Все помещения провоняли не только аммиаком, но и прелыми сорняками, и эта вонь начисто уничтожила последние напоминания о воскурении ладана Джерфель. Когда Тристин вступил в командный центр, он едва удержался, чтобы не зажать нос. Незримая песчаная пыль была столь мелка, что проникала повсюду, ее останавливали лишь очень плотно запечатанные двери, а переборки станции были отнюдь не герметичными.
— Я отбываю полуденным челноком, — заявил Ворен. — И не беда, что придется спать сидя. Нужно убраться куда-то подальше от этой вонищи. — И он потер свой нос, заметно покрасневший.
— Удачи, — Тристин кашлянул, затем чихнул.
— Тебе имеет смысл отправиться в Клисин нынче вечером и вернуться в 04–40. Не то глаз не сомкнешь.
— Вполне возможно, вполне возможно, — Тристин сморщил нос, пытаясь больше не чихать.
— Джерфель нынче вечером не явится. Вместо нее заступает на дежурство Хирачи. Но он не объявится до прибытия последнего челнока. Он всегда так. — Глаза Ворена на миг остекленели, он отключался от сети, снимаясь с дежурства. — Джастин тоже летит со мной. Думаю, вы вдвоем какое-то время справитесь?
— Надо постараться.
— Ну, смотрите.
— Готово, — Тристин установил связь с системой и отметился, что заступает. Ворен двинулся к лестнице, но на ходу обернулся.
— Это сыр Джерфель?
Тристин кивнул.
— Она сказала, я могу его доесть. А я не смог. Слишком большая роскошь. Можешь умять, что осталось. По ее словам, им не стыдно поделиться.
Тристин часто спрашивал себя, а что еще делили эти двое.
— Спасибо. А то я его нюхал и облизывался, а сам хрумкал крекеры из водорослей.
— Я тоже пускал слюни, пока не спросил Джерфель. Вам бы тоже следовало спросить, молодой человек.
Тристин лишь вздохнул в ответ на прямоту Ворена. Тот был чуть старше его, на каких-то шесть месяцев, но сочетание бросавших тень толстых усов и темных тяжелых волос создавало впечатление более солидного возраста.
— «Просите, и дано будет вам», — и Ворен направился к лестнице, чтобы спуститься к душу и своей кабинке.
Временами Тристин жалел, что сам не настолько прям. И все-таки в действительности не хотел бы стать похожим на Ворена. Нельзя же выпрашивать все, что захочется. Он устроился в командирском кресле и приступил к обычным проверкам, но Ворен оставил систему в полном порядке. Показания датчиков зафиксированы, необходимые сообщения разосланы. Веера, движимые легким ветром, добавляли десять процентов к энергоресурсам, а в баках с органонутриентом оставалось пятнадцать процентов. Десолл решил, что пора пополнить запасы, и запустил требование на нутриенты, сославшись на низкий уровень горючего. Затем просмотрел почту. Ничего нового. Разве что повторялось прежнее общее предупреждение о возможных нападениях ревячьих параглайдеров. Если всего лишь треть глайдерных групп покинула тройд, вокруг Мары летает слишком много ревяк. Большинство из них испытают шок, а некоторым придется пережить расстройство метаболизма при вступлении на планету с высокой температурой. Тристин содрогнулся при мысли, через какие испытания проходят ревячьи солдаты, то бишь миссионеры, и сколь немногие из них возвращаются. Он опять кашлянул, заметив, что Рила наконец-то появился и соединен с консолью сержанта.
— Рила?
— Да, сэр?
— Как я понимаю, ремонта требуют не только наш погнутый каркас и текущие переборки?
— Да, сэр. Я воспользовался этой быстрой конопаткой, но она держится лишь несколько стэнов, прежде чем ее одолеют давление воздуха и содрогание стен.
— А ничего получше нет?
— Конечно, есть. Инертные стабилизированные флюорокарбоны. Разве что здесь они не вполне стабилизированы…
— Да… Скажите-ка, почему мы пытаемся утвердиться в здешних краях?
— Говорят, кто-то в свое время решил, что это хорошая мысль.
— А ревяки хотят их у нас отнять.
— Может, им не хватает места? У них у всех детишек по восемь в семье.
— А как насчет пятерых на сестру? И при этом пять-шесть сестер на патриарха? — спросил Тристин.
— Я бы не прочь стать ихним патриархом, — хихикнул сержант.
— И не постояли бы за ценой? Только те, кто возвращаются живыми с задания, становятся патриархами. Но мне почему-то не особенно по душе их задания. — Особенно, когда они являются в качестве живого оружия, подумал Тристин.
— Согласен.
— Вот и светает. Самое время увидеть прекрасные пустоши Мары во всех красках.
— Я был бы много счастливей где-нибудь подальше отсюда, сэр. Скажем, на Сафрии.
— Возможно, вас однажды туда переведут.
— Возможно.
На этом Тристин прервал разговор и отправил сержанта заниматься ремонтом и техосмотром, а сам приступил к пробежке по каждому из четырех экранов отдельно, прежде чем объединил свое четвероэкранье. Почти что стэн спустя Рила вышел на связь.
— Лейтенант Десолл, сэр?
— Да, Рила?
— Щелкун номер три упал до пятидесяти процентов выработки и перегревается. Звенья передачи данных перегорели.
— Выезжайте. Я прослежу за прочими показателями на ремонтной панели.
— Уйдет какое-то время на подготовку скутера. Нужно взять с собой всякой всячины, сэр.
— Прекрасно. Дадите знать, когда покинете станцию.
— Вас понял.
Сержанты производили большую часть ремонтных работ, но им не приходилось опасаться, как бы не перегорела их нервная система. Тристин встал и прошел к окну из бронестекла. Исцарапанное стекло показывало куда меньше, чем экраны, но порой то, что представало его глазам через истертую песками поверхность, казалось более реальным.
— Покидаю станцию, сэр.
— Понял, — Тристин шагал взад-вперед, бросая взгляд то на экраны, то на серый пластик стен.
«Всем станциям ПерКона. Визуальное наблюдение КонОба выявило два параглайдера на входной огибающей. Сообщаем вероятные координаты посадки. Полная тревога по станциям Периметра. КонОб два, КонОб два…»
Тристин ввел координаты в свою систему и проверил.
— Дерьмо! — На этот раз походило на то, что ревяки нацеливаются на средний участок восточного рубежа. Чуть к югу от Восточной Алой Тройки. Но возможны изменения. И даже вероятны. Ревяки
