знаете, как их истолковать, и поэтому держите при себе до тех пор, пока не увидите в этом смысл.
Рольфс оцепенел.
— Я военный, лейтенант. Я не дипломат. Я был терпелив и отвечал на все ваши вопросы, стараясь как мог. Я ответил на все, самое малое, дважды, а на некоторые и четырежды. Вы не ответили почти ни на один из моих. Хотелось бы подчеркнуть еще раз, что именно я подвергся нападению. У вас есть свидетели. Есть даже записи уличного наблюдения, которые это подтверждают. И все же вы ведете себя так, словно подозреваете меня в злом умысле, как будто это нападение — моя вина.
— Сэр… Я не верю…
— Это следует не из ваших слов, лейтенант. А из того, как вы со мной обращаетесь. Не может ли причина таиться в том, что моя кожа ближе вашей к цвету бронзы? Или в том, что Республика Тары не может послать больше крейсеров в вашу секцию Рукава? — Ван увидел, что лейтенант рассмеялся. — Подумайте о том, что чувствую я. Вот видите? Вас выбило из колеи одно мое предположение…
— Но вы ведете себя совершенно пристрастно. Такой необычный случай, сэр, — стал оправдываться Рольфс. — Последнее нападение на дипломата здесь произошло свыше ста лет назад. Это ни в какие ворота не лезет. Мы лишь пытаемся установить, почему подобное могло случиться.
— Как я понял, вы подробно изучили прошлое тех троих. И наверное, беседовали с их семьями, друзьями и коллегами.
— Так точно, сэр. Мы потратили почти три дня на основательные расспросы. И никакой зацепки.
Ван заставил себя вежливо улыбнуться.
— А что насчет их смерти?
— Медицинский осмотр не смог установить причин смерти. Сердца просто остановились.
— Думаю, это само по себе примечательное обстоятельство.
Впервые Рольфс поглядел на него одновременно растерянно и заинтересованно.
— Есть только три державы в Рукаве, где развиты такого рода способности, причем Скандья, Кельтир и Республика Тара к ним не относятся.
— Это существенно меняет…
Ван опять рассмеялся.
— Это ничего не меняющее замечание, и оно не имеет непосредственного отношения к напавшим на меня. И не означает, что те трое должны были вступить в контакт с кем-то, допущенным к таким технологиям. Возможно, кто-то не хочет, чтобы вы установили, что они делают. И я думаю о скрытом смысле этого куда больше, чем о том, не мог ли чуточку перестараться при обороне от людей, которые, очевидно, представляют собой куда больше опасности для Скандьи, чем моя скромная персона. — Ван встал. — Желаю успехов в расследовании.
— Но… — начал сержант Бентсен.
Рольфс плавно поднялся.
— Командир прав, Бентсен. Мы мало чего добьемся, если будем допрашивать его дальше. — Он преувеличенно поклонился Вану.
— Вы правы, лейтенант. Но я этого не говорил. — Ван удержался от предположения, что лейтенант больше сосредоточен на проблеме, чем на самом Ване.
После того как оба ушли, он потратил добрых десять минут, пытаясь успокоиться, а затем покинул кабинет и направился во владения третьего секретаря.
— Входите, командир. — Эмили изучила взглядом застывшего в дверях Вана. — Вы сердиты.
— Это очень заметно?
— Вы плохо скрываете сильные чувства.
— Я сердит не на вас, — он покачал головой. — Я провел последний час с двумя крайне вежливыми скандийскими констеблями… двумя исключительно вежливыми и тупыми констеблями… — Ван подвел общий итог встрече. — … Так что думаю, вам как эксперту посольства по медиа следует знать. Я должен также послать мемо послу, но мне хотелось, чтобы вы все узнали раньше него, ведь он, вероятно, немедленно придет к вам.
— Иан тоже.
— Рох расскажет ему?
— Как только вы покинете его кабинет. Или как только он сможет запустить послание через вкрапления, не выдавая этого. — Эмили нахмурилась. — Я еще… это тревожит… я слышала…
Ван ждал, предпочитая не спрашивать.
— Как и вы, я пытаюсь поддерживать контакты по поводу Скандьи. Тут есть консульство Хинджи, даже не посольство, поскольку у них нет присутствия в Рукаве. Санджи мне друг и рассказывал, что заметил, как люди становятся к нему все прохладнее и прохладнее. Он настаивает, что это ему не мерещится. Было также несколько эпизодов по медиа. И была демонстрация Народных Либералов на последней неделе против допуска в Скандью ученых Ардженти и Хинджи. И у меня возникают вопросы.
— Какие вопросы?
— Пристрастность… предрассудки. — Эмили нахмурилась. — В этом нет ни крупицы смысла.
— Его никогда нет в предрассудках. Впрочем, понятно, куда вы клоните. Если только…
— Если что?
— Ардженти… Некоторые из них еще смуглее, чем я.
— Но Скандья уже независима, — подчеркнула она. — Никаким местным силам не нужно эксплуатировать предрассудки ради революции. И они много сотен лет этого не делали.
— Но Скандье нужны союзники, чтобы оставаться независимой. Кто выигрывает от распространения предрассудков?
— Вы думаете, что ревенантцы способны до такого докатиться?
Ван рассмеялся.
— Люди частенько до такого докатывались, даже когда мы все теснились на одной планетке.
— Полагаю, что да. — Эмили вздохнула. — Я проведу новые разыскания… после того, как покончу с последними поручениями мадам Рох для ланча. — Ее улыбка была одновременно горестной и теплой. — Я дам вам знать.
— Спасибо, — Ван вышел из ее кабинета и зашагал обратно к своему. Ему следовало все рассказать обоим, послу и Ханнигану, но требовалось еще несколько минут, чтобы подготовиться. Надо было стать бесстрастным. И хотелось нащупать наилучший способ сделать так, чтобы оба пришли к тому же заключению, что и Эмили.
И все же… он чувствовал тревогу. Трудно было понять, слепота скандийцев или поразительно легкое приятие предрассудков тревожит его больше. Вообще-то выбор здесь всего-навсего между одной формой глупости и другой.
Ван открыл дверь своего кабинета и вошел.
Несмотря на то, что Коалиция не держит здесь настоящего посольства, он счел, что следует нанести визит военному представителю эко-техов, если такой вообще есть. Прежде чем связаться с учреждением Коалиции, стоило еще раз попытаться установить контакт с субмаршалом Бригамом Тэйлором, военным атташе Ревенанта. Ван обратился к ревенантцам почти неделей ранее, и ничего не услышал в ответ. Первым делом надо попробовать дотянуться до ревячьего субмаршала, а затем поглядеть, как там с эко- техами. И лишь затем он расскажет послу об утреннем допросе. И уж тогда-то, может статься, станет поспокойней.
Глава 17
Ревенантский субмаршал опять не ответил Вану, но позднее поступил сигнал из учреждения Коалиции с вопросом, подойдет ли ему для встречи с майором Муриками тридень. Ван немедленно ответил согласием. После того как договоренность была достигнута, он вернулся к разрешению головоломки: как понять безразличное отношение посла Роха к поведению скандийских констеблей.
— Это их планета, — сказал Рох. — Вы просто должны стараться, как можете.
