нарезанные ломтиками плоды, усыпанные сверху зрелыми дроблеными земляными орехами, наполняли большую деревянную миску перед тарелкой Тристина. У пустовавшего четвертого места за столом, где любила сидеть Салья, высилась корзина, полная душистого темного хлеба.
Нинка отворила скользящую стеклянную дверь в деревянной раме. Пришлось слегка приподнять ее, чтобы преодолеть неровный участок.
— Как я вижу, здесь нужен небольшой ремонт. Я займусь.
— Неисправимый инженер, — Элсин уселся и обратился к Тристину. — Накладывай себе. Все просто. Хлеб, салат и жаркое.
— Пахнет восхитительно, — Тристин подождал, пока усядется мать, прежде чем устроиться на своем стуле.
— Как всегда, не так ли? — заметила она. — Меня балуют год за годом.
Тристин подвинул горшок, чтобы мама наложила еду, затем выгрузил несколько полных черпаков курдейки с рисом на широкое бурое керамическое блюдо, после чего добавил столь же внушительную порцию зелени. Элсин налил чаю Нинке, затем стал накладывать жаркое.
— Итак, сперва о главном. Чтобы мне как следует побеспокоиться. Теперь уже можно. Как тебя ранило? — спросила мать. — Начни сначала.
— Она всегда так говорит, — Элсин рассмеялся.
Тристин допил чай из своей чашки.
— Ревяки переправляли оборудование на Мару и хранили его в глубине пустошей почти три года, а чтобы отвлечь нас, то и дело производили налеты на станции Периметра…
Пока он описывал обстановку и последний налет, Элсин вновь и вновь наполнял его чашку.
— В конце концов, и выбор был невелик. Альтернатива — смерть. Снять доспехи я не мог, иначе бы задохнулся. А когда лежал в медцентре, мне передали предложение учиться на пилота, и я решил его принять. Пришлось продлить контракты Службы.
— Я не удивлена. — Мать кивнула. — Как бы ты ни любил дом, его тебе недостаточно. Пока.
Элсин прочистил горло.
— Тем более… мы об этом говорили, — и Нинка поглядела на мужа.
— О чем говорили? — И тут Тристин догадался. — Ты имеешь в виду, что Салья однажды вернется домой! А она действительно так любит дом, чтобы быть здесь счастливой?
Отец кивнул.
— Ты в любом случае еще многие годы будешь находиться далеко отсюда, испытывая судьбу. Ты не хотел прятаться даже тогда, когда тебя ранили, не правда ли?
— Нет, — признал Тристин с коротким смешком. — Полагаю, что нет.
— Тебе всегда нравилось быть хозяином положения.
— А тебе нет? — спросила Нинка, глядя на супруга. — Тристин захочет однажды поселиться дома. Как в свое время ты.
— Возможно, он дозреет до этого лет через пятьдесят, — ухмыльнулся Элсин. — Хорошо, что у нас такая молодежь, — он набрал полный рот жаркого и прожевал. — На этот раз кушанье удалось.
— Как всегда, — сказала Нинка, улыбаясь. Тристин нахмурился.
— Ты что имел в виду насчет молодежи? Что она рвется из дому, и… — не зная, как закончить, он умолк на полуслове.
— Речь о положении с Ревенантом, — отец вновь набрал в рот жаркого.
— Какое это имеет отношение ко мне? Или к дому? Или к Салье?
— А ты еще не смекнул, Тристин? Мы проигрываем.
— А как ты это смекнул?
— Я как-никак интегратор. На деталях я останавливаться не стану, смысла нет. Каждый делает все, на что способен. Делу не поможешь, вопя в горящем доме: «Пожар! Пожар!» Лучше попытаться отыскать побольше воды. — Он покачал головой. — Знаю, сравнение неуклюжее. На поверхностный взгляд, мы зашли в тупик. Наши границы с ревяками стабильны, мы не нападаем на их полностью освоенные планеты, а они на наши. Хотя, и мы и они могли бы. Их население растет…
— Достаточно быстро, чтобы восполнить потери на Оруме в течение нескольких столетий.
— В течение миллениума, — уточнил Элсин. — Я подсчитывал. Планеты велики. Но, в целом, ты здраво смотришь на вещи. Мы сделали выбор в пользу сбалансированной демографической стратегии, обоснованной экологически, технологически, экономически и культурно. И ограничиваем прирост населения. — Он помедлил и поглядел на сына. — Когда Мара будет готова к первоначальной колонизации с жизнью в атмосфере?
— Примерно через шестьдесят-восемьдесят лет, а если помогут игрушки Ньюсина или твои рецепты, то много скорее, — ухмыльнулся Тристин.
— А когда нам это действительно понадобится?
Сын пожал плечами.
— А как насчет «никогда»? — съязвила Нинка и рассмеялась. — Я наслушалась речей.
— Когда планету могли бы востребовать ревяки? — продолжал отец.
— Вероятно, прямо сейчас. Скорее всего, они как раз поэтому и начали наседать.
— Именно. Мы используем все, что имеем. — Элсин воздел руку и глотнул чаю. — С известного момента развитая технология становится бессмысленной. Значит ли что-нибудь для большинства людей при транзите система-система, что мы уменьшаем запаздывание при переходе с восьми недель до четырех суток? Для наших военных, да. Это преимущество, и какое. А для ревяк? Как это скажется на корабле- тройде, полном молодых миссионеров, готовых до последнего биться за дело Пророка? Им нечего терять и не к кому возвращаться, а если кто уцелеет, то станет патриархом. Это предел их мечтаний.
— Но… — Тристин попытался вставить хотя бы слово.
— Тебя превратили в предельно эффективную машину для сражений и убийств. Я даже знать не хочу, сколько ревяк ты уничтожил. Это их остановило? У нас, быть может, десять тысяч молодых людей, вроде тебя. Примерно у четверти из них хватает физиологической крепости, чтобы пройти полную модификацию. Получается, что число бойцов у нас не больше трех тысяч. Учитывая, сколько ресурсов вложено в тебя, можно сказать, что если каждый из вас не убивает около тысячи ревяк, то мы проигрываем всякий раз, когда погибает один наш военный. — Элсин так резко разломил кусок теплого хлеба, как будто хотел оторвать кому-то руку.
— Думаешь, нам следует превратить в черный оплавленный шар Орум и все ревячьи планеты?
— Нет. Здесь другая проблема. Кем мы станем, если такое совершим? Мы приравняем себя к нашим врагам. Эта мысль проходит через все «Эко-Тех Диалоги», и все-таки каждое поколение хочет про это забыть.
— Не вижу причин для уничтожения их планет! — Тристин ощетинился при мысли о такой жестокости. Он читал «Диалоги», не упустив ни запятой. — Они не бросали на нас ядерные бомбы, и мы не думаем о таком варварстве.
— И не бросят. Им нужны годные для жизни владения. Но как насчет, скажем, четырех кубических кайев камня, свистящего по спирали через атмосферу Перльи? Насколько цивилизованными мы после этого станем?
— Как ни крути, но если я приму твою позицию, то выход в поголовном уничтожении ревяк.
Отец рассмеялся.
— Не следует принимать мою позицию. Найди лучшую. Или способ ее опровергнуть. Полагаю, время, которое ты посвятишь Службе, пойдет тебе на пользу.
— А мы можем обсудить кое-что, кроме заката цивилизации? — вмешалась мать. — Мы видели Салью меньше месяца назад, когда она прилетала с Хелконьи.
— Там хуже, чем на старой Венере, но говорят, она однажды станет такой же зеленой, какой когда-то была Земля, — Элсин пригубил вина из кубка. — Конечно, потребуется миллениум. И продукция половины системы. Мыслящие лемминги, вот мы кто.
— Как Салья? — спросил Тристин.
— Нашла кое-кого. Он майор, думаю.
— Скорее, он ее нашел, — предположила мать. — Она никогда не высматривала женихов.
