставил милиционера к рыбакам.
Незнакомец продолжал спать. В кармане его куртки нашли удостоверение шофера-любителя…
Пока Васенков попал в свою больницу, его несколько раз переносили на руках, из рыбацкой избушки в катер, затем на машину, на самолет, опять на машину — он так и не проснулся.
Аню в больницу пригласил врач.
Васенков пришел в себя сразу, как только она назвала его по имени.
Его история поначалу весьма заинтересовала следователя. Потом выяснилось, что объяснить все случившееся похищением, с целью выведать у Васенкова какие-либо государственные тайны, не было оснований. Он не имел отношения ни к секретным изобретениям, ни к другим подобным делам. Васенков пытался помочь следователю, как мог. Но последнее, что он помнил, это двое мужчин в светлых костюмах довоенного покроя. Старомодность костюмов сбивала с толку, а других подробностей Васенков не помнил.
Вероятно, и поныне в архиве следственного отдела лежит тоненькая папка с кратким пересказом случившегося и заключением следователя, что дело прекращено за отсутствием каких-либо дополнительных материалов…
12
…На чешуйчатом потолке медленно погасло темно-зеленое зарево. Багровые мятущиеся сполохи побежали по стенам. Комнату затопил розовый дрожащий туман. Багровые вспышки становились все резче и резче, нестерпимо-томительное беспокойство овладело сознанием.
Тонкая белая фигура прошла через стену и присела рядом с ним на ложе.
— Аня!
Огромные неземные глаза заглянули в лицо. И тогда он откинулся назад и сказал: нет! нет!..
— Васенков!
Он проснулся.
Через шторы на окнах в комнату проникал слабый свет начинающегося утра. Аня трясла его за плечо.
— Хм… Ты что? — стряхивая сон, спросил Васенков.
— Напугал меня. Говорил что-то во сне.
— Говорил… Что говорил?
— Не поняла. Будто звал кого-то.
Васенков сильно потер лицо. Внимательно осмотрел потолок. Он сам не знал, зачем ему понадобился потолок. Потом повернулся к Ане.
— Приснилось что-то… А ты чего поднялась? Рано еще, спи… жена.
Он запнулся на непривычном пока слове.
— Я уже выспалась. Я так полежу.
Аня свернулась клубочком у него под боком. В комнате было тепло и тихо. Далеко на проспекте прогудела машина. Забормотало радио на кухне, передавая последние известия. Васенков прислушался. Протянул руку, включил самодельный транзистор на тумбочке у кровати.
— …совершила мягкую посадку на Венеру… — сказал приемник, хрипнул и замолк.
— Вот, черт!
Васенков взял транзистор в руки, нетерпеливо постучал по нему пальцами.
— …при спуске станция передала сведения… давление… кислорода… углекислоты… температура…
Не выпуская приемника из рук и временами поколачивая его, Васенков и Аня дослушали сообщение.
— Значит, необитаемая, — сказала Аня.
— Выходит, так…
— Жаль. Мечту жаль… А может, все же кто-нибудь живет там, а?
— Органической жизни, как видно, нет. Температура высокая. Можно в порядке фантазии предположить существование разумной жизни на другой основе. Не углеводородный белковый, а, скажем, кремниевый мир.
— Кремниевый?.. Это вроде как каменный?
— Да, вроде.
Аня повозилась возле плеча Васенкова.
— Вот бы тебе такую… кремниевую жену.
— Что ты! — сказал Васенков. — Ну зачем мне кремниевую.
И он поцеловал ее теплую и румяную щеку.
13
