Третье сообщение, спроецировавшееся на голоэкран, показалось значительным для Вана:
Голоэкран явил сияющее белое восьмигранное сооружение и другое здание позади него, с восемью блистательными башнями, устремившимися в серовато-голубое небо под ярким солнцем. Внизу появилась подпись: «Молитвенный Дом и Храм. Уйсту, Орум». Затем изображение сменилось одиноким зданием, уменьшенной копией Главного Молитвенного Дома Ревенанта.
Ван спросил себя, насколько хорошо самарцы испытали на себе прелести ревенантского пути.
Ироничная улыбка пробралась на губы Вана. И ревяки, и арджики занимаются миссионерством. Ревяки больше в открытую, но люди, в основном, находят солидные кредиты лучшим основанием для веры, нежели обещания чего-то когда-нибудь потом. Вот только… не были ли это лишь те люди, которых он знал?
Ван нахмурился, припоминая, что в его фоновом инструктаже было сказано о беспорядках и крупных волнениях, предшествовавших приходу Густофсена на пост премьера. Сообщение, кажется, подразумевало, что старые разногласия все еще существуют, и что Густофсен остается страстным сторонником примирения враждующих.
Ван переключился на указания по внутренней сети, направленные ему из Штаба РКС в Новой Ойсине.
Последняя новость вызвала у Вана личный интерес, и он сосредоточился на ней.
Ван нахмурился. Каждый астероид, способный нести установку размеров, оговоренных в сообщении, был давным-давно прочесан, поскольку Сулинские железные отложения залегали глубоко, и их трудно было добывать. По крайней мере, как подумалось ему, уж такие-то астероиды прочесывают на всю катушку.
Он отключил голоустановку и встал. Следовало поторопиться, чтобы не опоздать на встречу с арджентийским атташе. К счастью, арджентийское посольство всего в трех щелчках к северу по бульвару Кнута и на полщелчка к западу. Будь оно менее чем в двух щелчках, Ван подумал бы, а не прогуляться ли пешочком, но у него была склонность шагать быстро и при этом обильно потеть, а прибытие на встречу взмокшим произвело бы неподобающее впечатление. И опять его вез Стефан.
Как только планетовоз загудел, катя на север по почти пустым улицам, Ван перебрал в голове все, что знал: Круахан оставил несколько докладов о полковнике Марти, и они создавали впечатление о холодном и расчетливом арджентийском старшем офицере, по натуре скрытном, но ловко умеющем обеспечить себе преимущество и добыть любые сведения.
Ван проработал все материалы из куба данных командора Петрова и немного удивился, обнаружив, что туда включены ежегодные запросы по бюджету от ССО Скандийскому парламенту, наряду с текущей характеристикой всех скандийских вооруженных сил, включая и космические, и общие планы по бюджету на следующие пять лет, весьма скромные.
Ван перебросил эти цифры Корделии Грегори с просьбой проанализировать их, чтобы увидеть, насколько они точны и вероятны.
— Сэр, мы почти прибыли, — объявил Стефан.
Ван поднял глаза. Фундаменты комплекса арджентийского посольства едва ли были больше, чем у посольства Тары, но здание имело в высоту три этажа; оно было построено из серебристого металла и вздымалось к северу от внутреннего двора, посреди которого был разбит своего рода сад. Здание это казалось выше и остроугольней, нежели те, мимо которых они до сих пор проезжали.
Стефан направил машину к въезду с воротами. Страж, в отделанном черным серебре арджентийских сил, распознал тарские коды, распахнул ворота и махнул Стефану: мол, проезжай. Вану все же пришлось предъявить свою карточку у главного входа. Его не снабдили ни жезлом, ни охранником, а всего лишь сообщили, что кабинет полковника Марти на втором этаже в северном крыле.
Посольство не стояло без охраны. В коридорах, где встречалось по горстке людей каждые метров десять, Ван чувствовал биение энергии систем безопасности и, с помощью своих вкраплений, идентифицировал не менее дюжины скрытых установок с автоматическим оружием высоко в голубых мраморных стенах. В посольстве Тары имелось нечто подобное, но куда в меньшем количестве и значительно меньшей мощности.
Ван без труда нашел нужный кабинет. Полковник Хосе Мария Марти, как гласило голополотнише снаружи над аркой.
Внутри Вану приветливо улыбнулась молодая женщина.
— Командир Альберт? Полковник Марти ждет вас. За открытой дверью. — Ее англ звучал с легким акцентом, а дружелюбие не вызывало сомнений.
— Благодарю, — ответил Ван на эспине.
Марти оказался кареглазым, черноволосым, оливково-смуглым и на сантиметр-другой выше Вана. И глаза, и улыбка его были теплыми, когда он отдал полупоклон.
— Командир Альберт, приятно познакомиться. — Эспин полковника звучал выразительно и весьма отчетливо.
— Мне еще больше приятно, — ответил Ван на эспине. — И я ценю доброту, с которой вы без всяких проволочек согласились на встречу.
— Вы говорите на эспине почти без акцента, командир, а это редчайшая вещь для боевого офицера. — Марти улыбнулся. — Все говорят, что вы превосходный военный командир.
— Вернее было бы назвать меня компетентным и удачливым, и могу лишь надеяться, что Госпожа Фортуна по-прежнему мне улыбается.
Марти явно был удивлен.
— Вы знаете Камероса?
— Вы меня разоблачили. Его слова лучше моих, — признался Ван.
