— Так вот эта вспышка... и в самом деле представляла собой взрыв атомной бомбы.
— Это точно? Кто установил? В свое время по поручению президента я просил вашего директора лично заняться этой историей.
— Это точно, мистер Уайт.
— Хорошо. Информацию о бомбе придется засекретить грифом «Ройял».
«Ройял» означал высшую степень секретности, недоступную даже конгрессменам и сенаторам, которых время от времени осведомляли о щекотливых делах ЦРУ, чтобы заручиться их поддержкой.
После этого разговора Уайт позвонил директору ЦРУ.
— Я хотел бы вас поблагодарить за успешное выполнение поручения президента, — начал он, — только что ваш заместитель Малькольм сообщил мне результаты расследования таинственной вспышки. Я бы только попросил вас потребовать от всех, кто может быть осведомлен о результатах расследования, хранить тайну. Еще раз благодарю вас.
Не дав директору сказать и слова, Уайт попрощался и повесил трубку.
Директор был удивлен; при чем тут Малькольм, когда он поручал дело управлению разведки? Но не будучи человеком, склонным к интригам, он даже не стал выяснять, почему одни сотрудники занимаются делами, которые поручают другим, и почему особо важные сведения докладывают Белому дому без его санкции. Уайт доволен — и это главное.
Вентури бросил машину на городской площади, чудом воткнув ее между двумя «мерседесами». Он начал свое путешествие с близлежащего кафе, хозяин которого предложил отведать местного вина. Вино оказалось неплохим, и Вентури просидел в кафе около часа, разглядывая посетителей. Мамы угощали детишек мороженым. Мужчины, как и комиссар, неспешно попивали вино. И только молодой парень в теплой не по погоде, мешковатой куртке за столиком у входа поглощал какое-то мясное блюдо. Вентури расплатился с хозяином и вышел. Постоял несколько минут в нерешительности, потом бесцельно зашагал по улице. Инстинктивно он двигался в сторону, противоположную той, где находился полицейский комиссариат и где его, по всей вероятности, ждали. У него не было ни малейшего желания возвращаться к себе в кабинет. Разговор с начальником полиции произвел на него неприятное впечатление, предпринять что-либо без санкции начальства он не мог...
Вчера, бросив все дела, он сел в машину и поехал в Милан. Поддавшись на уговоры газет и теледикторов, он решил посмотреть обширную, посвященную 30-м годам выставку «Культура и искусство в Италии», открывшуюся в Милане. О Вентури нельзя было сказать, что он принадлежит к числу страстных почитателей искусств. Но выставка в Милане привлекла зрителей даже и вовсе лишенных художественного вкуса и тяги к прекрасному.
Немного растерянный Вентури бродил, разглядывая экспозиции. Со стендов на него смотрели многочисленные фотографии и портреты Муссолини. Дуче произносит речи. Целует детей. Путешествует по стране. Улыбки молодых ребят, обращенные к диктатору, комментарии, прославляющие дуче — «Спасителя мира». Книги: «Объяснение фашизма для детей», «Элементы фашистской культуры для школ всех типов и организаций», «От Римской империи к имперской Италии». Лозунги: «Муссолини всегда прав», «Если ты ешь слишком много, ты воруешь у нации». Статистика показывает, насколько при фашистском режиме улучшилась жизнь итальянцев. Не только поезда ходили вовремя, но и итальянцы потребляли тогда протеинов больше, чем до и после Муссолини.
Молодежь с любопытством осматривала приметы той эпохи. Пожилые люди со смешанным чувством грусти и ужаса вспоминали собственное детство и юность. Вентури слышал вырывавшиеся кое у кого одобрительные восклицания — ностальгия по временам, когда в стране было больше порядка.
Впечатления от миланской выставки наложились на дурное настроение, связанное с расследованием.
Чтобы отделаться от гнетущих мыслей, он зашел в бар. Настроение у него слегка поднялось.
Но теперь Вентури ощутил голод. Он вышел из бара и остановился, чтобы сориентироваться — никак не мог сообразить, куда его занесло. Определенно, он в этих местах не бывал. Перед ним тянулся довольно пустынный бульвар с чахлыми деревцами. Справа старое двухэтажное здание, из открытых окон которого доносился шум голосов. Вентури выругал себя за невнимательность: полицейскому полагалось лучше знать город. Конечно же, это рабочий клуб, и в нем опять какое-то собрание. Приличных ресторанов здесь явно нет. Придется выбираться в центр. Вентури пошел вперед и нос к носу столкнулся с человеком, который выскочил из подъезда рабочего клуба. Вентури хотел извиниться, но человек оттолкнул его и бросился в переулок. Послышался рев мотора, потом хлопнула дверца, и белая машина вырвалась из переулка, чуть не перевернувшись на повороте.
Вентури ошеломленно посмотрел ей вслед. И в это время сзади что-то оглушительно рвануло. Комиссар оглянулся: из окон рабочего клуба вырвались языки пламени, целый угол здания осел, полетели осколки стекла, куски кирпича. Послышались женские крики, из подъезда выскочило несколько человек. И в ту же секунду раздался второй взрыв. На глазах у Вентури и еще нескольких человек, успевших выбраться из здания, провалилась крыша.
Мимо промчались две пожарные машины. Вслед за пожарниками приехала полиция. Вентури сделал несколько шагов назад. Один из полицейских насторожился.
— Ты куда это, парень?
— Я? — изумленно спросил Вентури. — Никуда.
Полицейский подошел к нему и крепко взял за руку. Теперь на них смотрели уже все.
— Что здесь происходит?
Перед Вентури стоял высокий человек в штатском.
— Да вот, пытался скрыться, но я не дал. Похоже, один из тех, кто бомбу подложил, — сказал полицейский.
— Да вы что? — закричал Вентури. — Я комиссар полиции.
Он сделал движение, чтобы достать документы, но двое полицейских закрутили ему руки за спину.
— В машину, — скомандовал тот.
Сопротивлявшегося Вентури сноровисто запихнули в кузов микроавтобуса. Шофер включил сирену, и машина рванулась вперед.
Комиссар открыл рот:
— Я...
— Молчать, — рявкнул сидевший рядом с ним полицейский.
— Как вы смеете со мной разговаривать в таком тоне? — возмутился Вентури.
Вместо ответа полицейский коротко ударил его в челюсть. Хрустнул зуб, комиссар почувствовал во рту вкус крови. Он опять попытался что-то сказать, последовал второй, более жестокий удар. Голова Вентури больно стукнулась о кузов.
В полицейском участке он опять сделал попытку объясниться.
— Вызовите сюда кого-нибудь из следователей, — потребовал он.
— Обойдешься, — лениво отреагировал сержант. — Выгребай все из карманов, — скомандовал он.
— Вы не имеете права! — Вентури шагнул навстречу сержанту.
Тот как бы нехотя взглянул на него и неожиданно со всего маха ударил ногой в пах. Комиссар согнулся от боли. Тогда его сверху чем-то тяжелым ударили по голове...
Кристиан так и остался стоять неподвижно, сжимая телефонную трубку. Вскочив спросонок, он здорово ударил ногу об угол шкафа, но даже не ощущал боли. «Этого не может быть...» — фраза эта, как заигранная пластинка, вновь и вновь прокручивалась у него в голове. На секунду ему даже пришла в голову нелепая мысль, что его друзья погибают после того, как встречаются с ним. Это было нелепо, чудовищно, но смерть журналиста была еще нелепее. Хорст, распрощавшись с Кристианом, так и не вернулся домой. Встревоженная его долгим отсутствием жена позвонила в полицию. Поиски почти немедленно дали результат: патрульная машина обнаружила «мерседес» журналиста на лесной дороге недалеко от города. Как журналист оказался там, осталось невыясненным.
