сходила на нет, но малые переживала. Получалось, что вполне можно не церемониться в средствах в развороченных уже помещениях, но наглеть в новых явно не стоило. С другой стороны, как аварийный вариант возможна была зачистка в виде той же гранаты — все равно наружу ничего серьезного не выплеснется.
Ну и двинулись они дальше, ощетинившись на сей раз пистолетами. Впрочем, зря — они впустую обшаривали отсек за отсеком в течение нескольких часов. Корабль был действительно не слишком мал — размером, пожалуй, он несколько уступал «Орлу» или «Ганимеду», хотя это и было тяжело определить (все-таки стреловидные корпуса земных кораблей очень сильно отличались от дискообразного чужака), однако был уж никак не меньше, чем, скажем, тот же «Петропавловск». Функции он выполнял, похоже, тоже весьма схожие — боевой корабль неясного пока класса. Малочисленность экипажа говорил о том, что абордаж как элемент тактики для него не предусматривался. Об этом же прямо таки вопило полное отсутствие на борту каких-либо десантных средств — во всяком случае, ничего похожего на драккары десантники не обнаружили, равно как и любых штурмовых средств типа ракет. Два плазменных орудия приличного калибра, несколько необычной для людей, но вцелом вполне понятной конструкции — и все, даже мелкокалиберной артиллерии не было. Броня — одно название. Для любого русского (а также американского, немецкого, японского или любого другого) крейсера попадания, затормозившие диск, не были бы сколь-либо опасны. А у того же «Петропавловска» не факт, что вообще пробили бы броню. Больше того, почти наверняка не пробили бы.
Корабль обшаривали шаг за шагом, нашли отсек маршевых двигателей, термоядерный реактор, не заглушенный, но, похоже, работающий в холостом режиме, штурманскую рубку… Все это отличалось от человеческих аналогов, но не настолько, чтобы не определиться, с чем приходится иметь дело. Ничего удивительного, в принципе — законы физики одинаковы везде. И только в центральном отсеке корабля (что было, в общем-то, вполне логично) они обнаружили еще одного члена экипажа — очевидно, капитана, хотя кто знает…
Он стоял посреди отсека, совершенно спокойно, в чуть расслабленной позе, рядом с ним замерли два монструазных боевых робота. Странно, но он даже не пытался мешать десантникам проникнуть в помещение, даже вход не заблокировал, хотя, как уже убедились десантники в ходе поисков, это на корабле предусматривалось — то ли надеялся на своих механических бойцов, то ли просто не боялся. Во всяком случае, на его лице ничего не отразилось ни когда одна из абордажных групп (остальных Виктор благоразумно оставил снаружи) проникла в боевую рубку (а чем еще могло быть это помещение) и грамотно рассредоточилась, ни когда его взяли на прицел, ни даже когда боевые роботы, повинуясь небрежному движению руки, бросились в атаку и были почти мгновенно уничтожены — двигались они заметно медленнее людей в боевых скафандрах, а мощная механическая псевдомускулатура позволяла буквально дробить их корпуса. А потом он улыбнулся, а как еще можно назвать жуткий оскал на его лице (или все же морде?), и бросился в атаку.
Вот тогда люди и поняли, чем отличается у чужаков мастер от любителя. Хотя, возможно, этот тоже до уровня мастера не дотягивал? Трудно сказать, но то, что он делал, не смог бы повторить никто. Его движения были столь стремительны, что казались смазаны, траектория перемещения непредсказуема, а удары смертоносны. Бедняга, которого завалили в начале абордажа, был по сравнению с ним попросту безобиден.
Для начала он сманеврировал так, что стрелять в него было теоретически невозможно — десантники рисковали попасть друг в друга. Разумеется, это их не остановило — скафандры обеспечивали более чем достойную защиту от пуль, однако выстрелы не достигли цели, слишком быстро он двигался, зато самих десантников волны пространства раскидали в стороны. А вот чужак остался на ногах и в следующие пять секунд успел вывести из строя троих, благо его нож мог вскрывать доспехи. Правда, не везде — усиленные нагрудные пластины, похоже, он пробивал с трудом, однако же пробивал. Он бы успел положить и больше народу, но один из десантников, уже раненый, падая зацепил его рукой и отбросил в сторону. Не убил и, похоже, даже не покалечил, просто слегка ошеломил, что дало людям пару секунд…
— Все назад! — Виктор быстро шагнул навстречу вновь приготовившемуся атаковать чужаку, одновременно активируя сброс скафандра. Боевой скафандр хорош еще и тем, что его можно мгновенно снять — все соединения просто раскрываются. Точно так же можно и одеть — встал в открытый скафандр, щелк — и все закрылось. Так вот, пустые доспехи лязгнули, падая на пол, а Виктор остался напротив чужака в легком, облегающем десантном комбезе и с ножом в руке. — Если он меня положит — все вон и катаните сюда гранату…
Он давал своим время утащить раненых и, возможно, спастись самим. А для него это был шанс все- таки положить чужака и взять этот корабль целым или почти целым — боевая рубка наверняка содержит много ценного, значительно больше, чем складские или там жилые помещения, которые они разнесли, разбираясь с опасностями корабля. Так что взрыв в ней совершенно не входил в его планы, а в скафандре, утратившем главное достоинство — неуязвимость — он двигался слишком медленно, намного медленнее, чем без него. Впрочем, была и еще одна причина…
У каждого из нас свои страхи. Кто-то боится боли, кто-то смерти, кто-то темноты. Большинство людей имеют страхи и умеют с ними справляться — это вполне нормально, можно, например, бояться пауков и, демонстрируя самому себе, что ты настоящий мужчина, демонстративно давить их ногами. Боятся практически все, абсолютное бесстрашие сродни непроходимой тупости и, как показывает практика, не умеющие бояться в любой заварухе страдают, а порой даже погибают, первыми.
Так вот, у Виктора тоже были страхи, которые он, как и любой другой человек, научился успешно преодолевать. И одним из них было постоянное беспокойство о том, чтобы кто нибудь не счел его трусом. Именно поэтому он всегда шел впереди своих товарищей в бой, сам вел флагманский крейсер, возглавил абордажную группу… Ну а сейчас первым шагнул навстречу неведомому врагу и все для того, чтобы никто не посмел назвать его трусом. Комплекс, конечно, но раз уж он есть, с ним приходится как-то уживаться. Или умираться…
Чужак, видимо, понял, что ему предлагают поединок. Он с интересом (это выражение было понятно даже в исполнении его нечеловеческой физиономии) посмотрел на Виктора, а потом встал в стойку, чем-то неуловимо Виктору знакомую. И мгновенная вспышка воспоминания…
Запомните, орелики. Орелики-орелики, до взрослых хищников вам, как до Луны задним ходом. Запомните, красивые стойки хороши для кино, для боя — уже не очень. Нет, конечно, из стойки бывает удобнее работать, вот только далеко не всегда, а вот минусов не счесть. Во-первых, принимая стойку, вы теряете время. Во-вторых, по стойке любой мало-мальски грамотный противник сразу определит вашу школу, а значит, и сможет предугадать ваши вействия. В третьих, из каждой стойки можно эффективно работать только определенные удары. Все это делает вас предсказуемым, а значит, слабым. Есть еще много недостатков, но они уже помельче, сами потом увидите. Поэтому учитесь работать из любой позиции, причем делать то, чего от вас не ждут. Потом я покажу вам эти стойки, конечно, для общего развития, но для начала продемонстрирую, как выглядит реальный ножевой бой. Курсант Илюшевский, два шага вперед!
Стойка противника Виктора была буквально слизана со старой испанской кинжальной школы, с поправкой на телосложение чужака, естественно. А значит, удар будет неожиданным для обычного, не знакомого с ней человека — от плеча, прямой, колющий. Такого не ждут. Конечно, можно ошибиться и нарваться, но уж больно многообещающее сходство. Есть из этой стойки и другие варианты ударов, но этот оптимальный, скорее всего, если Виктор будет открыт для него, то именно так чужак и ударит, решая исход схватки в одно движение. Зная, как тебя будут бить, имеешь шанс уклониться. А главное, если угадал — это еще и шанс на победу, сколь-либо долгий бой ему не выдержать, уж это Виктор понимал прекрасно. Слишком быстр был его противник, слишком мастерски владел клинком. И сам клинок был хорош, парировать удары такого — значит остаться без оружия, десантный нож будет просто перерублен пополам.
Виктор рискнул и выиграл, вот только финал не рассчитал. Когда он шагнул навстречу чужаку, нарочито неловко замахиваясь (ну, неловко — это в глазах мастера, естественно, на взгляд постороннего неискушенного зрителя так наоборот, очень ловко и быстро, тут главное было не переиграть, изображая неумеху) тот, как Виктор и предполагал, легко уклонился и атаковал сам, с такой скоростью, что, не будь Виктор готов именно к этому удару, то, наверное, его карьера на этом бы и закончилась. Однако тело его успело, опережая мысли, уклониться, а левая, безоружная рука со всей дури ударила в шею противнику. Вот
