вызвала у них любопытство и удивление. Старик вертел книгу и так и сяк, обнюхивал ее и рассматривал, то поднося к глазам, то отдаляя от них.
— В ней, должно быть, записаны поучения толстобрюхих урусских шаманов тощим и сердитым казакам? Отвечай же, или я развяжу твой мерзкий язык!
— Эта книга называется «Библия», — хриплым от испуга голосом сказал толмач. — В ней записана жизнь святых и самого бога.
— Так расскажи нам про них перед смертью.
— Чтобы рассказать Библию, не хватит и двух лун…
— Кулугур[62]! Ты говоришь языком лжеца! — взвизгнул старик. — Тащите его к князю!
Двое дюжих чалчи в черных шабурах схватили пленника за руки и поволокли к холму, где белела большая юрта. К черному кусту был привязан карабаир князя — красивый, но перекормленный конь серой масти.
Неподалеку догорали остатки какого-то строения.
На земле под деревом сидели две странные, скрюченные фигуры. Только приглядевшись, можно было понять, что это — люди. Руки их были связаны за спиной, на ногах громоздились большие деревянные колодки, а на головы несчастных надеты большие закопченные казаны.
«…Должники князя… — догадался толмач. — Алман не смогли заплатить, бедняги. Сколько они тут сидят?..»
Тяжелые казаны пригибали бедолаг к земле, и они, верно, давно бы уже свалились на бок, если бы не веревки, которыми они были прикручены к дереву.
Татарин Василий скользнул глазами выше по вершине холма.
На кошме возле белой юрты сидел князь Ишей. Его отечное лицо выражало полное равнодушие ко всему происходящему.
Великолепный живот князя возлежал на подушках. В руках его дымилась комза. У ног Ишея сидел кудлатый волкодав с блестящими глазами и неестественно розовым языком.
— Сжалься, владыка, — заплакал татарин Василий, прикусывая непослушную прыгающую нижнюю губу, — не погуби моих малых детей…
Ни один мускул на лице князя не дрогнул. Отсутствующий взгляд его потухших глаз устремлен был в небытие.
— Князь Ишей не услышит твоей мольбы, — захихикал старик. — Мудрейший разговаривает с вечностью.
Татарин Василий ощутил вдруг сладковатый запах анаши, источаемый трубкой князя.
Одноглазый кыргыз ткнул Василия рукоятью камчи в бок:
— Недавно мы отобрали у твоих тулаев огненную палку. Однако эта шайтанова выдумка взорвалась в руках у Нояна, едва он попытался выстрелить из нее. Видишь, как изукрасило, — говорящий показал на свежий шрам, изуродовавший щеку старого кыргыза. — Растолкуй-ка нам, таныш, отчего это огненные палки урусов взрываются в руках у кыргызов?
— Трудно сказать, — пожал плечами Василий. — Пищалью надо уметь пользоваться. Каждое оружие слушается только своего хозяина.
А про себя подумал: «Видать, перестарались, пороху вбухали сверх меры да свинцовый заряд туго в ствол забили».
— Говорят, ты знаешь язык урусов? — полюбопытствовал кыргыз с обезображенной шрамом щекой. — Я много ездил с князем. Я слышал языки носатых китайцев и самоедов, но никогда не слышал языка бородатых урусов. Говорят, урусы молятся на крестовину, а их шаман ходит в золотом халате. Так ли это? Должно быть, царь урусов шибко богат. Он пьет огненную воду, которая называется «водка» и которая веселит душу и делает мужчину беспомощным, как ребенок. У бородатых урусов один бог на всех. Но они построили ему столько больших юрт из дерева и камня, что в них уместятся все кыргызские и татарские божки вместе с шаманами. Жилища бога называют урусы цер-кофь, и крыши на них из золота. Видишь, мы все узнали про урусов. Расскажи нам мало-мало про белого царя. Когда мы сожжем Кузнецк и приволокем на аркане воеводу, Ишей Номчин поведет всех кочевых людей и тадар-кижи на Московию. Мы отнимем у белого царя всю огненную воду и все товары урусов. Каждый кыргыз будет носить золотой халат урусского шамана. А великому Хара-Хуле мы подарим крышу с юрты урусского бога.
Все приготовились слушать рассказ толмача о сказочных богатствах русского царя. А кыргыз со шрамом даже открыл рот.
— Не видал я царя. Только слыхал о нем. До Московии восемнадцать лун пути… Да хранит вас Ульгень в этой длиннейшей из дорог…
— Это на наших быстроногих лошадях восемнадцать лун! — прищурился кыргыз со шрамом, тыкая саблей в тень от головы пленника. — Наши кони быстры, как ветер, и выносливы, как яки.
Толмач помолчал, словно что-то прикидывая в уме.
— Ваши кони быстры и выносливы. Я ошибся. На таких конях вы доедете до царя урусов не за восемнадцать, а за шестнадцать лун.
Кыргызы поскучнели. Старик ткнул толмача в грудь кнутовищем:
— Скажи мало-мало по-урусски.
— О чем говорить с дикарями, не знающими иного языка, кроме языка плетей и кинжалов? — пробормотал по-русски Василий, а на языке касимовских татар добавил:
— Бугэн миндэ, иртэгэ — синдэ[63].
— Чудно говорит! — прищурил единственный глаз кыргыз со шрамом. — Что сказал? Переложи на нашу речь.
— Я сказал, что безоружный всегда не прав перед человеком с мечом в руке.
— Сейчас я укорочу твой мерзкий язык! — вскипел одноглазый и выхватил из ножен сулебу. — Язык отрежу, руками будешь разговаривать.
— Э-э, бурмакан-аркан, стоит ли так кипятиться! — лениво зевнул рябой кыргыз. — Все равно ему скоро секир-башка. Дождемся пробуждения Ишея.
Кривой нехотя сунул сулебу в ножны.
Ишей очнулся на рассвете следующего дня. Видения, вызванные анашой, исчезли, уступив место тошноте и усталости наркотического похмелья. Князь чувствовал себя разбитым. Огни двух костров плясали у него в зрачках, и князю казалось, что перед ним, извиваясь, танцуют полонянки в красных одеждах. Через разобранный верх юрты мигали угасающие, бледные звезды. Утро занималось красной полоской — предвестницей встающего солнца.
Князю хотелось кликнуть слугу с трубкой зелья, но из горла его вылетели лишь хриплые звуки. В проеме входа появилось сонное лицо чалчи.
— Дрыхнете? — прохрипел Ишей. — Я дал вам лучших коней, чтобы вы убивали бородатых тулаев и жгли их юрты. Где огненные палки бородачей?
— Не гневись, хозяин. Вчера мы добыли для тебя одну из огненных палок урусов. Мы хотели испытать ее в деле и заставить плеваться огнем. Но эта шайтанова палка разорвала старому Нояну всю щеку. Видно, урусы спрятали в эти палки какую-то тайну. Вчера одноглазый поймал для тебя толмача урусов, — добавил чалчи, кланяясь. — Он ждет решения своей участи. Может, этот нечестивец откроет нам секрет огненной палки урусов?
— Бараны! — прорычал Ишей в гневе. — Да знаете ли вы, что урусы нарочно подсунули вам эту испорченную огненную палку, чтобы она разнесла на куски ваши безмозглые головы? Он кто, этот ваш пленник, — шор-кижи? — спросил Ишей, пересиливая головную боль.
— Нет, хозяин, он — тадар-кижи из Томского.
— Так срубите ему башку и киньте его тело псам. Мне нужен казак, урус, а не какой-то вшивый тадар-кижи. Татар у меня самого хоть отбавляй. Нашли кого привезти..! Палку для стрельбы куда дели?
— Бросили в пропасть, хозяин. Ведь она может убить любого из нас.
— Тьфу! бараны! — сплюнул князь сквозь желтые зубы. — Зачем выбросили? Надо было заставить стрелять из нее толмача урусов. Так мы никогда не раскроем тайну стреляющих палок и тулаи заполонят всю степь и всю тайгу. Если так дело пойдет, то скоро все наши кыштымы будут отдавать албан урусам, а
