не отсвечивать. Пакистан и латиносы с США в последнее время в контрах, да и не распространяются их интересы в такую даль. Россия… Как бы сами не вломили миротворцам, это они всегда умели. Остальных можно не учитывать, их возможности смехотворны.
Итак, что мы имеем на выходе? А имеем большой, но абсолютно аморфный флот. Эскадры разных стран между собой не слетаны, имеют разную подготовку, обучались по различным тактическим схемам. Конструктивно они тоже будут самых разных типов и поколений, а значит, скорость и мобильность флота, равняющегося «по последнему», будет невелика. Причем проблема будет и в походе, и в бою, а разделяться они не рискнут — по частям флот Виктора в два счета может надавать им по рогам. С собой им придется тащить целую эскадру кораблей обеспечения, что тоже маневренности флоту не добавляет, а не тащить нельзя — международные, да и военные базы просто не имеют достаточно топлива, чтобы снабдить им всю армаду.
Соответственно, даже если в ходе похода командованию и удастся сколотить из этого сборища кораблей полноценное соединение, то все равно его бедой будет не самая большая мобильность и паршивое взаимодействие. Реальную опасность будут представлять немногие. И если удастся нарушить централизованное управление, то флот превратится в скопление кораблей, которое будет опасно только своей численностью. Неужели американцы этого не понимают?
А вот и не понимают. Они привыкли спокойно приходить, спокойно развертывать силы и спокойно бить. Все их противники играли от обороны. А значит…
На этом комфота и начальник разведки закончили обсуждение ситуации и Виктор, ехидно улыбнувшись, объявил:
— Господа офицеры! Имею честь объявить, что у меня есть мысль…
Глава 9
Как ныне сбирается вещий Олег
Щита прибивать на ворота,
Как вдруг подбегает к нему человек —
И ну шепелявить чего-то.
«Эх, князь, — говорит ни c того ни c сего, —
Ведь примешь ты смерть от коня своего!»
Сказать, что контр-адмирал Шон О'Салливан был недоволен было, пожалуй, нельзя. Напротив, заместитель начальника штаба объединенной эскадры был взбешон и поэтому сейчас, когда он шел в свою каюту, все, кто попадался на его пути, от палубного матроса до капитана этого чертова авианосца, стремились скрыться куда угодно, лишь бы подальше от разгневанного начальства. Кто-то спешно сворачивал в боковой переход, кто-то запрыгивал в чужую каюту, кто-то, как боцман, нырнул в каптерку. Неудачники, не успевшие этого сделать, вытягивались в струнку и ели начальство глазами в надежде, что пронесет… И ведь проносило, хотя некоторых, возможно, в буквальном смысле. Контр-адмирал был справедлив и бесился, в основном, на самого себя, не вымещая злобу на подчиненных. Другое дело, что сейчас он мог и не сдержаться, устроив всем эту самую русскую «баню» за любую провинность. Однако пока что сдерживался.
Вообще, раньше он был постоянно недоволен. Это было для него настолько естественным состоянием, что все вкруг привыкли и не обращали на это никакого внимания, как не обращают внимания на тот факт, что солнце восходит утром, а носки сильнее пахнут вечером. Но с тех пор, как начался этот проклятый поход, все более естественным для него становилось ощущение бешенства, переходящего в истерику.
Нет, он не боялся — страх был несвойственен потомку ирландского пирата, бежавшего когда-то в Новый Свет от петли или плахи, ждущих его в Англии. Осевший в мрачной, заболоченной Флориде, он никогда не был богат, да и никто из его потомков богатства особого не скопил. Зато и за свою честь, в отличие от хамья из северных штатов, им никогда не было стыдно. Многие поколения предков Шона были военными — солдатами и офицерами, которые воевали с индейцами в джунглях и прериях, с англичанами во время борьбы за независимость, с северянами в гражданскую, с немцами в обоих мировых войнах, а позже воевали почти во всех конфликтах, больших и маленьких, которые США имели во всех точках Земли и за ее пределами. Они водили корабли и самолеты, бесстрашно дрались врукопашную, редко достигали высоких чинов, но никогда не уклонялись, когда Родина звала их на подвиги.
Впрочем, и по материнской линии Шону нечего было стыдиться — где-то там, в самой основе его генеологического древа, если смотреть по матери, находились индейские корни — из легендарных семинолов, живших когда-то все в тех-же болотах. И тоже военные, военные, военные…
Таких, как Шон и его предки, у Америки никогда много не было — нация, появившаяся на континенте, накоторый стекалось отребье со всего света, традиций самопожертвования родить не могла. Но они были, эти традиции, занесенные извне и передающиеся из поколения в поколения с такими вот потомками воинов. Эти традиции во все времена принадлежали Югу, именно южане составляли костяк армии и флота, основу спецподразделений США. Мышцы можно нарастить и из северян, потомков иммигрантов-бандитов и нищебродов, но костяк должен оставаться крепким — иначе ни огромные армии, ни могучие флоты, ни технический перевес не спасут страну. Вот такой маленькой, но очень крепкой косточкой в могучем скелете и ощущал себя Шон О'Салливан.
Но сейчас он очень жалел, что оказался не просто костью, а костью реберной — той единственной костью, в которой нет мозга. Ну кто, кто его дернул за язык тогда, на совещании Комитета Начальников Штабов? Да, он знал, что там сидят убожества, сделавшие карьеру, протирая штаны в штабах или бегая в шестерках у Больших Шишек. Знал, что таких, как он сам, там всего трое-четверо. Знал, что его просто не поймут. И чего, спрашивается, стоило помолчать?
Америка не вела крупных войн уже много-много лет. Даже во время Нашествия больших сражений почти не было — тогда объединенный флот, встретивший пришельцев еще за орбитой Сатурна, оказался почти вдвое больше, чем у нападавших по численности и намного лучше вооружен. Истрепанные во время долгого перехода субсветовики попросту расстреляли с безопасной дистанции, а потом еще неделю ловили и добивали по всей системе. Так что ничего особенного с точки зрения тактического опыта та война Земле вообще и американскому флоту в частности не дала. А все остальные конфликты дали еще меньше. Американцы работали по старой, доказавшей свою эффективность тактике, разработанной еще в двадцатом веке — бей только тех, кто намного слабее, собрав огромный перевес в силах. Бей издали, не вступая в реальное боестолкновение. Пользуйся преимуществами своего технологического развития…
Как в двадцатом веке они бомбили Ирак, так теперь американцы посылали армады боевых кораблей к дальним базам вероятного противника. С русскими, правда, фишка не проходила — те и сами могли накостылять по самое не балуйся, но происходящие регулярно и с переменным успехом стычки были, в основном, на уровне «корабль на корабль», максимум небольшие эскадры. Словом, никак не война.
Так вот, Контр-адмирал О'Салливан, как уже говорилось, штабной крысой не был и карьеру сделал вначале на мостике крейсера, а потом и линкора. И в стычках ему участвовать доводилось не раз, поэтому он хорошо представлял себе русских. Возможно, они не самый талантливый и н самые технологически развитый народ, но военная техника у них всегда первоклассная, а бойцы они смелые и упорные. Нация, никогда не знавшая слова «капитуляция» и не желающая учиться ему теперь.
Именно поэтому, когда несколько лет назад в России начался очередной бардак, О'Салливан не поддался всеобщей эйфории, а наоборот, отнесся к ситуации с настороженностью. Как оказалось, не зря — хотя русские и сократили внешнюю экспансию, но даже продолжающиеся судороги огромного государства
