И внезапно диафрагмы видеоанализаторов прикрылись — так ярки оказались лучи дневного света. Потоки импульсов разложились на мелькающие полосы, на точки, и он увидел перед собой лицо человека. Это было лицо молодого человека (на лице не было морщин), глаза были серые, волосы светлые,…на правой щеке черное пятнышко (понятие «родинка» в программу заложено не было). Человек смотрел прямо в объективы, вот глаза его прищурились, уголки губ чуть заметно поднялись вверх — киберлогика определяла!
«Улыбка».
Человек улыбнулся и сказал:
— Вот теперь видит!
— Ставь координатор.
И он вдруг почувствовал, что у него есть руки и ноги. Подошвы его коснулись пола. Держатели разжались. Он переступил с ноги на ногу, удерживая равновесие.
Человек внезапно толкнул его в плечо, он упруго качнулся и выпрямился.
— Хорошо стоишь, малыш, молодец! Можно записать в журнал: номер пять дробь двести восемьдесят пошел в стажировку…
Он проходил стажировку в Институте Общей Техники, где начал учиться, начал работать и, главное, осваивать окружающий мир.
В Институте Общей Техники ему было легко познакомиться со многими науками. Почти со всеми, с которыми имели дело люди Планеты. В институте работали ученые всех профилей. Он много слышал, видел и все запоминал. Запоминал молниеносно и навечно. Познания его были велики и универсальны.
Много труднее оказалось другое.
Он жил среди людей. Их дела, их желания были его делами. Своих желаний тогда у него не было. Киберлогика его подчинялась одному простому и ясному закону: так нужно. Все поступки определялись той или иной логической необходимостью. Он не делал ничего бесполезного.
У людей было иначе.
В своих решениях и поступках люди весьма часто руководствовались абсолютно непонятным ему законом: я так хочу! Порой в их поступках он не находил ни логики, ни необходимости. Вот тут разобраться было уже трудно. Когда причина действия или поступка была неясной, киберлогика не могла выдать определенное суждение. Выть полезным для людей!
Но чтобы быть полезным, нужно научиться их понимать.
И он старался.
Однажды даже сжег целую секцию киберлогики, перегрузив ее сильным импульсом вопроса, пытаясь понять, что такое «люблю» и что такое «не люблю». Предохранительное реле, спасая киберлогику, выключило непосильный вопрос, но он упрямо повторил его снова… и киберлогика сгорела.
Аварийный автомат привел в действие обходные цепи, и он, уже ничего не соображающий, повинуясь аварийному импульсу, добрался до завода. Дежурный инженер Киберпомощи не скоро нашел повреждение, но догадался о его причине. Инженер был человек…
— Молодец малыш! — сказал инженер, похлопав его по метапластиковому, плечу, и повернулся к товарищу, который копался во внутренностях другого квома. — Ты понимаешь, он пытается думать, оперируя условными импульсами. Может быть, поставить ему усложненную киберлогику? Кажется, у нас оставались экспериментальные блоки.
— Смотри! — предупредил товарищ. — Как бы опять не ошибиться….
На заводе все помнили этот случай… Техники Экспериментального отдела ради опыта поставили на типового квома секции усложненной киберлогики, без заданной программы. Решили узнать, как она будет работать, не управляясь заранее запрограммированными законами. Тут же случайно возникший импульс в киберлогике разросся в мощный спонтанный поток раздражений, и все двигатели механического существа пришли в буйное движение. Голем[2] чуть не убил своих создателей. Одним ударом он сбил с ног экспериментаторов, сломал монтажный станок, плечом высадил дверь лаборатории и выбрался во двор завода. Там он перевернул вездеход, который привез испытателей, и направился к воротам. Общая мощность его механических мускулов превышала сотню лошадиных сил и неизвестно, что бы он мог еще натворить. Хорошо, что машинист грузового крана не растерялся и успел поймать мятежного квома железной клешней…
— Нет, — сказал инженер, — с нашим этого не случится. Он уже умный.
И разыскал блок усложненной киберлогики.
— Ступай, малыш! — сказал он, закончив монтаж. — Да не перегружайся мощными вопросами. Не на все можно найти ответ, особенно тебе. Вот у меня в голове анализирующих единиц раз в десяток больше, чем у тебя, и наследство — в пять тысячелетий житейского опыта, да и то я во многом не разбираюсь.
Новая киберлогика работал а отлично. Она сортировала факты и задачи, всс непонятное складывая в особые ячейки памяти. Потом все это постепенно расшифровывалось и переходило в блоки, осознанной информации.
Но и необъяснимого все же оставалось много. Иногда рефлексные токи из этих ячеек-пробирались через киберлогику, и Председатель Совета стал замечать, что он сам иногда совершал такие поступки, которые его лее киберлогика отказывалась анализировать.
Вот и сейчас…
Зачем он поднялся на поверхность?
Замерить радиацию на поверхности Планеты можно было и по дистанционному радиометру.
Зачем он пришел сюда, в этот мертвый запыленный город?
Что ему здесь нужно?
Ответа не было. Он не стал повторять вопрос, и киберлогика тут же отправила импульс в ячейку неосознанных поступков.
Пока по сигнальным цепям киберлогики бродили слабые токи, автоматы работали. Поднимались и опускались ноги, взбивая клубочки пыли. Видеоанализаторы передавали в приемные цепи расшифрованные сигналы всего, что отражалось на световых экранах… Молчаливые дома с пустыми окнами… Серая от пыли улица… Легковые атомокары у обочины тротуара… Громадные пассажирские атомобусы…
Погибших на улицах уже не было.
Здесь, в Главном Городе Планеты, квомы собрали их всех и сложили в подвалах домов. В других городах они так и лежали там, где их застигла смерть; высохшие, как мумии, они по ночам светились голубоватым светом, пробивавшимся сквозь слой пыли.
Киберлогика послала сигнал «стоп»! Председатель Совета остановился.
Поперек тротуара стояла запыленная детская коляска. Возле нее продолговатый пыльный холмик — Председатель Совета чуть не наступил на него ногой.
Нагибаться было трудно, из-за изношенных шарниров. Да и не нужно, как тут же подсказала киберлогика. И опять из блока памяти неосознанных случаев появился импульс и скользнул в исполнительную цепь.
Председатель Совета наклонился.
Все его шарниры заскрипели от непривычного движения — давно ему не приходилось нагибаться.
Он смахнул с продолговатого холмика пыль.
И поднял с троту ара, куклу.
Несколько сотых, секунды потребовалось киберлогике на расшифровку необычного видеосигнала.
Да, это была кукла. Пластмассовое изображение ребенка — детская игрушка. Когда-то она была одета в платьице, от него оставались истлевшие обрывки. Но огнеупорная кремнистая пластмасса пережила все — и тепловой удар, и радиацию.
Председатель Совета держал в руках голенького пластмассового младенца. Из блока памяти потоком хлынули импульсы, складываясь в картины… Он вспомнил.
…Это случилось давно. Еще до того, как он сжег блоки киберлогики.
Он только приступил к работе в Институте Общей Техники. — Он еще мало что знал и что умел. В
