Глава пятая
СЕКРЕТАРЬ ЦК
Хрущев в мемуарах мало пишет о Фурцевой. Наверное, потому что с годами в ней разочаровался. Но поначалу он очень симпатизировал молодой женщине — секретарю горкома. В отличие от Сталина, Никита Сергеевич охотно продвигал женщин. На его любимой Украине секретарем республиканского ЦК стала Ольга Ильинична Иващенко. Обычно женщины-секретари занимались культурой и образованием. Иващенко же курировала отдел оборонной промышленности ЦК компартии Украины. Она, кстати, сохранила уважение к Никите Сергеевичу до конца, осенью 1964 года, когда снимали Хрущева, не переметнулась на сторону его противников.
В отношении Хрущева к Фурцевой не было ничего личного, что бы тогда ни говорили. Постель редко играла решающую роль в карьерном росте женщины, возможно потому, что в партийный аппарат, словно нарочно, отбирали дам не слишком привлекательных. Екатерина Алексеевна, конечно, была приятным исключением. Но в отличие от Леонида Ильича Брежнева Хрущев хранил верность жене и с особами прекрасного пола устанавливал исключительно деловые отношения. Кстати, снисхождения никому не делал и с женщин спрашивал как с мужчин.
Через год с небольшим после смерти Сталина, 26 мая 1954 года, Екатерина Фурцева была утверждена первым секретарем городского комитета партии. Ни одна женщина до нее не возглавляла столь крупную партийную организацию. К тому же Московский горком вывели из подчинения областному комитету, так что Екатерина Алексеевна стала полноправной хозяйкой огромного города.
А ее предшественник Иван Васильевич Капитонов перебрался в обком партии, располагавшийся по соседству. Это было понижение, потому что без столицы Московский обком потерял свое значение. Хрущеву инертный Капитонов не глянулся, а энергичную Фурцеву, ее работу, характер — оценил. Если она обещала что-то сделать, то можно было не сомневаться: доложит об исполнении поручения точно в срок.
В обкоме, кстати, Иван Капитонов не задержался — не сработался с председателем облисполкома Николаем Федоровичем Игнатовым, тоже выходцем из московской городской партийной организации (после войны он был первым секретарем Бауманского райкома). Они жаловались друг на друга и требовали снять оппонента с должности. Разбирались в конфликте секретари ЦК. И установили, что между руководителями области «сложились нездоровые, непартийные отношения». На пленум Московского областного комитета приехали секретари ЦК Аверкий Аристов и Алексей Кириченко.
— У нас сложилось мнение, что они оба ведут себя неправильно, беспринципно, — сказал Аристов. — Можно ли оставлять таких руководителей на постах первого секретаря и председателя облисполкома? Президиум ЦК пришел к выводу, что нельзя!
Руководителей области развели. Ивана Капитонова отправили первым секретарем в Ивановский обком, Николая Игнатова — в Орловский. При Брежневе Капитонова вернут в Москву секретарем ЦК по кадрам.
Екатерина Фурцева стала хозяйкой Москвы в послесталинские времена, когда жизнь в городе еще была очень тяжелой. На пленуме ЦК, в своем кругу, она припомнила, как Маленков еще при жизни Сталина, в докладе на XIX съезде партии в октябре 1952 года, заявил, что зерновая проблема решена полностью и бесповоротно.
— Эти слова вызвали огромную волну протеста в первую очередь даже среди руководящих кадров, — говорила Фурцева. — Возьмите Москву, которая всегда находилась в более благоприятных условиях по сравнению с другими городами страны. Даже в Москве до последнего времени хлеб продавали в одни руки не более килограмма. В Москве, которая, как я сказала, находится в особых условиях, хлеб продавали с примесью около сорока процентов картофеля и прочего. Это же факты. Здесь товарищи присутствуют, присутствует и товарищ Косыгин, который занимался этим. Они подтвердят.
В зале раздались голоса:
— Правильно!
«И вместе с тем это было время больших надежд, быстрых демократических преобразований, подъема всего народного хозяйства страны, — вспоминал Николай Григорьевич Егорычев, который в том же 1954 году стал секретарем Бауманского райкома партии. — И люди партийного аппарата, в том числе и те, с которыми я работал, не только желали этих перемен, но и самоотверженно трудились ради этого».
Раз в неделю собиралось бюро городского комитета. Председательствовала Фурцева. Она могла отсутствовать только в случае крайней необходимости. Бюро рассматривало отчеты районных комитетов и отделов городского комитета. Выносило решение и по персональным делам коммунистов, совершивших проступки, их представляла партийная комиссия. Бюро утверждало кандидатуры чиновников номенклатуры городского уровня. Утверждало представление на почетные звания — артистам, художникам, учителям…
Горком проводил городские активы и совещания. При зале заседаний в МГК за сценой была комната президиума. Там перед началом пленумов и больших совещаний, а также во время перерывов собирались секретари и члены бюро, пили чай с бутербродами.
Фурцева должна была руководить заседаниями секретариата горкома, который также собирался раз в неделю и рассматривал все текущие дела. Между секретарями горкома было распределение обязанностей. Но руководители любого отдела могли в случае необходимости обратиться непосредственно к Екатерине Алексеевне. А отделов было немало: организационный, пропаганды и агитации, промышленно- транспортный, административных и торгово-финансовых органов, строительства и городского хозяйства, отдел науки, школы и вузов. А также особый сектор, в состав которого входили шифровальщики, финансово-хозяйственный сектор, партийная комиссия (она занималась наказанием провинившихся), управление делами, лекторская группа. Существовал и немалый технический аппарат — канцелярия, где работали технические секретари, статистики, учетчики, делопроизводители, экспедиторы, архивариусы, ротаторщицы (ксероксы еще не изобрели), стенографистки, машинистки, бухгалтеры, счетоводы-кассиры и курьеры…
Двадцать седьмого ноября 1954 года Фурцева выступала на пленуме горкома. В стране начались большие перемены, и она говорила об улучшении работы партийного и государственного аппарата, о сокращении бюрократии.
— На четырнадцати предприятиях, — рассказывала Фурцева, — намечены к сокращению тысяча шестьсот человек. Хотела бы продолжить такие примеры, но, к сожалению, их не так много. Многие предприятия и парторганизации по существу еще не приступили к работе. А ведь сейчас во всех министерствах союзного и республиканского значения идет сокращение центрального аппарата и упрощение его — в соответствии с решением ЦК партии и Совета министров от 14 октября. Но наблюдаются такие недопустимые случаи, когда сокращается аппарат, но люди переводятся в другие учреждения, хотя в решении правительства записано, чтобы обязательно переводить на производство…
Екатерина Алексеевна в духе нового времени благодарила товарищей за критику:
— Считаем совершенно правильными выступления товарищей Воинова, секретаря Советского райкома партии, Никифорова, секретаря Дзержинского райкома, Медведева, секретаря парткома Министерства химической промышленности, которые справедливо критиковали бюро горкома партии и аппарат горкома, что сами мы не подаем пример, как нужно перестраивать работу. Мы сделаем все выводы из того, что здесь было высказано.
Досталось от Екатерины Фурцевой исполкому Моссовета:
— 14 октября было принято решение Центрального комитета и Совета министров о сокращении и упрощении штатов. Прошло больше месяца, почти все министерства внесли свои предложения в правительство. Однако Моссовет благодаря своей неповоротливости ничего не сделал. Тут вина и горкома партии… Много ненужных методов в руководстве, излишних инстанций, загроможденности в структуре, излишество в штатах…
Проект постановления пленума МГК готовила комиссия под председательством Дмитрия Алексеевича Поликарпова, который в 1954 году стал секретарем горкома. Поликарпов много лет занимался в
