Рисунок из книги
Убогое чудо
Рисунок из книги
Алина Попова
«Анри Мишо — вечно в скверном настроении»?[68]
I. Кто это такой?
Чего только о нем не прочтешь. Мишо — самый таинственный художник нашего времени, Мишо, чтобы дать отдых нервам, часами стучал в тамтам (что, кстати, не преувеличение). Мишо — затворник и мизантроп (и тут же автор вспоминает, как Мишо заходил к нему в гости и к себе приглашал, а в общении был сердечен и прост, что страшно всех удивляло, ему ведь полагалось быть отшельником)… Еще в 1929 году (Мишо было 30 лет) один критик не без иронии начал статью о нем так: «Остальное доскажут другие; он же говорит только о главном. А то ведь никому до сих пор и в голову не приходило поговорить о главном. У кого нет времени на пустяки — у Мишо. Кто не любит людей искусства — Мишо. Кто сообщает об этом без экивоков и отправляет к чертям финтифлюшки — все он, Мишо». Но это еще сказано с симпатией. Ранние его тексты кое-кто и вовсе называл «сумасшедшей прозой» и «оскорблением для литературы». И что же теперь? В 1999 году французская Национальная библиотека отметила столетие со дня рождения Мишо огромной ретроспективой — 350 поэтических и художественных работ, полторы сотни картин. А сколько у него было выставок по всему свету — между прочим, одна из них прошла в 1997 году в Москве. В академической серии издательства «Галлимар» «Библиотека Плеяды» выпущены 2 тома полного собрания сочинений Мишо. (Скоро выйдет и заключительный третий том.) Старшеклассники читают Мишо в коллеже, а французский «Словарь литературных приемов»[69] цитирует его больше девяноста раз. Мечтал о свободе от всех литературных наработок прошлого и вот сам попал в учебники…
II. Некоторые называют это поэзией…
Молодой Мишо считал, что стихов не пишет. «По ошибке иногда к поэтам причисляют и Анри Мишо. Виной тому его „Басни о происхождении“ длиной в восемь строк. Если б он мог уместить их в 6 слов, то непременно так бы и сделал. Если в них и есть поэзия, то в минимальном объеме, который найдется в любом человечески достоверном тексте. Мишо — эссеист» — так он сам себя описал в одном раннем очерке, посвященном литературному пейзажу Бельгии. К традиционной поэзии он смолоду относился неважно: в первой его книге «Кто я был» читаем: «Когда человек облекся в александрийский стих, ему стоит больших трудов вернуться „на гражданку“».
«Один из парадоксов Мишо в том, что он тратил гигантские усилия, чтобы расстроить музыку, — говорится в одной беседе о нем в журнале „Магазин литтерэр“. — Он был против гармонии, против александрийского стиха, против всех эстетических традиций, отсюда его ожесточенность, и именно это делает его последователем, можно даже сказать, учеником Рембо».[70] «Неизвестно, что это: стихи или проза, словесные игры или философские рассуждения. Да и зачем это выяснять?» — так охарактеризовал в 1924 году писатель Марсель Арлан недавно опубликованные «Басни о происхождении» — один из первых напечатанных текстов Мишо. Нам с вами, наверно, тоже незачем причислять написанное им к тому или иному жанру. «Литературные жанры — враги, которые бьют по вам без промаха, если сами вы с первого выстрела по ним промахнетесь», — утверждал Мишо. Впоследствии почти все его книги в издательстве «Галлимар», например, выходили в серии «поэзия». В 1949 году, после опубликования в «Галлимаре» его «Жизни в складках», Мишо интересовался в письме к главе издательства Жану Полану, какой шутник поместил на обложку его книги пояснение: «стихи». Еще об одном своем тексте он как-то написал (в письме к поэту Жюлю Сюпервьелю): «По-моему, это статья, точнее, я хотел, чтобы это было статьей (для одного медицинского журнала)… Только когда я увидел в гранках, что текст набран курсивом, я понял, что его приняли за стихи. Ну что ж, так тому и быть».
У него есть книга о путешествиях «Дикарь в Азии» (1933). Писатель и критик Бернар Ноэль в статье, написанной семьдесят лет спустя о ранних стихах Мишо, окрестил автора «дикарем в поэзии». И правда, вот каким вырисовывается в его первом сборнике «Кто я был» поиск сути поэзии:
Имея в виду это стихотворение, тот же Бернар Ноэль в предисловии к сборнику «Кто я был» заметил: «Читатель может отбросить изысканные манеры: наконец-то ему встретился автор, который не приукрашивает поиски Большого Секрета». Литератор и журналист Жан Маке как-то сказал о Мишо: «Он из тех, кто мешает жить. Кто его читает, заваливается на экзаменах».
III. С чего все началось. Бунт и поиски себя
А началось все с того, что сам Мишо в 1919 году просто не пошел на экзамен в Брюссельском университете, где за год до того начал учиться медицине. Впрочем, конечно, началось все куда раньше: «В восемь лет я еще мечтал, чтоб меня признали растением»,[71] — и даже еще раньше. Вот как он опишет свои первые семь лет жизни: «Безразличие. Отсутствие аппетита. Сопротивление. Нет интереса ни к чему. Не привлекают ни жизнь, ни игры, ни развлечения, ни какие бы то ни было перемены».[72] «Всегда чувствовал себя чужим в семье. (…) С тех пор как я научился говорить, мне хотелось объявить, что я — подкидыш, по крайней мере не родной сын своих родителей, однако, судя по всему, ничего такого не было».[73] В семь лет родители отправили болезненного и замкнутого мальчика в пансион в деревушку Путте-Грасхайде на севере Бельгии; семья (родители и старший брат) осталась в Брюсселе. В пансионе Анри пробыл четыре года. Контакта с соучениками — детьми мелких брюссельских буржуа и небогатых фламандских крестьян —
